Нас не сломить - Тин Сан

— Вот негодяи!

— «Негодяи» — не то слово. Все это было подготовлено заранее. На суде моя вина не была доказана, а меня тем не менее осудили на шесть месяцев тюремного заключения, и, воспользовавшись беспомощностью Эй Хла, ее поспешно выдали замуж. Об этом я узнал, уже будучи в тюрьме.

— И индиец согласился на ней жениться?

— Конечно. Лет ему было уже немало. Зачем же отказываться от молодой состоятельной жены. И все-таки Эй Хла избежала печальной участи. В ночь свадьбы она бесследно исчезла, и все усилия родителей разыскать ее не увенчались успехом. В конце концов они решили, что она покончила с собою, даже поминки по ней справили. Я сначала тоже поверил этому и горячо молился за нее. Но Эй Хла, оказывается, была жива. Из Вакема она добралась на попутной лодке до Маунпина, а оттуда в Рангун. Она изменила фамилию и устроилась служанкой к одному богачу на улице Кокайн.

— А родители ее до сих пор не знают, что она жива?

— Конечно, нет. Она для них попросту перестала существовать.

— Как же вы с ней встретились?

— Эй Хла написала моему дяде, который живет в Чоунманей. От него же она узнала все обо мне, и, когда меня выпустили из тюрьмы, она пришла меня встречать.

— А вы к тому времени уже знали, что она жива?

— За месяц до освобождения меня посетил дядя и передал мне письмо от нее.

— Представляю себе, как вы обрадовались.

— Еще бы! Я был восхищен ее мужеством и с тех пор полюбил ее еще больше. Ведь она, несмотря на все испытания, осталась верна нашей любви!

Он умолк.

— Пейте чай, — напомнил я. — Он, наверно, уже совсем остыл? А где вы сейчас живете? — продолжал я.

— Сейчас в Тагейта, а раньше снимали домик в Пазунтаун. Когда к власти пришел генерал Не Вин, домик этот снесли, а нам дали участок. Строим новый дом.

— А где работаете?

— В порту грузчиком. Раньше я торговал мороженым. Тележку мы приобрели на деньги, которые удалось сэкономить Эй Хла. Потом, когда занялись строительством дома, потребовались дополнительные средства. Пришлось тележку продать и идти в порт грузчиком.

Я протянул ему сигареты:

— Курите.

— Спасибо. С тех пор как я отвез жену в роддом, мне удается есть только раз в день, да и то один горох. А о сигаретах или чае и мечтать не приходится. Я покупаю все необходимое только для Эй Хла. Из тридцати джа, накопленных нами, осталось всего около десяти.

— Если Эй Хла родит не скоро, туговато вам придется, — сочувственно вздохнул я.

— Что поделаешь? Надо будет еще сократить расходы. Но я непременно дождусь, пока она родит.

— А работу вы не потеряете?

— Думаю, что нет. В крайнем случае найду другую. Я не могу оставить Эй Хла одну.

Я смотрел на него с восхищением.

— Дай бог, чтобы у вас поскорее все уладилось! — сказал я и, позвав хозяина чайной, попросил принести для своего нового знакомого сигареты и спички. Простившись с ним, я вышел на улицу.

Всю дорогу до дома я находился под впечатлением услышанного. «Да, — думал я. — Вот это настоящая, большая любовь!»

БОРЬБА ЗА ЖИЗНЬ

Ко Пан Хмуэю на всю жизнь запомнился день, когда он впервые приехал в Рангун. Именно в тот день возле пагоды Шведагон открылась первая выставка промышленных товаров. В ту пору Ко Пан Хмуэю было двадцать пять лет. Он был единственным сыном в семье зажиточных крестьян, и поэтому родители баловали его без меры. В раннем детстве Ко Пан Хмуэю случилось ходить в монастырскую школу, но он был до того ленив, что ничему, кроме чтения, да и то по складам, не научился. Только и знал, что целыми днями гонять по деревне с дружками. Он любил хорошо поесть, но о том, как тяжело выращивать рис, понятия не имел. Мать старалась во всем ему угодить — готовила его любимые блюда, да и во всем остальном он не знал отказа. Когда Ко Пан Хмуэю исполнилось восемнадцать лет, он женился. Но женитьба ничего не изменила в его жизни. Он оставался по-прежнему беспечным и ленивым. Жена служила ему простой забавой.

Однако вскоре после женитьбы Ко Пан Хмуэя на их семью одно за другим посыпались несчастья. Сначала внезапно скончалась его жена. Потом умер отец — главный кормилец семьи. Теперь вся тяжесть забот о сыне легла на плечи матери. Казалось, что смерть отца заставит Ко Пан Хмуэя задуматься над своей жизнью, но ничего подобного не произошло. Прежде он хоть немного побаивался отца, теперь его ничто не способно было сдержать — он увлекся вином и азартными играми. Мать же по-прежнему не смела ему перечить и только с ужасом отмечала, как тощает ее мошна. И вот наконец пришла пора, когда и ее терпение лопнуло.

Была безлунная ночь. За окном кромешная тьма. Ко Пан Хмуэй с вечера улегся спать, и матери не пришлось, как обычно, до глубокой ночи ждать возвращения сына.

Около полуночи ее разбудил запоздалый крик петуха. И в то же мгновение она ощутила, как чья-то жесткая рука сжала ее горло. «Уж не привидение ли», — подумала она.

— Вставай, старуха. Иди за мной, — словно откуда-то издалека донесся незнакомый голос. Пва Нвей Еун пересилила охвативший ее страх и приоткрыла глаза. В тусклом свете стоявшего на столе фонаря она увидела нож, зажатый в руке незнакомца.

— Пощадите меня, не убивайте, — прохрипела Пва Нвей Еун, сообразив, что это не привидение, а бандит.

— Молчи, старуха. Иди за мной. — Все еще держа беднягу за горло, незнакомец резко поднял ее с постели и толкнул к двери. В одной руке он держал фонарь, а другую с ножом приставил к спине старой женщины.

— Полюбуйся на своего сына, — сказал бандит, когда они вышли на улицу.

Мать увидела сына, привязанного к дереву толстой веревкой.

— О, бедный мой сын! Берите что угодно, только отпустите его! — испуганно молила мать.

— Если ты не выполнишь моего требования, твой сын умрет у Тебя на глазах, — пригрозил бандит.

— Что? Что я должна сделать?

— Мне нужно две тысячи джа.

— Две тысячи? Но… но у меня нет таких денег! — в ужасе воскликнула женщина. — Может, вы согласитесь на меньшую сумму?

— Я пришел сюда не для того, чтобы торговаться с тобой? Я не намерен тебя уговаривать. Видно, старуха, тебе не дорога жизнь собственного сына. — С этими словами бандит решительно направился к дереву, где был привязан Ко Пан Хмуэй.

— Не трогайте его! Я отдам вам деньги! — закричала мать.

— Давно бы так, — сказал бандит примирительным тоном и разрезал веревку. В сопровождении бандита Пва Нвей Еун направилась в дом, дрожащими руками открыла маленькую железную шкатулку и отсчитала две тысячи. Схватив деньги и не мешкая ни секунды, бандит тотчас же скрылся.

Мать и не догадывалась, что все это подстроил ее родной сын. А дело было так: когда она отказалась в очередной раз дать ему денег на выпивку, он отправился к своему приятелю в соседнюю деревню, и они быстро придумали, как заставить ее раскошелиться. На следующее утро они разделили поровну две тысячи… После этого Ко Пан Хмуэй не показывался дома почти целый месяц. Когда Пва Нвей Еун поняла, что ограбление — дело рук ее родного сына, она долго не могла успокоиться и, опасаясь новых козней с его стороны, поселила у себя в доме родственников.

Прошло около месяца. Однажды днем в дом Пва Нвей Еун явился полицейский. У бедной женщины от страха ноги подкосились.

— Вы Пва Нвей Еун?

— Да, — тихо ответила женщина, вопросительно взирая на полицейского.

— Вам что-нибудь известно о вашем сыне?

— Нет.

— Он арестован.

— Как арестован? За что?

— Он ударил человека ножом.

— Не может этого быть! Мой сын на это не способен. Я прошу вас отпустить его, — взмолилась мать.

— Это не так просто. Нужны деньги.

— Сколько нужно? — спросила Пва Нвей Еун, ладонью вытирая слезы.

— Я думаю, не менее полутора тысяч.

Мать обмерла, — где же ей достать такую сумму?