Насмешливое вожделение - Янчар Драго
«Оригинально», — реагирует Грегор.
«Ну, да. Только есть одна психологическая проблема: кто рулит? Потому что тот, кто сзади, только крутит педали», — замечает Питер.
«И кто рулит?» — спрашивает Грегор.
«По-разному», — отвечает Питер.
Диктор что-то возбужденно рассказывает. Мусорщики едут по бесконечному Бродвею, народ им машет.
«Время, — произносит Грегор. — У нас говорят: время поднимать якоря».
«Ты так спешишь?» — спрашивает Ирэн.
«Да, — говорит Грегор, — у меня встреча в Колумбийском университете».
«В Колумбийском? — переспрашивает Питер, — звучит неплохо».
«Побудь еще, — предлагает Ирэн. — Выпей вина».
Питер бросает на нее взгляд, потом утыкается в колонну мусоровозов и долго молчит.
«Там что-то происходит», — говорит он.
4С улицы слышится крик. Хор возбужденных голосов. Ирэн вскакивает и бросается к окну. Встает на цыпочки и высовывается из него по пояс. Когда она наклоняется, майка на спине задирается, так что становится видна гладкая кожа в веснушках. Крики на улице все громче. Слышен рокот множества грузовиков. Питер и Грегор тоже подходят к окну. Люди стоят на балконах и у дверей подъездов. Втроем они высовываются наружу. Мусоровозы едут по Шестой улице. От их грохота дрожит земля, на столе позвякивают бокалы. Грегор боком и рукой касается Ирэн. Она вздрагивает. Оба вздрагивают. Стрелка компаса оживает, начинает раскачиваться в наэлектризованном поле двух полюсов. Грузовики останавливаются перед домами и загружают мусор. Им машут дети.
«Начали, — произносит Питер, — вывозят».
«Господи, — говорит Ирэн, — наконец-то».
Они отходят от окна. Передышка.
Грегор подходит к столу и допивает остатки вина. Берет горсть арахиса.
«Теперь я смогу пробраться», — говорит Грегор.
«Я тебя провожу», — произносит Ирэн.
«Я сам его провожу», — говорит Питер Даймонд.
«Не пропадай», — произносит Ирэн Андерсон-Даймонд.
«Не буду», — отвечает Грегор.
«Пришли открытку», — говорит она.
«Пришлю, — отвечает он. — Не надо меня провожать. Я найду дорогу вниз».
5Внизу стоял адский шум. Вся улица была забита мусоровозами. Перед домом с грузовика в кучу мусора тянулась железная челюсть, она вгрызалась в отходы и утаскивала добычу в разверзшуюся наверху бездну. Сделав несколько шагов, он обернулся и посмотрел вверх. Окно было открыто и пусто. Пустой глаз на лице серого здания. А внизу челюсть с хрустом зажала хромированный, слегка заржавевший велосипед и вместе с кучей мусора подняла в воздух. Мгновение он висел там, под сводом облаков с торчащими сломанными спицами и искореженными членами, потом сорвался и сгинул в разверзнутой пасти.
Он спустился по улицам, все еще заваленным мешками с мусором, среди грузовиков и криков мусорщиков. Томпкинс-сквер-парк уже вычистили. Он шел все быстрее. Направление выбирал приблизительно, на Манхэттене потеряться невозможно. Все ускорял и ускорял шаг, расстояние до цели сокращалось. Он поднял якорь, корабль плыл, воздушный шар взлетел, у висков мелькали тени небоскребов. Теперь он бежал, вдруг стало легче, он бежал по 1-й, повернул налево к Юнион-парку, бегом спустился по лестнице в метро и запрыгнул в открытую дверь вагона. Вышел на перекрестке 57-й, вверх по лестнице выбежал наружу, побежал по тротуару, потом по обочине, увернулся от тележки с салатом и овощами, А-В-С-Č [ч] — черепки, человек одержимый, перепрыгнул бездомного, лежащего на земле, мимо текла и гудела автомобильная река; свернул к Центральному парку, побежал по дорожке для верховой езды, ноги увязали во взрытой копытами земле, поскользнулся на кучке лошадиного навоза, не останавливаясь, по узким тропинкам добежал до перекрестка у озера.
Сел на скамейку рядом с чернокожим человеком и судорожно перевел дух. Чернокожий прищелкнул языком и покачал головой.
«Где здесь зоопарк?» — спросил Грегор Градник, при этом его легкие присвистывали.
Черный взглянул на него и снова покачал головой.
«Да, — сказал он, — жизнь — это зоопарк».
И оглушительно рассмеялся.
Грегор медленно поднялся на низкий холм и лег на траву. Закурил сигарету и выпустил голубоватый дым к облакам. Только теперь он увидел, что они, опрокинутые над вершинами небоскребов, были черными, тяжелыми и набухшими. В любой момент были готовы обрушиться вниз.
Завтра приезжает Анна, сказал он себе. Кажется, на секунду заснул. Когда открыл глаза, небо было совершенно темным. Он привстал на локти. Внизу по дорожке бежали чернокожие парни. Бежала молодая женщина с ребенком на спине. Бежал с пиджаком над головой высокий мужчина, похожий на Блауманна. Бежали спортсмены с бейсбольными битами под мышками. Бежал конь под полицейским. Вслед за первыми каплями хлынул ливень. Наверху в небе засверкало, загремело. В одно мгновение он промок насквозь. Поднялся и медленно направился к толпе, которая куда-то неслась. Куда-то в сторону фонарей 57-й Улицы, где все еще шумели мусоровозы.
Глава двадцать восьмая
ПАРЕНИЕ МЕТАЛЛИЧЕСКИХ КРЫЛЬЕВ
1Всю ночь он разгуливал по взлетной полосе. Видел самолет, как он приближается, летит низко над льдинами, вдоль ледяной равнины, надвигаясь прямо на него. Видел лицо Анны, прижатое к лобовому стеклу пилотской кабины. Искаженное, бледное, нос сплющен о стекло, она делала ему знаки: уйди с дороги! Самолет будет приземляться именно туда, где он стоит, он, и правда, становился все больше, Грегор слышал рокот моторов, шум больших крыльев.
Когда он открыл глаза, то увидел два горящих зрачка. Возле его головы стоял кот и пристально смотрел на него. Видимо, он во сне стонал. В соседней комнате настойчиво звонил телефон.
Спотыкаясь в темноте, он наощупь метался по комнате между выключателем и телефоном. Салли мяукнула и убежала, он боялся, что звонок прекратится, потому что это была Анна. Это оказался Фред.
«Мэг», — выдохнул он в глухую ночь из нижней части континента.
«Фред?»
«Мэг пропала!»
«Фред, что происходит?»
Он пытался вспомнить, кто такая Мэг. Мэг — это Мэг Холик. Она переехала в Нью-Йорк. Коты нервно ходили по комнате, он видел их бесшумные силуэты, слегка освещенные слабым желтым светом, который наискось пробивался сквозь окно.
«Битых два часа ей звоню. Мне приснилось нечто ужасное».
«Может, она вечером бегала, — проговорил Грегор, — и теперь крепко спит».
«Она не спит, — застонал Фред, — потому-то я и беспокоюсь, она никогда не спит».
