Елена Колина - Наука о небесных кренделях
– Никому, – сказала я.
– Я ваш адвокат, а вы меня обманываете…Напрасно вы рассказали вашим друзьям, прежде они не имели к этому отношения, а теперь имеют. Их могут шантажировать, пугать… Вы поставили их под удар.
Что?… Илья, Ирка? Я – своих друзей – под удар?
Приступ паники может продолжаться от нескольких минут до нескольких часов. У приступа паники следующие симптомы: затрудненность дыхания, учащенное сердцебиение, ощущение давления в груди, сонливость, дрожь. Василий Васильевич притих, пил свой чай, а я со всеми перечисленными симптомами, кроме сонливости, вскочила, чтобы нестись не зная куда: к Илье – но зачем мне к Илье, к Ирке – но зачем мне к Ирке, на лекцию – но зачем мне на лекцию? Я уже не раз говорила себе «что в этой истории самое страшное?…», и каждый раз «самое страшное» оказывалось разным.
Самое страшное, что мое привычное «мир добрый» – это иллюзия, самообольщение, туфта, мир не добрый. Еще одно самое страшное: мы еще смеялись, а нас уже слушали, все это уже было, как будто человек еще веселится, а болезнь уже есть. Было и другое самое страшное.
Но вот оно, самое страшное: я поставила своих друзей под удар.
Мой приступ паники продолжался шесть минут сорок секунд, – время, которое потребовалось Василию Васильевичу, чтобы выпить чай и съесть пирожное.
…– Ну что? Испугались? Больше не будете действовать самостоятельно? Это послужит вам уроком, – Василий Васильевич довольно улыбался, словно ожидая аплодисментов. – Я дал вам хороший урок?
Это послужит мне уроком? Это был урок?
Ну… Я понимаю, что произошло: у Никиты есть связь с Андреем через дупло, то есть через Илью. Никита позвонил Илье, Илья позвонил Андрею, сказал: «Никита передает тебе «не волнуйся, с деньгами все в порядке»…Интересно, что сказал Андрей на переданные по цепочке слова «не волнуйся, с деньгами все в порядке»? Думаю, он сказал: «Я и не волнуюсь… а какие деньги?», а узнав, позвонил адвокату…Также интересно, что Андрей сказал адвокату: «успокойте бедняжку» или «уймите эту сумасшедшую»?
В любом случае, Василий Васильевич поступил жестоко: нет ничего легче, чем разыграть измученного, загнанного в угол человека, которому и без того кажется, что вокруг враги (девушка с коляской с включенным телефоном). Кроме того, это непрофессионально: он не должен меня воспитывать, он мой адвокат, а не моя вторая мама! Если бы мы были парой «адвокат – клиент» в Америке, клиент подал бы на него в суд за этот хороший урок! Василий Васильевич не имеет права меня разыгрывать, говорить мне «играй, пудель, – ап!», он мой адвокат, а не друг! Я мысленно пририсовала адвокату кошачьи усы: хороший способ защитить себя от горькой обиды – это представить обидчика в смешном виде, затем представила, как Василий Васильевич встает на задние лапы…
– Не обижайтесь, – сказал Василий Васильевич, – вы для меня не просто клиент.
О-о… я для него не просто клиент… Напрасно я плохо о нем подумала, пусть Василий Васильевич простит меня за нервные пуделиные мысли, – он лучший адвокат в городе, а я мешаю.
…Оказалось, что Василий Васильевич вызвал меня рано утром в кафе «Кузнечик» не только и не столько из желания преподать мне урок, – все же он адвокат, а не моя вторая мама. У него для нас важная информация.
Василий Васильевич узнал сегодня ночью по своим каналам. (Ночью? По своим каналам?)…Я собралась все записать, чтобы передать по цепочке Андрею. Блокнот я забыла дома (казалось бы, почему не записать важную информацию в телефон, но у меня образовалась совершенно дикарская боязнь телефонов: я не записываю в телефон, потому что телефон прослушивается).
Вот она, информация – прекрасная!! Кроме записей разговоров Андрея с Марфой, у них нет больше ничего, связанного с Андреем. Василий Васильевич узнал это сегодня ночью «по своим каналам».
Я записала на салфетке:
Василий Васильевич сказал: «Это очень хорошо. Раньше мы не знали, что они еще ему нарисовали, а теперь известно, что, кроме записей разговоров, ничего нет”. БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕТ!
В.В.: Да, это точно.
В.В.: Я вам в третий раз повторяю – ничего, кроме пленок, у них на Андрея нет.
В.В.: Не надо меня обнимать, за другими столами мои клиенты.
В.В.: Как я узнал? Глупый вопрос.
Василий Васильевич получил эту информацию ночью, по своим каналам. (…Ночью! По своим каналам!)…Ну, что же, значит, я ошиблась – мой адвокат не отличник примерного поведения, он отличник с неудом по поведению. И в отношениях с ним есть интрига, – я могла бы влюбиться в него, если бы он не был так похож на кота, я все-таки больше люблю собак.)
…– У меня есть еще кое-что важное. Я узнал…
Я записала на салфетке:
Василий Васильевич узнал важную информацию,
которую он сам сообщит Андрею.
– Я сам ему сообщу.
Это все еще был урок мне за самодеятельность и самонадеянность, а возможно, Василию Васильевичу хотелось самому преподнести Андрею важную – с трудом добытую информацию. Любому человеку (даже лучшему в городе адвокату) хочется, чтобы его похвалили, восхитились, сказали «ух ты!» (но в таком случае ему лучше выбрать меня, я буду хвалить его и восхищаться, а Андрей скажет «кхе-кхе… понятно» или «хм»).
Я спросила, что именно еще кое-что важное, миллион сто тысяч раз, но Кот Базилио ничего мне не рассказал, даже не намекнул.
– Зачем вам? Чтобы немедленно рассказать своим друзьям?… Идите на лекцию, – сказал мне мой адвокат тоном султана, выпроваживающего надоедливую фаворитку («ступайте в свои покои»). – Это важная информация, я сам ему расскажу. А ваша задача – внушить Андрею, что он должен быть очень осторожен. Андрей должен быть очень осторожен. Вы поняли? Идите на лекцию.
Я очень люблю подчиняться умному человеку. Но почему «Андрей должен быть очень осторожен», почему?! Почему именно сейчас? Господи, когда же все это кончится?!
…Господи, я прошу Тебя, сделай со мной что хочешь, только чтобы с ним ничего не случилось, потому что он не сделал НИЧЕГО плохого, он НИ В ЧЕМ не виноват, ни в одной плохой мысли, ни в одном эгоистичном поступке, он живет, занимая так мало места, не требуя ничего от мироздания, Ты ведь знаешь это, Господи!..А Ты, случайно, не знаешь, когда все это кончится?
Эвфемизмы страсти
…– Черт! Я получил сообщение «Recall or you will be hit», – сказал Андрей, не поднимая головы от телефона.
– Перезвони или по тебе нанесут удар? Кто, кто тебе это послал?! – От испуга у меня мгновенно потемнело в глазах и сердце забилось в горле. – Что, что опять случилось?!
– Моего героя захватили…Кто захватил? Очень продвинутый игрок. Последний перед самым совершенным. Сейчас он нанесет удар… Так, еще одно сообщение: «Я отпущу героя, как только он придет в замок…»
Это стратегическая игра, Герой Мечты, Вселенское Зло и так далее… а у меня сердце бьется в горле.
Илья по секретному телефону договорился с Андреем о нашей встрече. Адвокат сказал: «Передайте Андрею, чтобы он был очень осторожен». Я хотела сама сказать ему: «Я тебя умоляю, будь очень осторожен». Не хотела передавать через Илью, Илья ведь не станет умолять.
…Ночь, в кафе на Загородном никого, кроме нас (наши телефоны выключены), официантка дремлет. Жуткое местечко: на стойке вчерашние бутерброды, колченогие стулья, пахнет мокрой тряпкой, на столе вазочка с пластмассовым цветком, – никому не придет в голову забрести сюда ночью. Таким и должно быть место для тайных встреч. Хотя возможна и другая концепция тайных встреч: к примеру, шпион трех разведок по прозвищу Цицерон проводил встречи в пышной розовой красоте (розовые лампы, розовые скатерти, розовые диваны) отеля «Восточный экспресс».
…– Тупое упрямство! Глупость! Мальчишество! Я тебе запрещаю! Ты взрослый человек, а не идиот!
– Малыш! Как будто взрослый человек не может быть идиотом, возьмем, к примеру, тебя…
– Я? А ты?! Ты, ты… я д-даже не знаю, как тебя назвать. – Я заикалась от злости, не могла найти слов, замахнулась салфеткой и даже, кажется, швырнула в него салфетку. Потом чайную ложку, потом гиацинты (Андрей принес мне гиацинты), потом пластмассовый цветок из вазы, потом вазу. Ваза была не стеклянная, не разбилась.
– Василий Васильевич сказал, что ты не понимаешь! У тебя что, совсем нет нервов?! Кажется, ты железный…
– Он адвокат, это его работа – говорить, что клиент не понимает. Он свою работу сделал, а теперь я сам пойду и разберусь.
– Он наш адвокат. Он сказал, что ты должен быть очень осторожен. Он знает, что его клиент идиот! У идиотов нет чувства страха.
– Да? А как же ты?…Малыш, тебя напугать ничего не стоит. Ты не бойся, а рассуждай логически: прослушка несанкционированная, на пленках ничего нет. Это рациональное решение.
…Я боюсь того же, чего боятся все – что любовь пройдет, тараканов, кататься на лыжах на ледниках, быть ночью на улице одной. Каждый человек так или иначе встречается с собственными страхами, – с тараканами я однажды встретилась на собственной кухне, но вот с «быть ночью на улице одной» я не встречалась никогда. В детстве меня провожали мальчики, и папа (для верности) встречал меня во дворе, в юности меня провожали мальчики, и папа для верности смотрел во двор из окна… Я и сейчас ни за что не пойду ночью одна, я боюсь даже выйти ночью из машины и быстрой мышью проскользнуть к подъезду. Хорошо, что в нашем дворе охранники.
