Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице
Данилов не стал удивляться и спрашивать, откуда Тамаре Семеновне известно, где он живет. В Монакове такой вопрос звучал бы глупо.
— Доброе утро, Тамара Семеновна, — ответил он. — Как ваш муж?
— Спасибо, ночью спал, нога побаливает, правда. Владимир Александрович, а можно вас сюда, в уголочек?
— Можно, — согласился Данилов.
Они отошли.
— Вы меня, Христа ради, извините, я вчера вела себя как последняя дура! — взмолилась Тамара Семеновна. — Нервы сдали, вот и понесло меня… У меня же щитовидка, чуть что — так сразу в слезы. Не сердитесь, умоляю! Я всю ночь не спала, себя корила — вы мне помогли, а я вам нагрубила, да еще и под ноги плюнула!
— Не переживайте вы так, Тамара Семеновна, все нормально. — Данилов постарался улыбнуться как можно радушнее. — Нервный срыв в подобной ситуации естественен, и я это прекрасно понимаю. Руководство я, кстати говоря, поставил в известность. Может, меры какие примут.
— Горбатого только могила исправит, — отмахнулась Тамара Семеновна. — Так вы на меня не сердитесь?
— Нет.
— Нисколечко?
— Нет, — рассмеялся Данилов. — Хотите, на руководстве по анестезиологии поклянусь?
— Я вам верю, — посветлела лицом Тамара Семеновна, поняв, что Данилов действительно не сердится. — Спасибо, Владимир Александрович. Если так, тогда примите, пожалуйста, маленький подарок.
— Подарок? — Чего-чего, а этого Данилов не ожидал.
— Пустяк, но от чистого сердца. Если вы не возьмете, я буду переживать и думать, что вы все еще сердитесь, — зачастила Мартыничева, пихая в руки Данилову пакет. — Свое, домашнее, не покупное какое-нибудь…
— Сало, что ли? — догадался Данилов.
В Монаково сало традиционно заворачивали в полотенца или какую-то другую чистую материю, чтобы оно не задыхалось.
— Сало, сало, свое, домашнее!
— Да тут килограмма три, если не больше, — оценил Данилов, взвешивая пакет в руке. — Слишком шикарный подарок, вы не находите?
— Сто грамм нести — только позориться! — ответила Тамара Семеновна. — Дед мой говорил, что гостинец должен быть не на один зубок. Сейчас придете домой, нальете себе водочки холодной с устатку, отрежете сальца…
— …и понесется душа в рай! — закончил Данилов, поняв, что отказаться не удастся, а если и удастся, то выглядеть это будет так, будто он все же сердится, и потому лучше не отказываться. — Спасибо вам…
Настроение моментально улучшилось, а раз так, то можно было позволить себе небольшой праздник. По дороге Данилов купил пол-литровую бутылку водки, двухлитровый пакет томатного сока и головку чеснока. Здесь, в Монаково, за неимением холодильника он привык покупать всего мало.
— Еще бы приятную компанию, — озвучил вслух свое заключительное желание Данилов, осторожно спускаясь с обледенелого магазинного крыльца.
Если уж начало складываться хорошо, то так и продолжится: на подходе к общежитию он услышал рокот тяжелого металла, а именно «Still Loving You» «Скорпионов» («Still Loving You» — рок-баллада, ставшая визитной карточкой легендарной немецкой рок-группы Scorpions, выпущенная в альбоме «Love at First Sting» в 1984 г.). Это означало, что приятная компания сегодня не работает, уже проснулась и отдыхает.
Глава девятнадцатая
ФЕЛЬДШЕРСКИЙ ПУНКТ СТАЦИОНАРНОГО ТИПА
С бывшим начальником Данилов столкнулся в магазине. Олег Денисович выглядел хорошо — помолодел лет на пять, если не больше, даже вечные круги под глазами исчезли.
— Как там у вас дела?
— Как обычно и даже чуточку хуже, — ответил Данилов. — Наталья Геннадьевна вот-вот уйдет, новых кадров нет и не предвидится.
— Они в свое время малость воспрянули духом, когда пошли переселенцы, — злорадно сказал Олег Денисович, имея в виду администрацию ЦРБ. — Думали, что все проблемы решились. Но волна быстро схлынула, и приезжие поумнели: выбирают крупные провинциальные городки с более-менее приличными больницами. Райцентры очень разные. Монаково — райцентр, но и Череповец — тоже райцентр.
При слове «Череповец» Данилов улыбнулся.
— Бывал там?
— Нет, просто вспомнил, что о нем написал Игорь Северянин. — Данилов напряг память и продекламировал: «Череповец! пять лет я прожил, В твоем огрязненном снегу, Где каждый реалист острожил, Где было пьянство и разгул…» А заканчивалось все словами: «Давно из памяти ты вытек, ничтожный город на Шексне».
— Это больше подходит к Монакову. — Олег Денисович не был патриотом. — Город — не город, и больница — не больница.
— А ты как? — в свою очередь спросил Данилов. — Куда устроился?
— Устроился я замечательно! — похвастался Олег Денисович. — Знаешь одиннадцатую туберкулезную больницу в Солнечногорске?
— Слышал, но не был.
— Московская больница со столичными окладами плюс надбавки за профиль, в полутора часах езды от моего дома! Это если считать от двери до двери — пешочком до станции, электричка и маршрутка. Взял полторы ставки, работаю сутки через двое, просто блаженствую. Не только от графика и отсутствия авралов, всегда под рукой есть все необходимое.
— Заведовать больше не хочется? — поддел Данилов.
— Тянет повеситься, как вспомню! — Судя по выражению лица, Олег Денисович говорил правду.
— А отделение большое?
— Шесть коек. Сугубая реанимация, потому что хирургии там нет. Есть только хирургический кабинет для амбулаторного приема. Честно говоря, я доволен. С наркозами куда беспокойней.
— Да, — согласился Данилов.
— Представь себе, вышел я на них совершенно случайно. Смотрел в Интернете вакансии, гляжу — Солнечногорск… А я уже и в Москву был готов ездить, а тут — вдвое короче. Что Бог ни делает, все к лучшему…
«Что Бог ни делает — все к лучшему», — говорил себе в трудную минуту Юрий Игоревич. Правильная пословица, мудрая, в комплексе с «на Бога надейся, а сам не плошай» заставляет находить в любой ситуации не только выход, но и пользу. Польза никогда под ногами не валяется, ее надо искать.
— Какие же нынче пошли обидчивые сотрудники! — пожаловался Юрий Игоревич жене. — Выговор дать страшно: или забастуют, или уволятся.
Травматолог Бутаков, получивший на пару с Тишиным строгий выговор (Мартыничева все-таки написала жалобу, но не в прокуратуру, а в областное министерство), тут же принес заявление об уходе. Следом за Бутаковым в кабинет главного врача пришел заведующий отделением травматологии Балабанов и заявил, что на пару с вечно болеющим пенсионером Ершовым он тянуть отделение отказывается — устал. Доктор Цапникова предупредила, что сложит с себя обязанности заведующей перед Международным женским днем, если они не будут сняты с нее раньше.
— Это я себе подарок такой сделаю, — сказала она, и Юрий Игоревич понял — не шутит, уйдет, достало.
Закрытие отделения анестезиологии и реанимации автоматически закрывало и хирургию в ЦРБ, потому что без обезболивания оперировать невозможно. Или если не закрывало (вдруг кто из врачей решит остаться анестезиологом при хирургическом отделении), то превращало из экстренно-«скоропомощной» в плановую. Тоже ничего хорошего: если население начнет массово писать жалобы, то можно лишиться должности раньше определенного самим собой срока.
Когда больница разваливается на глазах, умный главврач не станет изображать капитана тонущего корабля и оставаться в своем кабинете до окончательного краха. Умному человеку положено вовремя соскочить, иначе он не умный, а самый настоящий дурак. Юрий Игоревич мог уйти на пенсию в любой момент, но пока не хотел. По уму, надо было просидеть в своем кресле еще два года, а там можно и на покой или, если будет скучно, устроиться в областное министерство. В отдел организационной работы или в кадры…
Согласно программе модернизации здравоохранения в этом и следующем годах Монаковская ЦРБ должна была получить уйму предусмотренных денежных средств: 8,5 млн. рублей на проведение капитального ремонта в самой ЦРБ, больше 11 млн. — на оснащение оборудованием, 2 млн. было обещано по статье «внедрение современных информационных систем», почти 3,5 млн. выделялось на поэтапное приведение уровня оказываемой медицинской помощи в соответствии с современными стандартами и целых 7 млн. на повышение доступности амбулаторной медицинской помощи.
Уйти, не освоив таких сумм, было бы преступлением против своей обеспеченной старости, несмотря на то что она была и без того неплохо обеспечена. Деньги никогда не бывают лишними, а несколько миллионов — тем более.
Оставаться в главных врачах было мало, следовало создавать впечатление, что все трудности и проблемы носят ситуационный характер, и что они преодолимы, хотя если честно, то Юрий Игоревич совершенно не представлял, откуда можно привлечь кадры.
Беда не приходит одна. К грядущему закрытию травмы и реанимации добавился громкий скандал на «скорой», попавший даже в новостную передачу одного из центральных каналов.
