Роман Масленников - Самый умный, или Новые бойцы невидимого фронта
– Друзья. На совещание. Похоже, нас опять на месяц – другой покидают. – В курилку заглянул Фридрих Иванович.
– Сейчас идем.
– Быстрее, Михаил. Тебя, похоже, опять в виде зама оставляют.
Подходя порознь с Аленой к переговорной комнате, Михаил размышлял: «Надоели мне эти игры с манипуляциями. Почему все пиарщики считают своим долгом научиться втискиваться в доверие с помощью эн – эл – пэ? Вот и эта, Але – Аленка, тоже – сигарету ей дай. Также держит, с такой же интонацией спрашивает. И свободной рукой также зеркалит. Хорошо, что я тоже через эту школу прошел. Видимо, все для этих целей и проходят, чтобы новичкам, последующим поколениям, не попадаться. По – моему, манипуляции – последнее прибежище пиарщика. Открыто надо действовать, не лебезить, не стесняться, отвечать за поступки и слова. Как бы это назвать? Активная позиция, активная личность. Актуализированная личность? Как там вчера Вера Марковна в курительной комнате рассказывала. Забыл, надо переспросить».
Влияние идей, привезенных троицей из прибалтийских лекций каким – то образом уже начало просачиваться в мозги сотрудникам. Это явно была не телепатия, где – то оборонили слово, и оно проросло идеей.
И снова в дорогу
Переговорная и совещательная комната вновь превратилась в командировочно – прощальную.
– Нам нужно на месяц убыть в Тверскую область, это недалеко, но насчет роуминга я не гарантирую. Попытаемся раз в день точно на связь выходить. Есть пожелания, напутствия?
– Павла Астахова с собой взять не хотите? – Загадочно, но деловито, с идеей, с блеском в глазах, с инициативой вступила Алена.
– Звонили, он ответил, что ему еще три книги надо дописать. Не успеет в срок, если с нами решит выдвинуться. «Деревня, – говорит, – там все затягивается и к одному сводится, а я в завязке». Кстати, он попросил Вас, Геннадий, посоветовать ему хорошего иллюстратора для его книг. Есть такие? – Ответил Михаил.
– Да в Интернете поищите. Я – то Вам что, справочное бюро?
– Понятно, извините, Геннадий Петрович.
– Хотя, нет, постойте! – Геннадий обернулся на пороге. – Вера, помнишь, мы же с тобой что – то недавно рисовали. Для какой – то книги «СуперЧеловек», «СуперЛичность», или «СуперМэн», уже забыл. Еще нас этот, один начинающий автор попросил, тоже фамилию забыл, на «эм» как – то. Откуда – то узнал ведь, что я единственный из пиар – братии художественную школу заканчивал. Всем предложил рецензии написать, а нам с Верой Марковной рисунки сделать.
– Если честно, надо было больше времени дать, со второго раза лучше бы получилось. – Сказала извинительно Вера Марковна.
– Вот и будет второй раз – для Астахова. Надо всегда на чистовик делать. Все равно через год наши творения будут больших денег стоить.
– Надеюсь. – Пожала плечами Вера Марковна. – Алена, пришли тексты и техническое задание мне на мейл, вечером посмотрим – что – нибудь придумаем. Да, денег не бери с него, только скажи, чтобы нас обязательно авторами художественного оформления не забыл подписать. Окей?
– Хорошо, Вера Марковна.
До места добрались хорошо. На качество дорог после Бологого внимание уже обращать перестали.
Когда до места оставалось километров двадцать, перестало ловить радио. Пятью километрами ранее отключилась сотовая связь.
В самом Любитове искать ночлег не хотелось – не живи там, где работаешь, и наоборот. Пришлось ехать в самую дальнюю на этой дороге деревню, Захарьино, в четырех километрах от Любитова. Через поле, ночью, да при восходящем свете луны… «Ужасы начинаются», – подумали одну и ту же мысль разными голосами Геннадий и Вера.
– …Ту – дум. В Москве – полночь. Передаем экстренный выпуск новостей… – Радио на секунду заговорило, но моментально наступившее шипение не дало договорить.
«Либо военные, либо инопланетяне», – для Геннадия и те, и другие были загадочными созданиями.
Искать ночлег ночью, в деревне, после полуночи – мягко говоря, экстремально. Решили пойти наугад. В двух домах не открыли. В третьем – залаяла грозная псина: «Нас здесь не ждут. И это нормально», – Вера Марковна отговорила Геннадия Петровича продолжать попытки именно здесь, хотя засовы в сенях стали поворачиваться и послышалась мягкая гулкая, обутая в валенки, поступь. «Давай уйдем. Не хочу днём от собак бегать».
Наконец, нашли. На крыльце дачница с дочкой ждали из города будущего зятя, через неделю была назначена свадьба, и жениху полагалось показать приданое – вот этот самый деревенский дом. Зять не ехал, разговорились, сошлись на том, что вчетвером в доме, да еще с мужчиной – не страшно, надёжно.
Нельзя сказать, что дом под номером «11» им понравился, но выбирать было не из чего. Изба оказалась теплая, во дворе – палисадник. Утром рассмотрели цвет – красный. «Пускай, красный так красный. Окропим снежок, как говорится», – вспомнил Геннадий Петрович свой один из любимых фильмов.
Красный дом
Соленые ребята
Густой сосновый лес за пластиковыми окнами из квартиры деревянного дома с отделкой в стиле евроремонт смотрелся как игрушечный. Издали вечерело. Окна были закрыты. Работал ионизатор, телевизор, что – то грелось в микроволновой печи.
– Ну что, не согласился он, да? Вроде великий пиарщик, рекомендация – липовая, но что с того, интересный заказ, хорошие деньги.
– Да сам не пойму, почему. Предложил оплату по безналу, но это же не повод, чтобы отказывать.
– Ладно, попробуем двигать кого – то из наших, из своих, детдомовских – внутренний кадровый резерв развивать будем. Есть кто – то на примете? Может этого, Серёгу?
– Сергей Суворов? Да он щенок ещё!
Лязгнула микроволновка.
– Ну, щенок не щенок, а соображает. Я ему тут говорю, слушай, мол, надо наш старый аквариум куда – то пристроить. Рыбки есть, а корма нет. Не «снегом» же их кормить? Все – таки кокаин не зря называют «шампанским наркотиков», самим нужно, а гупешкам этим жирно будет.
– Согласен. И что?
– Да вот, говорю ему, вынеси этот чертов аквариум на помойку куда – нибудь. А он отвечает, зачем выкидывать – давайте сделаем благотворительную акцию, какой – нибудь старушке подарим и в стенгазете напишем: «Мы провели благотворительную акцию». Я одобрил, и, ведь, провел, стервец, нашел какую – то дачницу, которой для полного счастья аквариума этого не хватало.
– Давай закурим, что ли? Курить охота после…
– На, закуривай. Ну что у вас тут происходит? – Предложила Вера Марковна. – «Для пользы дела можно и самой закурить». В багаж предусмотрительно было взято пять блоков сигарет. Курево и в тюрьме, и в армии, и в детском доме – свободно конвертируемая валюта.
Сергея «отловили» как раз у себя на крыльце дома, когда мальчонка на тачке волок с пригорка какой – то аквариум, когда Геннадий Петрович возвращался со Змеиной Горки («горушки»), где ему местные посоветовали справить большую нужду с прекрасным видом. Деревенские радости Геннадий уважал.
Геннадий помог мальчонке дотащить тачку с аквариумом, две стенки которого обнаружили на себе свежие трещины. Познакомились («Сергеем зовут» – «Похоже, не врет. Зачем и кому тут врать?»), оказалось, что идут в один и тот же дом.
Вера Марковна быстро поняла, что перед ней воспитанник детского дома. Она когда – то в комсомоле работала пионервожатой – насмотрелась: худоба, злой исподлобья взгляд, дерганность. Поскольку детский дом мог быть в округе только один, Вера Марковна решила, что Сергей – тот, кто им нужен.
Уселись за большой деревенский стол. Разложили, разрезали, намазали, налили. Закурили.
– Да что – что? «Воспы» замотали. Строже, чем в концлагере.
– А ты знаешь, как было в концлагере?
– Чего не знать – читал.
– Ладно, продолжай.
– Отжимаемся по сто раз, не меньше – внизу гвозди, бегаем по пятнадцать километров в день. Все это ладно, но ведь не кормят ни фига! Федор Степаныч, это наш дир, девчонок к себе таскает, потом сигареты об них тушит. Его зам коксом балуется. Хорошо, что никого из наших не пристрастил. Они ведь жадные, а сладости для носа дорогие.
– Ну, вас, наверное, его зам не таскает. – Снова перебил Геннадий.
– Это, слава Богу. Еще что? Да надоело все! Верните меня в детский дом! Мне эта идеология по херу. Я свободный человек. Я их таблеток в жисть жрать не буду, вот они, хотите – возьмите себе для эксперимента. Мои дружки после них ходят как зомби, боли не боятся, к девчонкам не тянет. А я хочу боль чувствовать, влечения. Хочу, понимаете?
Геннадий взял горсть таблеток, завернул в бумажный, сделанный наскоро кулек из своих визиток, положил во внутренний карман: «Потом отдадим на экспертизу, но судя по всему это бром.
– Ты ешь, ешь. Голод мы твой удовлетворим, а девчонок не обещаю.
– А ты?
– Мал еще, чтобы выкать и меня хотеть.
– Вера, не кипятись.
Мальчик ел разведенный в подогретом с помощью автокипятильника в прикуривателе «бомж – пакет», запивал квасом, закусывал ломтями черного хлеба, обернутым в ветчину и сыр.
