Андрей Шляхов - Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место
Абсолютных противопоказаний к наркозу действительно не существует. Бывают только относительные.
— Клиники аритмии у нее не было? Не было. Соответственно лечить и предотвращать было нечего. Да, было в анамнезе указание на потерю сознания при попытке проглотить зонд, но что с того?
— Как что? — не выдержал Данилов.
— Первое! — Елена показала Данилову указательный палец. — Мог бы ты, даже подумав о некоей аритмии, принять какие-либо превентивные, страховочные меры? Нет, никаких. Разве что убедиться перед операцией, что дефибриллятор исправен и работает. Ты убедился?
— Это сделала сестра-анестезист.
— С первым пунктом закончили. Перейдем ко второму, — к указательному пальцу добавился средний. — Что мы имели после возникновения аритмии? Четко, грамотно и в срок оказанное реанимационное пособие.
— Стучал, пока не встал, мотор, качал, пока не остыло тело.
В усмешке Данилова было столько горечи, что Елена чуть было не разрыдалась. Глубокий вдох и несколько быстрых движений век помогли ей прогнать слезы.
— Оставим поэзию. Мы говорим как два профессионала. Обсуждаем и дискутируем, но без эмоций и патетики. Третье! — Елена отогнула безымянный палец. — Передозировки и прочие косяки во время наркоза были?
— Нет, — твердо ответил Данилов. — Все как по нотам. Все по уму. Не мальчик уже.
— Мальчик, мальчик! — возразила Елена. — Никак, правда, не могу понять, в каком возрасте ты застрял. Иногда кажется, что в четырнадцати годах, а иногда — что в семи.
— Спасибо, — поблагодарил Данилов. — Наверное, приятно чувствовать себя соблазнительницей малолеток?
— Уж-жасно! — призналась Елена, наклоняясь к нему всем телом. — Невероятно повышает самооценку! Но давай закончим с делами… — Она вернулась в прежнее положение, почесала колено и подвела итог. — Так, где тут твоя вина? Я ее не вижу.
— Ты пристрастна.
— Отнюдь. — Елена покачала головой. — Я совершенно беспристрастна. Ты не мог действовать иначе, ты все сделал правильно, а сейчас прицепился к этому обмороку и растравляешь себе душу. И не только себе, между прочим!
— Но тем не менее моя пациентка умерла на столе…
— Данилов! — Елена повысила голос. — Это был несчастный случай, роковое стечение обстоятельств! Это ужасно, но в этом нет твоей вины!
— Вы ссоритесь? — в спальню заглянул Никита.
— Изыди! — рявкнула, не оборачиваясь, Елена.
Никита моментально втянулся в коридор, осторожно притворив за собой дверь.
— И потом, — Елена понизила голос, — это ты внушил себе, что обморок был вызван аритмией. А что, если это был гипогликемический обморок? Гастроскопию ведь делают натощак, не мне напоминать тебе об этом. Голод, падение глюкозы в крови — и вот вам результат! Чем тебя не устраивает такое объяснение?
Данилов не ответил.
Несколько минут они молчали. Елена сидела в прежней позе и смотрела на Данилова, а он отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом.
Первой заговорила Елена:
— Знаешь, Вовка, если бы я знала тебя не так хорошо, я бы решила, что ты сходишь с ума от банальной гордыни.
— Это как? — Данилов повернул к ней голову.
— Ну, переживаешь за свою репутацию.
— Конечно, конечно… как же я, доктор Данилов, великий и ужасный, мог допустить такое… — с пафосом начал Данилов.
— Я же сказала — если бы я знала тебя не так хорошо, — напомнила Елена. — Но ведь это не гордыня, верно? Чего вскочил?
— Захотелось контрастного душа, — ответил Данилов. — А потом — стакан чая. Черного, как моя совесть, и горького, как моя жизнь. И никаких разговоров на профессиональные темы.
— Дурак ты, Данилов, — вздохнула Елена. — Хорошо хоть вежливый.
— Это почему? — Данилов остановился на пороге и обернулся.
— Другой бы просто сказал «заткнись, женщина», а ты в душ собрался, — улыбнулась Елена. — Ладно, иди, не стой столбом. Я пойду заварю чай, и устроим семейный совет, посвященный встрече Нового года.
— Я быстро, — пообещал Данилов.
Против ожидания контрастный душ не смог хоть сколько-то уменьшить головную боль. Прогнать столь простым образом тяжесть с души Данилов и не надеялся. Елена молодец — все сделала правильно, с учетом его, даниловской, противоречивой и многосложной натуры. Но она заведомо хотела подвести его к определенному выводу. Или — не хотела, а на самом деле так думала?
— К черту всю эту философию! — сказал льющимся струям воды Данилов. — В конце концов, мы собираемся встречать Новый год. Вместе мы не встречали его… Да, давно мы его не встречали вместе.
Пустив напоследок холодную воду, Данилов ожесточенно растерся полотенцем, оделся и отправился на семейный совет, стараясь выглядеть веселым и бодрым. Бодрость, впрочем, симулировать не приходилось — она была закономерным следствием контрастного душа. Труднее было с весельем…
Встречать решили дома, а уже первого января поутру разъехаться. Данилов — в роддом, а Елена с Никитой несколькими часами позже — в гости.
— Попробуем еще раз пригласить к нам Светлану Викторовну? — предложила Елена.
На дважды сделанное предложение о совместной встрече Нового года мама Данилова отвечала, что очень устала за последнее время и что хочет встретить Новый год дома, в относительной тишине.
— Не надо, — Данилов наконец-то дождался, чтобы чай немного остыл и можно было бы сделать первый глоток. О, божественный чай! — Она все равно откажется. Лучше заедем к ней все вместе второго числа.
— Я могу забрать тебя сразу после дежурства, — предложила Елена. — В четверть десятого, например?
— Кто ходит в гости по утрам, — отбивая ногами такт и раздувая щеки, начал Никита, — тот поступает гнусно!
— Лучше я приеду домой, приведу себя в порядок, придавлю пару часиков, и тогда поедем, — ответил Данилов. — Так будет лучше.
— Как скажешь, — согласилась Елена.
— Мам, а почему бы мне не встретить Новый год у Кирилла? — серьезно сказал Никита. — А?
— У тебя что — нет своего дома? — нахмурилась Елена. — Или тебе с нами скучно?
— Нет, — заерзал Никита. — Просто я подумал, что вы давно не встречали Новый год вместе, и вам будет приятно встретить его вдвоем, без меня. Получится очень романтично. В конце концов, это взрослый праздник!
Елена и Данилов переглянулись.
— Какую чепуху ты несешь, Никита! — Голос Елены стал строгим, если не суровым. — Как ты мог подумать, что…
— Подожди. — Данилов накрыл ладонь Елены своей, призывая ее к молчанию. — А как собираются встречать Новый год у Кирилла?
— О, круто! — оживился Никита, обрадовавшись, что его перестали отчитывать. — Старший брат берет его праздновать на дачу! Там будет настоящая живая елка, прямо на участке, и шашлык!
— А родители Кирилла тоже поедут на дачу? — сразу же уточнила Елена.
— Родители будут встречать дома, — скривился Никита. — Как всегда.
— Так и скажите, молодой человек, что вам хочется оторваться в молодежной компании, — улыбнулся Данилов.
— Так что, можно? — Глаза Никиты засветились счастьем. — Вы меня отпускаете?
— Никита, — вмешалась мать, — я еще не сошла с ума настолько, чтобы отпустить тебя на дачу с двадцатилетним раздолбаем и его дружками! А уж то, с каким коварством ты пытался добиться своего, и вообще не делает тебе чести! Строил из себя… не знаю кого. Стыдись!
Никита раскаялся и был тут же прощен.
Новый год встретили тихо и спокойно. Салаты, шампанское, звонки с поздравлениями. В два часа ночи Данилов лег спать и проспал до семи, не слыша канонады, буйствовавшей за окном. Впрочем, сказывался кризис — фейерверков в нынешнем году было куда меньше, чем в прошлом.
Дежурство в первый день нового года тоже прошло спокойно, без эксцессов. Данилов был рад тому, что не пришлось присутствовать на операциях. Собственно говоря, первого января во всем роддоме не было сделано ни одной экстренной операции, такой уж удачный выдался день. Одно слово — праздник.
Давать наркоз пришлось лишь девятого января во время экстренной операции кесарева сечения. Угроза разрыва матки и чрезмерное возбуждение роженицы делали невозможной спинальную анестезию.
Данилову пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы зайти в операционную. Пока он был занят с пациенткой, посторонние мысли не лезли в голову, но стоило удалить трубку из трахеи пациентки, как в памяти снова всплыли слова:
«Я пробовала однажды проглотить шланг на гастроскопии, но не смогла. Потеряла сознание».
«Нет, следовало все-таки отложить операцию на несколько дней и как можно скорее показать Генварскую кардиологу. Тот бы наверняка навесил ей на сутки небольшой, с две пачки сигарет, монитор, непрерывно записывающий сердечные сокращения. Возможно, суточная запись помогла бы определиться с диагнозом. Возможно, стоило бы назначить ей препараты калия. Возможно…»
