Ричард Олдингтон - Дочь полковника
— Хм! — буркнул Маккол. — Так вы полагаете, вашим легким нипочем, что вы отравляете их не только скверным табаком, но еще и углекислым газом вашего собственного дыхания?
— Откуда мне знать-то, сэр? — бодро отозвался мистер Джадд. — Коли я никакого вреда не чувствую, так и не жалуюсь… — Тут он так громко рыгнул, что виноватое покашливание не замаскировало неприличный звук. — Прошу прощения, сэр, прошу прощения. Мать опять к чаю луку нажарила, а он о себе всегда знать дает.
— Попробуйте мятные лепешки с содой или просто щепотку соды в теплой воде, — проворчал Маккол.
— Это вот еще одно, чего я не поддерживаю, — вежливо сказал мистер Джадд, — прошу у вас прощения, сэр. Всякие там лекарства. Наркотики эти самые. Опаснейшая штука, сэр. И еще привыкание. В газетах только и читаешь, как, значит, киноактрисы и люди из самого из наивысшего общества попадают в благотворительные больницы, потому что перебрали их, а то и руки на себя накладывают, отвыкнуть не могут. Нет уж, сэр, ничего такого я в жизни не глотал, разве что пилюльку-другую или лайонскую микстурку от спины. Вот это, доложу я вам, чудесное средство, а, Том?
— Не знаю, — ответил Том. — Папаша нас всегда анисовыми каплями отпаивал. Как своих лошадей то есть.
— Все одно — наркотик! — определил мистер Джадд. — Ты, малый, держись лайонской микстурки для наружнего и внутреннего употребления, гарантированно без примеси вредных веществ.
Маккол брюзгливо, точно колдун другого племени, не пожелал вести дискуссию с этими светилами меньшего масштаба и в ответ на слова Тома и мистера Джадда лишь невнятно буркал или пренебрежительно фыркал. Как тяжело человеку, получившему научное образование, иметь дело с тупоголовыми невеждами! Он с надеждой прислушался, не простучат ли шаги сестры, торопящейся позвать его, но его ушей достиг лишь приглушенный вопль Лиззи, которая от боли кусала простыню. Мистер Джадд тоже его услышал и весь передернулся, однако мужественно постарался поддержать разговор.
— Вы, наверное, слышали, сэр, что миссис Ригли-то вернулась к своему законному хорьку?
— Нет! — воскликнул Маккол, внезапно проникаясь интересом. — Да неужели? Впрочем, этого следовало ожидать. Плохой был день для Клива, когда им позволили здесь поселиться.
— Ваша правда, сэр, — торжественно сказал мистер Джадд. — И попомните мои слова: дальше еще хуже будет. Я вот подстерег одного из их пащенков, извините на грубом слове, сэр, когда он моего Берта подбил отрясти яблоню полковника Смизерса. Схвати я их, оба у меня ремня попробовали бы. Ничего себе баловство для сына почтенного человека! Ну да в следующий раз Берт прежде два раза подумает.
— А вы случайно не знаете, как и почему миссис Ригли вернулась домой? — спросил Маккол.
— Что же, сэр, я до сплетен не охотник, — объявил мистер Джадд, устраиваясь в кресле поудобнее с истинным удовольствием завзятого любителя сплетен. — Только, конечно, все мы в мире живем, и ушей себе не заткнешь, верно, сэр? Дело вроде бы так обстояло: после того, значит, как вы посмотрели фермера Ривза, он глаза лишился, и миссис Ригли слишком тяжко стало на него глядеть. А старая миссис Ривз, его супруга, все время ему письма слала, чтоб он домой возвратился, и две его дочки каждый Божий день туда являлись и скандалы закатывали, а дети орут, а миссис Ригли ругается на чем свет стоит. Ну сущий ад, одно слово, сэр. И поговаривают, сэр, — тут мистер Джадд понизил голос до трепетного шепота, каким только и повествовать о немыслимых безднах порока, — поговаривают, что она с Ригли втихомолку помирилась, а оставалась только, чтоб выжать у Ривза денег побольше. Одна, значит, видимость была, сэр. И по мне, оно так и было: мне мой Берт рассказывал, что у них много всякой новой музыки для граммофона, то есть в коттедже у Ригли, а я своими глазами видел одну из девчонок в новехонькой шляпе и юбке. Так откуда бы у них деньги взялись?
— Возможно, очень возможно, — сказал Маккол. — Скверная это семейка.
— Что верно, то верно, сэр, — согласился мистер Джадд и слегка подпрыгнул, потому что сверху донесся совсем уж мучительный стон. — Ну так или не так, но она оставалась у Ривза, пока деньги не кончились. А может, он ей давать перестал. Ну и два дня назад кого-то из детей, которые дома оставались, непонятная хворь одолела, то есть они такой слух пустили. Миссис Ригли шасть к преподобному Стирну и давай расписывать, как она, дескать, согрешила, а теперь кается, и совесть ей твердит, что место ее с больным дитяткой, так, может, он, преподобный Стирн, значит, потолкует с ее мужем, чтоб она к нему вернулась. Ну и вернулась, сэр… — быстро докончил мистер Джадд, услышав стук торопливых шагов на лестнице, — вернулась как ни в чем не бывало, только вдвое нахальнее!
Дверь распахнулась, и миссис Джадд произнесла голосом, от волнения переходившим в прерывистое блеяние:
— Простите, сэр, вы там требуетесь, сэр. Ох, побыстрее, сэр, уж так она мучается!
Маккол поднялся, очень неторопливо, очень спокойно, поискал в своем чемоданчике то, что ему вовсе не требовалось, и сказал с невозмутимостью, которая его негодующим слушателям представилась верхом черствости:
— Времени еще предостаточно, миссис Джадд, спешить некуда. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы было побольше горячей волы, и принесите ее мне, когда я распоряжусь.
Мистер Джадд с Томом остались одни в комнате, которая казалась ужасно пустой и враждебной. Мистер Джадд покашлял, чтобы не утратить достоинства, а затем набил трубку довольно-таки дрожащими пальцами.
— А странно, что мисс Джорджи не заглянула справиться, — сказал он нетвердым голосом. — Ты не забыл сказать Нелли, Том, чтоб она ей сказала?
— Сказал. И ей сказал, и почтальону, чтоб он сказал Мэгги: Лиззи просила ее оповестить. А Нелли сказала, что мисс Джорджи занята, потому как к ним гость приехал.
— А! — отозвался мистер Джадд. — Верно, тот джентльмен, которого я видел. В костюмчике с брючинами, как два пивных бочонка. Надо надеяться, что он возьмет за себя мисс Джорджи, пока она не пожелтела вся и не закисла. Только могла бы она и про Лиззи вспомнить! Ну да чего от господ и ждать-то?
Ответить Тому было нечего, и некоторое время они молчали, прислушиваясь. Мистер Джадд заерзал в кресле.
— Жизнь, — произнес он, от волнения пускаясь в философствования, — жизнь странная штука, Том. Рождаемся, помираем, а больше-то никто ничего и не знает, даже ученые умники в Кембриджах да Оксфордах. Матерью девушку сделать труд невелик, а вот быть хорошим мужем и отцом не так-то просто. Любовь крутить можно, я против ничего не скажу. Природа она свое берет. Но это капля меда в чаше с отравой, Том. Ну, не то, чтобы семейная жизнь отравой была, но только она и не один только мед. Она на человека обязанности накладывает. Вот, Том, что ты чувствуешь, когда вот-вот станешь отцом своего первого сына?
— А почему вам втемяшилось, что обязательно будет мальчик? — спросил Том, старательно уклоняясь от отчета в своих чувствах.
— Мальчик, мальчик, а то кто же… ш-ш! — Мистер Джадд умолк и прислушался, но сверху доносилось лишь редкое пошаркивание да всхлипывания миссис Джадд на верхней ступеньке лестницы. Мистер Джадд продолжал: — Есть тут одно обстоятельство, так что ты не сомневайся.
Щадя Тома, мистер Джадд не стал уточнять, что это за обстоятельство, но, когда миссис Джадд в начале недели спросила, откуда ему известно, что будет обязательно мальчик, мистер Джадд ответил с величавой категоричностью: «От двух отцов только мальчики родятся!»
Том встал и принялся нервно расхаживать по тесной комнатке. Мистер Джадд следил за ним с живым научным интересом.
— А сам ты схваток не чувствуешь, Том?
— Нет, — сухо ответил Том. — Не чувствую. Но раз вам так приспичило, я вроде как озноб чувствую и одно думаю: поскорее бы все кончилось, и благополучно.
— Говорят, — задумчиво произнес мистер Джадд, — что доподлинный отец всегда схватки чувствует, как роженица, где бы он ни находился.
— А я вот не чувствую, — почти огрызнулся Том.
— Сам-то я тоже никогда их не чувствовал, — великодушно сообщил мистер Джадд, — но знавал людей, которые говорили, что чувствовали. Но я-то на одном стою: когда дело до женщин доходит, мужчина и не разберет, на каком он свете. Послушаешь, как они языками мелют, ну и думаешь — решето, все наружу сыплется. А чуть у них секрет какой появился, так молчат что рыбы. Да проживи человек хоть тысячу лет и становись умней с каждым годом, пенни ставлю, первая же девка, которая захочет, его сразу облапошит и вокруг пальца обведет.
— Ага, — рассеянно отозвался Том, все еще тревожно меряя шагами пол.
— Ш-ш! — воскликнул мистер Джадд. Они прислушались, и Том возобновил свои метания.
— На твоем бы месте, Том, — благодушно посоветовал мистер Джадд, — я бы сел да успокоился. Ну что толку восьмерки выписывать, будто ты полицейский и не туда смотришь.
