Исаак Башевис Зингер - Рассказы

— Ну, задала ты мне задачу!

— Разведись со своим пугалом, женись на Хадассе.

— Никогда она не даст мне развода, а Хадасса меня не захочет.

— Хадасса любит тебя. Второй раз она отца не послушается.

Авигдор вскочил с места и тут же снова сел:

— Не смогу я тебя забыть. Никогда…

Закон требовал, чтобы Авигдор больше ни минуты не оставался наедине с Ентл. Но в мужском кафтане и брюках девушка снова казалась ему прежним Аншелем. И разговор между друзьями продолжался:

— Как же ты не боялась каждый день нарушать заповедь — "да не наденет женщина одежду, подобающую мужчине"?

— Не гожусь я для того, чтобы щипать пух и болтать с бабами.

— И тебе легче было бы отказаться от своей доли в лучшем мире?

— Пожалуй.

Авигдор поднял голову. Только сейчас он заметил, что щеки Аншеля слишком гладки для мужских щек, волосы слишком густы, а руки слишком малы. И все же ему не верилось, что все это происходит в действительности. Еще минута, казалось ему, и он проснется. Он кусал губы, щипал себя за бедро. Его охватила робость, он начал заикаться. Получалось, что вся их дружба с Аншелем, все их задушевные разговоры, секреты, которыми они делились, все это был сплошной обман, иллюзия. Уж не демон ли этот Аншель, подумал Авигдор. Он встряхнулся, словно пытаясь отделаться от ночного кошмара; но внутреннее чувство, знающее границу между сном и действительностью, говорило ему, что это явь. Он собрался с духом. Нет, они с Аншелем никогда не будут друг другу чужими, даже если Аншель на самом деле оказался Ентл… Авигдор заговорил:

— Сдается мне, что свидетель, дающий показания в пользу покинутой женщины, не может на ней жениться, ибо Закон называет его "заинтересованным лицом".

— Да? Об этом я не подумала.

— Давай посмотрим у Ибн Эзры.[145]

— А я не совсем уверена, что правила, относящиеся к покинутой жене, приложимы к данному случаю, — возразила Ентл тоном заправского ученого.

— Если ты не хочешь, чтобы Хадасса осталась безмужней женой, ты должна сама открыть ей свой секрет.

— Нет, этого я не могу.

— Так или иначе, ищи себе другого свидетеля.

Постепенно друзья вернулись к своим талмудическим рассуждениям. Сначала Авигдору казалось странно толковать священную книгу вместе с женщиной, но вскоре Тора сблизила их. Телесные оболочки их были различны, но душами они были схожи. Аншель говорил нараспев, размахивал руками, дергал себя за пейсы, пощипывал безволосый подбородок — словом, вел себя, как любой заправский ешиботник. В пылу спора он даже ухватил Авигдора за отворот капоты и назвал глупцом. В душе Авигдора разгоралась пылкая любовь к Аншелю, смешанная со стыдом, тревогой, угрызениями совести. Если бы только я знал все это; раньше, говорил он себе, мысленно сравнивая Ентл Аншеля с Брурией, женой рабби Меира, и Ялтой, женой рабби Нахмана.[146] Он впервые ясно осознал, что всегда мечтал именно о такой жене: о женщине, чьи интересы лежали бы в духовной, а не материальной сфере… Хадасса теперь не вызывала в нем никаких чувств, он знал, что будет тосковать по Ентл, но не решался сказать об этом. Ему было жарко, лицо его горело. Он не в силах был теперь посмотреть Аншелю в глаза. Стал было подсчитывать прегрешения Аншеля, но увидел, что и сам не безгрешен, ибо сидел рядом с девушкой и прикасался к ней в дни, когда она была нечиста. Ну, а что сказать о ее браке с Хадассой? Какая бездна грехов! Умышленный обман, ложные клятвы, извращение истины! — Один Господь ведает, что еще. Внезапно он спросил:

— Скажи мне правду, ты не еретичка?

— Боже упаси!

— Тогда как же ты решилась сделать такое?

Чем дольше объяснял Аншель, тем меньше Авигдор понимал. Все объяснения, в сущности, сводились к одному: в женском теле Ентл жила мужская душа. А на Хадассе Аншель женился только для того, чтобы быть поближе к Авигдору.

— Но ты же могла выйти за меня замуж, — сказал Авигдор.

— Я хотела заниматься с тобой изучением Гемары и комментариев, а не штопать твои носки!

Оба надолго замолчали. Наконец, Авигдор проговорил:

— Хадасса, не дай Бог, заболеет, от всей этой истории!

— Я сама этого боюсь.

— Что же теперь будет?

Смеркалось, и друзья принялись читать вечернюю молитву. Авигдор был в таком замешательстве, что путал слова, одни пропускал совсем, другие повторял по нескольку раз. Искоса он посматривал на Аншеля, который качался взад-вперед, ударяя себя в грудь, поднимал и опускал голову. Закрыв глаза, Аншель обратил лицо к небу, как бы взывая к Господу, знающему всю правду… Завершив молитву, они сели друг против друга, держась на приличном расстоянии. В комнате сгущалась темнота. Отблески заката пурпурным узором дрожали на стене против окна. Авигдор пытался заговорить, но слова не шли с языка. Наконец, его словно прорвало:

— Может быть, еще не поздно? Я не могу больше жить с этой проклятой бабой… А с тобой…

— Нет, Авигдор, это невозможно.

— Почему?

— Я буду жить и дальше, как жила…

— Но мне будет плохо без тебя. Ужасно плохо.

— И мне будет плохо без тебя.

— Тогда какой во всем этом смысл?

Аншель не ответил. Наступила ночь, стало совсем темно. Сидя в темноте, каждый, казалось, прислушивался к мыслям другого. Закон запрещал Авигдору находиться в комнате наедине с женщиной, но он не в состоянии был увидеть в Аншеле просто женщину. Какой властью обладает над нами одежда, думал он. Но заговорил совсем о другом:

— Я советую тебе просто послать Хадассе развод.

— Разве это возможно?

— Конечно, ведь брачный обряд в вашем случае не имеет силы.

— Ты, вероятно, прав.

— А правду она успеет узнать потом.

Служанка принесла зажженную лампу, но едва она вышла, Авигдор задул огонь. Сложные чувства, которые они испытывали, и слова, которые хотели сказать друг другу, не выносили света. В темноте Аншель рассказал все до мельчайших подробностей, ответил на все вопросы Авигдора. Часы пробили два, а они все говорили. Аншель сказал Авигдору, что Хадасса его не забыла. Часто упоминала о нем, беспокоилась о его здоровье, сожалела — хотя к этому примешивалась доля злорадства — что так сложились у него отношения с Песей.

— Она будет тебе хорошей женой, — сказала Ентл. — А я даже кугель не умею испечь.

— И все же, если бы ты захотела…

— Нет, Авигдор. Не судьба…

Никто в местечке не мог понять, что происходит: в дом Хадассы прибыл посыльный и привез документы, по которым она получала развод; Авигдор пробыл в Люблине дольше положенного и вернулся после праздников — сгорбленный, с потухшими глазами, словно после тяжелой болезни. Хадасса слегла, по три раза на дню приходил к ней доктор. Авигдор превратился в затворника. Людям, которые случайно встречали его и пытались заговорить, он не отвечал. Песя жаловалась родителям, что он безостановочно расхаживает по дому и курит ночи напролет. Когда, наконец, он свалился в полном изнеможении, то звал какую-то неизвестную женщину по имени Ентл. Песя начала поговаривать о разводе. В местечке были уверены, что Авигдор не даст жене развода или, по крайней мере, потребует с нее денег, но он был на все согласен.

Жители Бечева привыкли, что у них в местечке ни одна тайна не остается тайной надолго. Какие секреты могут быть в местечке, где каждый знает, что у соседа варится на обед? И все же, хотя охотников заглядывать в замочные скважины и подслушивать под окнами было предостаточно, происшедшее так и оставалось загадкой. Хадасса лежала в постели и плакала. Ханина-лекарка, лечившая травами, говорила, что молодая женщина тает на глазах. Аншель исчез без следа. Реб Альтер Вишковер послал за Авигдором, и тот явился, но как ни напрягали слух любопытные под окошком, им не удалось разобрать ни слова. Любители чужих дел сочиняли всевозможные теории, но ни одна из них не давала полного объяснения.

Кое-кто высказывал догадку, что Аншеля заманили к себе католические священники, и он крестился. Может, так оно и было в самом деле. Но когда успел Аншель связаться с ксендзами, если всегда сидел в иешиве и учился? А кроме того, с каких это пор вероотступники стали посылать своим женам развод?

Иные намекали, что Аншелю, должно быть, приглянулась другая женщина. Но кто же? В самом Бечеве ни единая душа не слышала ни о каких романах. И все молодые женщины Бечева, еврейки и нееврейки, были на месте, ни одна в последнее время никуда не уезжала.

Были также толки о том, что Аншеля унесли прочь злые духи, или сам он принадлежал к их числу. В доказательство напоминали, что Аншель никогда не ходил купаться — ни в баню, ни на реку. А ведь известно, что у всех нечистых гусиные лапы. Да, но разве Хадасса никогда не видела мужа босым? И разве демоны посылают своим женам развод? Когда демон женится на дочери смертного, он обычно оставляет ее безмужней женой.