Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2009)
Все это время Аркадий был почти безоблачно счастлив. У него было все, что нужно человеку для хорошей жизни, — свое собственное жилье, где никто его не теснил и не давил и которое вдобавок стоило ему не дороже, чем любая наемная квартира. Он давно уже навел в кабине прежний и даже еще лучший уют, а преимуществ было не перечесть — один вид порта с розово-голубыми разливами утреннего неба над ним неизменно приводил его в восторг. Раздерганные нервы его успокоились и укрепились от сладкого сна под непрерывное легкое покачивание кораблика, и даже если иногда качало сильнее, ему это было приятно.
С едой никаких проблем — лавки были близко, от рыбаков часто перепадала по дешевке свежая рыба и другая морская живность.
От одиночества он не страдал — на яхтах кругом было полно разноязычных людей со схожими интересами, которые, только дай им, охотно вступали в разговор. Если же вдруг хотелось настоящего русского общения, рядом был дружелюбный “Ацидофилин”. Там всегда находился кто-нибудь интересный, с кем, если только он не пребывал в полной отключке, приятно было посидеть вечерок за бутылкой.
Аркадий даже завел себе женщину. Нашел ее в том же “Ацидофилине”, и именно такую, какую ему было надо. Маленькую, худую, покладистую и неразговорчивую. Приходила к нему, когда он звал, а когда не звал — лишь просилась иногда помыться в душе. К сожалению, она была законченной ацидофилкой, так что о серьезной связи говорить не приходилось. Но Аркадию и не нужна была серьезная связь, а ей, кажется, и вообще никакая. Ей нужно было только немного денег, и Аркадий охотно давал ей, хотя и знал, на что они пойдут.
Единственно лишь прежняя большая жена нарушала в самом начале его безмятежное существование. Она, конечно, очень быстро разыскала его и пришла со скандалом — сперва с малым, со слезами и уговорами, а потом с настоящим, с криками и угрозами. Но Аркадий относился к этому философски. Заходя на яхту, он никогда не забывал втянуть за собой наверх лесенку-сходню, поэтому подняться к нему она не могла. Она стояла внизу, на бетонной дорожке причала, а он смотрел на нее сверху — тоже своего рода удовольствие! — и слушал, но не реагировал. Обитатели окружающих яхт принимали участие. Женщины поддерживали ее, мужчины — его, а иногда наоборот. Устав от криков, он уходил в каюту и включал музыку. Дело его чистое, все положенные ей деньги он выплатил, а за нежелание жить с ней никто не мог его тронуть.
Вскоре эти визиты прекратились, до него лишь стороной доходили изредка слухи: что она устроилась на работу — и какая работа могла найтись для не очень молодой, никогда не работавшей женщины с инженерным образованием? Что она живет с местным, богатым строительным подрядчиком — ах, дай-то бог! А потом и вовсе, что она уехала, не то в Ашдод, не то в Ашкелон, и Аркадий совсем о ней забыл. Жизнь на яхте вообще протекала в некоем блаженном, вневременном забытьи, из которого Аркадий выныривал лишь с трудом, чтобы ходить на работу.
Мимо текли события, войны, теракты, экономические кризисы и правительственные скандалы — все то, к чему в этих краях давно привыкли. Аркадий знал о них, слушал радио, но все это были вести с другой планеты, не имевшие к нему прямого отношения.
“Красавица” с самого начала набирала воду, но так мало, что это не беспокоило Аркадия. Примерно раз в неделю он спускался вниз и вычерпывал воду просто ковшом. Но где-то не то на шестом, не то на седьмом году она стала протекать все сильнее, а у него как раз подкопилось достаточно денег. Яхту подняли на берег, поставили на распорки, почистили, просмолили и покрасили заново. Все это время Аркадий был нервен и раздражителен, не мог дождаться конца работ, почти не ел, злобно огрызался на добродушных ацидофилов, у которых временно ночевал. Они удивились, посмеялись и сказали ему, что настоящий-то наркоман —
это он.
А еще позже он таки заставил себя закончить штурманские курсы. Получил диплом, оформил права и аккуратно сложил все в папку с прочими документами, обещая себе, что начнет пользоваться своими правами очень скоро. Но спустя недолгое время это намерение снова затянулось бестревожным забытьем, хотя сияющая главная цель по-прежнему мерцала призывно где-то в отдаленном будущем.
Яхта, в сущности, почти готова была к выходу в море. Оставалось лишь перебрать, смазать и наладить мотор. Сам Аркадий этого сделать никак не мог, когда-то давно обещал это сделать Леня, сказал, займемся этим в последнюю очередь. Но к этому времени Лени уже не было. Не было совсем. Лег как-то под вечер на свой матрас в “Ацидофилине”, накрылся с головой, а на следующий день амбуланс навсегда увез то, что от него осталось. Исчезали и другие знакомые Аркадию ацидофилы, но он словно бы и не замечал этого, их легко заменяли ему новые, не хуже прежних.
У Аркадия была теперь другая женщина. Прежняя в какой-то момент тоже исчезла. Не как Леня, а просто вышла в город в дождливый зимний день и не вернулась. Наверное, решила пожить с родными, утешил себя Аркадий, или в какой-нибудь приют попросилась, отучаться от кислоты.
И искать ее не пошел. И никто не пошел.
А там незаметно рассеялся и весь “Ацидофилин”. Кто ушел в новую, нормальную жизнь, кто в старую ненормальную смерть, кое-кто попал на государственное содержание за решеткой, остальные нашли себе другие тусовки.
Новая женщина Аркадия была тоже маленькая и худая, хотя, конечно, гораздо старше прежней. Как и он, она жила одна на небольшой яхте — пластиковой, разумеется! — но, в отличие от него, часто выходила в море, беря себе на подмогу голубоглазого портового мальчишку Лиора. Обходила греческие острова, раз добралась даже до Италии. Кроме яхты, у нее была также собственная квартира в городе, которую она очень прилично сдавала. Были у нее и другие достоинства, и в целом она вполне устраивала Аркадия.
Были, правда, два недостатка, но не очень серьезных. Во-первых, она была американского происхождения, по-русски не говорила совсем, а на иврите плохо, и Аркадию приходилось напрягаться. А во-вторых, непременно хотела замуж. Она никогда не была замужем, нужды не было, говорила она, а вот теперь, под старость, самое время попробовать и это. Она охотно соглашалась на прежний, раздельный образ жизни, который так нравился Аркадию, и вообще легко принимала все его требования и заморочки, а сама не предъявляла никаких, кроме одного: чтоб пожениться.
Аркадий же, подойдя вплотную к пенсионному возрасту, начал понимать, что чем дальше, тем хуже ему будет жить одному. И состариться в обществе этой, вполне симпатичной ему женщины, к тому же меньше его ростом, представлялось ему совсем не худшим вариантом. Когда-нибудь, очень нескоро (Аркадию все казалось, что ему еще жить и жить), после долгого совместного круиза на двух яхтах по Средиземному морю, с яхтами придется расстаться. И тогда придется поселиться вместе в ее квартире — но это еще когда.
Чувства их друг к другу были, конечно, уже не молодые и не жаркие, и бывали всякие неловкости и накладки, но тут выручало чувство юмора, которое у нее имелось в достатке, а Аркадий тоже старался развивать.
И он привязался к ней и чувствовал себя совсем женатым человеком. Он и на работе, на служебной вечеринке по случаю одного из праздников, представил ее сослуживцам как жену, и все его поздравляли. Не могу только понять, говорил он, и зачем тебе эта запись в удостоверении личности?
Не запись, отвечала она, не запись, а свадьба с раввином и со всеми причиндалами. И гостей позовем. Хочу почувствовать себя полноправным членом нормального буржуазного еврейского общества, никогда еще не была. Свадьба на яхте — подумай, как романтично. Аркадий только плечами пожимал: смолоду хиппи, к старости вроде как антихиппи, а все-таки хиппи. Она со смехом соглашалась.
Ну что ж, Аркадий был, в общем-то, даже и не против. Правда, расходы на свадьбу снова отдаляли момент починки мотора и выхода в море, но не страшно, ну, еще несколько месяцев, ну, год, пусть даже два — сияющая давняя цель по-прежнему маячила где-то впереди и грела душу. Он вынул папку с документами, готовясь к походу в раввинат.
И тут вспомнил.
Безвременное яхтовое забытье полностью стерло из его сознания простой факт: он был женат. Абсолютно и безусловно женат, со всеми записями, хотя и без раввина. Пожалел тогда большую прежнюю жену, не стал настаивать на разводе, а потом никогда и не вспоминал.
И что теперь?
Либо, воспользовавшись этим, отвертеться от свадьбы. Но не хотелось огорчать хорошую новую женщину — а вдруг обидится и уйдет?
Либо поступить так, как она советовала. А она сказала просто:
