Маделин Уикхем - Коктейль для троих
– Да…– ответила Кэндис упавшим голосом.– Да, конечно, мы еще придем.
Но на самом деле ей не очень-то в это верилось.
Глава 14
Проснувшись на следующее утро, Кэндис сразу вспомнила о том, что произошло вчера, и почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось. Сначала она старалась не обращать на это внимания и долго лежала неподвижно, глядя в потолок. Но острое чувство потери не проходило, и Кэндис, повернувшись на живот, зарылась головой в подушку, словно надеясь спрятаться от собственного горя. Однако это не помогло. Снова и снова Кэндис возвращалась к событиям вчерашнего вечера; безжалостная память снова и снова подсказывала ей, что она поссорилась с Мэгги и Роксаной – своими лучшими подругами. И не просто поссорилась, а разорвала отношения, ибо ее не покидало ощущение, что Роксана и Мэгги больше не захотят иметь с ней никаких дел.
При мысли об этом Кэндис едва не завыла от горя и отчаяния. Больше всего ей хотелось забыть о том, что произошло, но как бы крепко она ни зажмуривалась, как ни затыкала уши, перед ней словно наяву вставало холодное лицо Роксаны и потрясенное – Мэгги, звучали их голоса – осуждающие, презрительные.
«Как я могла допустить такое? – снова и снова спрашивала себя Кэндис.– Как могла позволить им уйти, не объяснившись с ними, не извинившись?»
Но по мере того как в памяти всплывали подробности вчерашней ссоры, Кэндис чувствовала, как вместе с отчаянием в ней нарастает обида. В самом деле, какое преступление она совершила, что Мэгги и Роксана так с ней обошлись? Да, она пригласила в «Манхэттен» подругу – ну так что с того? Разве это запрещено? Кэндис допускала, что Мэгги и Роксане хотелось поболтать и повеселиться в своем кругу, без посторонних, но разве она виновата в том, что у них такие эгоистические желания? Откуда она могла знать, что Мэгги и Роксана, такие умные, милые, добрые, встретят Хизер в штыки? Зная своих подруг, Кэндис имела право предполагать совершенно иное отношение. Она была на сто процентов уверена, что Хизер им понравится, и вовсе не виновата, что из ее затеи ничего не вышло. Конечно, ей не стоило оскорблять Мэгги, но и Мэгги не должна была называть Хизер стервой!
Почувствовав острый приступ раздражения, Кэндис села на кровати, гадая, приняла уже Хизер душ или нет. И тут ее как будто ударило. В квартире стояла полная тишина, хотя в это время Хизер обычно уже хозяйничала на кухне.
На цыпочках подкравшись к двери, Кэндис выглянула в коридор и снова прислушалась. Ничего. Дверь спальни Хизер была приоткрыта, и по пути на кухню Кэндис увидела, что в комнате никого нет и что кровать Хизер аккуратно заправлена. В ванной тоже никого не оказалось. Кэндис была в квартире одна.
Часы на кухне показывали половину восьмого. «Должно быть, Хизер встала очень рано и куда-то вышла,– подумала Кэндис, ставя на огонь чайник.– Но почему? Может быть, у нее разыгралась бессонница? А может, она решила установить для себя новый, спартанский режим? Кроме того, Хизер могла остаться на ночь у Эда…»
При мысли об этом Кэндис сердито покачала головой. Она понимала, конечно, что отношения Хизер и Эда ее не касаются. Больше того, она должна была бы радоваться за подругу, которую пригласили на свидание. И даже если Хизер настолько неразборчива, что согласна провести вечер с мужчиной, который уверен, будто гурман – это тот, кто ест пиццу с хлебом, это не ее дело.
Вернувшись в спальню, Кэндис сняла ночную рубашку и отправилась в душ, машинально отметив, что сегодня утром им еще не пользовались. Быстро намылившись ароматным гелем с оптимистичным названием «Утреннее настроение», она включила самую горячую воду, какую только могла выдержать, надеясь вместе с пеной смыть и неприятные воспоминания о вчерашнем дне, и свое неуместное любопытство по поводу Хизер и Эда. Главное – успокоиться, тогда можно попытаться что-то изменить или даже исправить.
Когда, завернувшись в теплый махровый халат, Кэндис вышла из ванной, на коврике перед входной дверью уже лежала изрядная горка утренней корреспонденции, а закипевший чайник подпрыгивал на конфорке и сердито пыхтел. Заварив чай с ромашкой, Кэндис присела к столу и, разложив на нем почту, стала ее просматривать, намеренно оставив на потом розовато-лиловый конверт, лежавший в самом низу кучи.
Первым ей попался отчет банка по кредитной карточке. Расход, как заметила Кэндис, был больше, чем обычно, но это было как раз понятно. С переездом к ней Хизер она стала чаще выходить и больше тратить. А вот уведомление о состоянии текущего банковского счета Кэндис удивил. У нее на счету оказалась чересчур большая сумма, но откуда могли взяться лишние деньги, она понятия не имела. В конце концов Кэндис решила не ломать голову и, спрятав уведомление обратно в конверт, стала просматривать остальную почту. Мебельный каталог в прозрачном пластиковом пакете ее не заинтересовал, письмо с приглашением принять участие в юбилейной общенациональной лотерее – тоже. Рекламные буклеты она откладывала не читая, пока не добралась наконец до заветного конверта, адрес на котором был надписан знакомым петлистым почерком матери. Несколько секунд Кэндис рассматривала его, потом вскрыла конверт и достала письмо. Впрочем, она и так знала, что в нем может быть написано.
«Дорогая Кэндис,– писала мать,– надеюсь, у тебя все в порядке. У нас установилась очень хорошая погода, а как у вас, в Лондоне? Мы с Кеннетом ездили отдыхать в Корнуолл. Дочь Кеннета ждет второго ребенка…»
Дочитав письмо до конца, Кэндис убрала его в конверт и тяжело вздохнула. В письме не было ничего нового – все те же нейтральные слова, все те же ничего не значащие вопросы. Такое письмо мог бы написать совершенно посторонний человек. Оно поддерживало дистанцию между ней и матерью – дистанцию, которую Кэндис никак не удавалось сократить. И она знала причину. Это письмо написала женщина, чьи чувства были настолько парализованы страхом перед прошлым, что она не разрешала себе быть откровенной даже с собственной дочерью.
И снова, как всегда в таких случаях, в душе Кэндис вспыхнуло пламя обиды – вспыхнуло и тут же погасло. За свою взрослую жизнь она получила от матери слишком много таких сдержанно-нейтральных писем, чтобы расстраиваться по-настоящему. Кроме того, сегодня утром Кэндис вообще чувствовала себя неспособной что-либо воспринимать. «Мне все равно! – подумала она, складывая почту аккуратной стопкой на столе.– Все равно».
Кэндис допила свой ромашковый чай и собиралась уже поставить чашку в мойку, когда затренькал звонок на входной двери. Поплотнее запахнувшись в халат, она пошла открывать.
Это оказался Эд Армитедж.
– Я слышал, что вчера одна из твоих подруг вылила Хизер на голову коктейль со льдом,– как ни в чем не бывало сказал он, словно продолжая недавно прерванный разговор, и восхищенно покачал головой.– Признаться, я не подозревал, что ты общаешься с такими… гм… темпераментными особами.
– Что тебе надо? – хмуро спросила Кэндис.
– Я бы хотел, чтобы ты познакомила меня с этой своей Роксаной,– заявил Эд, нисколько не смутившись.– Но для начала сойдет и чашечка кофе.
– Что с тобой, Эд? Неужели ты не в состоянии даже сварить себе кофе? И кстати, не скажешь ли ты, где сейчас Хизер?
Кэндис тут же пожалела об этих словах, но было уже поздно.
– Интересный вопрос…– Эд лениво облокотился о косяк.– Уж не хочешь ли ты сказать, что Хизер должна готовить мне кофе?
– Нет,– отрезала Кэндис.– Я только…– Она покачала головой.– Впрочем, не важно.
Ты только хотела узнать, не так ли? – Эд посмотрел на часы и с самым невинным видом усмехнулся.– Откровенно говоря, я не знаю, где сейчас Хизер. Возможно, как раз в эти минуты она едет на работу.
Пожав плечами, Кэндис повернулась к нему спиной и отправилась в кухню.
– Кстати, должен тебя поблагодарить за совет,– проговорил Эд, следуя за ней. Заглянув в буфет, он отыскал там молотый кофе и принялся перекладывать его из баночки в кофеварку.– А ты будешь кофе?
– Нет, спасибо,– холодно ответила Кэндис.– Я по утрам пью чай с ромашкой – очень бодрит. А какой совет я тебе дала?
– Насчет Хизер,– объяснил Эд.– Ведь это ты посоветовала мне пригласить ее куда-нибудь.
– Да, что-то такое было,– пробормотала Кэндис, припоминая.
Последовала пауза.
«Нельзя ни о чем расспрашивать,– твердила себе Кэндис, пока Эд наливал в кофеварку горячую воду.– Только не расспрашивай, молчи. Эд сам все расскажет – ведь он явился сюда только затем, чтобы похвастаться!»
– Ну и как? – не выдержала она наконец.
– Что «ну и как»? – поинтересовался Эд и снова ухмыльнулся, а Кэндис почувствовала, что краснеет.
– Как прошел ваш вечер? – пояснила она, сделав чуть заметное ударение на последнем слове.
– Ах, вечер… Очаровательно,– ответил Эд. Кэндис с безразличным видом пожала плечами.
– Что ж, я за вас рада.
