Дия Гарина - Найти то...
Взбешенный моим поведением, главарь пятерых якудза, выкрикнул что-то старому Судзуки, очевидно попеняв на не оправдавшее доверие иглоукалывание, и скрылся из поля моего зрения. Старый переводчик, что-то протестующе крикнул ему вслед, и, не дождавшись ответа, безнадежно махнул рукой. Зато остальные якудза одобрительно зашумели, и это почему-то мне оч-чень не понравилось. Когда же я увидел вернувшегося главаря, решительно помахивающего военной катаной, настроение испортилось окончательно.
Не успели мои подозрения оформиться, как один из якудза перевернул меня на живот, а второй, вытянул вперед мою левую руку и заставил пальцы растопыриться, наступив на кисть ботинком. Теперь уже совсем не трудно было догадаться, что все закончится воплощением в жизнь еще одной старинной традиции мафиозных кланов. Оборони царица небесная… Клинок катаны сверкнул и, резко упав вниз, высек искры из каменного пола, по пути отделив мизинец от предназначенного ему природой места, а глумливое эхо на все лады повторило мой крик.
Когда я немного пришел в себя, Судзуки уже заканчивал перевязку. Никого из якудза по близости не оказалось.
– Вы всего лишь отсрочили неизбежную развязку, – поучительно разъяснил мне он, – В прошлый раз я был небрежен, и, понадеявшись на свой опыт, колол вас через гидрокостюм. Скорее всего, именно поэтому одна из игл вошла не совсем туда, куда я ее направил. Больше такого не повторится.
С этими словами он вынул из кармана перочинный нож с многочисленными лезвиями и, немного провозившись, обнажил мою шею и затылок. Затем последовали два укола, и я снова стал беспомощней новорожденного младенца.
– Думаю, что благодаря моему искусству, вы сможете самостоятельно передвигаться дня через три. Вот тогда мы и вернемся к теме нашего разговора, а пока наслаждайтесь временной отсрочкой. И думайте. Ах да, из-за большой потери крови вам необходимо сейчас как можно больше пить.
Он достал откуда-то из-за спины небольшую фляжку и поднес к моим губам. Холодная до ломоты в зубах вода потекла по гортани, и мой кадык рефлекторно заходил, проталкивая ее в нужном направлении.
– Вот и хорошо, – улыбнулся мне японец, – Вечером я приду опять, и мы поговорим о вашем решении. До свидания.
Когда его шаги затихли в отдалении, я мысленно выругался, поскольку сделать это вслух, все равно не мог. Потом немного поразмыслил о том, почему не успел истечь кровью, и решил, что во всем виноват гидрокостюм, слишком плотно обхватывающий запястья чуть ниже порезов. А потом… Потом скис окончательно. Да, я получил временную отсрочку, но и только. Чтобы продолжить игру, мне нужно каким-то образом растянуть ее во времени, и при этом получить относительную свободу действий. Осталось всего ничего: придумать, как этого добиться. Порывшись в памяти, я должен был признать, что ни о чем похожем не читал и не слышал, стало быть, придется ломать голову самому … Нд-а, не оправдала ты моих надежд, старушка память. Память! Ну, конечно, память! Мне нужно потерять память, и тогда меня попробуют переправить домой, чтобы утерянные воспоминания проклюнулись на родной почве. Если, конечно, этот чертов меч, так важен для них. Но попробовать стоит… Только как?! Я даже головой о камень треснуться не могу, в надежде приобрести амнезию. Остается…Остается только один путь, в который я до сих пор до конца не поверил – экстрасенсорика, азы которой мне все-таки умудрился вдолбить в меня экстрасенс Андрюша.
Я закрыл глаза и попытался представить свою память в виде самой обыкновенной книги. И сам удивился, что очень скоро мне это удалось. Я отчетливо увидел ее: книга была толстенной, наполовину исписанной убористым мелким почерком, да еще почему-то с кляксами, зачеркиваниями и развеселыми рисунками на полях. Не память, а конспект по сопромату! А теперь берем ведро с серной кислотой и начинаем погружать туда книгу… Когда край книги-памяти уже коснулся весело забурлившей кислоты, мне на секунду показалось, что ее брызги попали мне на грудь. Шипя проклятья, я мысленно продолжал погружать книгу в ведро, но что-то мешало и мне никак не удавалось воплотить желаемое в жизнь, пусть даже и воображаемую. Повнимательнее вглядевшись в невесть откуда взявшееся препятствие, я с удивлением обнаружил между книгой и кислотой двенадцать до боли знакомых мне рун. И чей-то бесплотный голос, неожиданно зазвучавший в самом сердце моего естества, прошептал, что, погружая книгу в кислоту, я сотру свою память навсегда, без малейшей надежды на восстановление.
Холодный пот прошиб меня при одной мысли о том, какую злую шутку я мог сыграть с самим собой. В следующий раз нужно будет действовать осмотрительней. А сейчас попробуем менее радикальное средство. И я быстренько заменил ведро на миленький бронированный сейф, куда и поместил воображаемую книгу, уже подпорченную с одного края кислотой. Потом подумал еще раз и вылепил в сейфе еще одно отделение, куда поместил несколько предварительно выдранных страниц, с информацией о мече. Так же мысленно захлопнул дверцу, и вместо обычного кода налепил на нее радостно сновавшие вокруг да около бледно-голубые руны. Потом защелкнул внешнюю дверь сейфа, секунду полюбовался своей воображаемой работой, и рассмеялся про себя, удивляясь до какого идиотизма может довести человека нештатная ситуация! Еще продолжая смеяться, я неожиданно почувствовал головную боль, которая все нарастала и нарастала, пока в глазах у меня не вспыхнул праздничный фейерверк, сменившийся вскоре абсолютной чернотой.
А когда чернота отступила, я вместо белой шевелюры Судзуки увидел огненно рыжие локоны Ирэн, озабоченно склонившейся надо мной.
Глава 5
Какое-то время у меня ушло на переваривание полученной информации, которая упорно не желала укладываться в сознании. И весь этот сыр-бор из-за старой ржавой железяки?! Это из-за прихоти выжившего из ума старика я вынужден лавировать между Сциллой и Харибдой, безвозвратно теряя по пути некоторое части тела и поливая своей кровью полвека немытые полы японского армейского склада? А я-то воображал, что в дырках памяти у меня притаились секреты, по меньшей мере, государственного, или даже мирового значения. Какое разочарование!
Тут я, разочарованный во всех и вся, скинул ноги с дивана, и, отодвинув в сторону Ирэн, молча направился на кухню, где надеялся залечить душевные раны с помощью излюбленного метода – поглощения полулитровой кружки кофе с коньяком. Ирине хватило здравого смысла не приставать с расспросами к мужику, на лице которого (это я разглядел в зеркале) явственно проступало желание раскатать по бревнышку устоявшийся миропорядок, и она тихонько последовала за мной, весьма успешно пытаясь изобразить из себя часть кухонной меблировки.
Погруженный в невеселые думы я даже не заметил, как автоматически плеснул ей кофе в Ольгину любимую кружку. А когда заметил, только махнул рукой. Должно быть, Ирина восприняла этот жест, как отменяющий табу на разговоры и осторожно спросила:
– Ты получил то, что хотел?
– Угу, – кисло хмыкнул я, – Получил. По полной программе…
– И..? – она озабочено вгляделась мне в глаза.
– И я хочу, чтобы ты устроила мне встречу с Сорокиным.
– Ты уверен, что действительно этого хочешь?
– Так же, как в женском коварстве, – мой тон был до неприличия горек, – Сделаешь?
– Конечно. Только прошу тебя, будь осторожен. Его поступки невозможно предугадать, а настроение он меняет, как рубашки – по несколько раз в день.
– Да пошел он со своим настроением…!
И, устав сдерживаться, я выдал такое, от чего в иной ситуации сам бы покраснел. Чуткая Ирина поняла, что дальнейший разговор не приведет ни к чему путному, и пробормотала:
– Так я пойду?
– Угу.
– Оставшийся ЛСД – там, на столике, возле дивана.
– Угу.
– Когда все решится, я тебе позвоню.
– Угу.
– А ты…
Господи, да уйди же ты, наконец! Я ведь видеть тебя не могу! Того и гляди – сорвусь. А мне сейчас как никогда нужна холодная голова, потому что партия уже перешла в цейтнот, и каждый мой ход должен быть продуман, прочувствован и одобрен тренером.
– Ну, так я пойду, – Ирэн тихо вздохнула, и, не оглядываясь, двинулась к двери, – До свидания, Игорь.
– Угу.
Защелкнув дверь, за одной из Евиных дочерей, созданных нам на мучение, я попытался вновь повернуть свои мысли в логическое русло. Намалеванная мрачными тревожными красками картина произошедшего со мной за этот проклятый отпуск висела перед моим мысленным взором, до боли напоминая творение сумасшедшего художника-авангардиста. Что было со мной после потери памяти, эта самая память сохранила лишь в обрывках. Должно быть, мне действительно вводили наркотики. Вспоминались только пропахший рыбой трюм какого-то судна, да духота багажника, в котором меня, видимо, перевозили. В общем, все ясно, кроме одного. Если я правильно проанализировал информацию, полученную от конкурирующей фирмы № 1 (скорее всего местных мафиози, тесно связанных с якудза), то Витька с Ольгой сейчас находятся как раз в той самой пещере-складе. Но почему они не могут выбраться оттуда? Более того, почему к ним невозможно попасть хорошо известными японцам путями? Почему их интересует именно та лазейка, через которую я сбежал? Непонятно. Пока… Но думаю, что очень скоро меня введут в курс дела.
