Джоанн Харрис - Ежевичное вино

— Долго это не продлится, сынок, — пообещал он. — Вот увидишь.

Не то чтобы Джею особо было что терять. Пара овощных грядок. Даже в засуху сад приносил больше фруктов, чем Джей смог бы использовать. В кафе Люсьен Мерль качал головой, мрачно наслаждаясь.

— Теперь вы понимаете, — сказал он. — Даже фермеры понимают. В этом больше нет будущего. Такие, как Нарсисс, справляются, потому что не знают ничего лучше, но новое поколение, э! Они знают, что денег здесь нет. Каждый год продают все меньше урожая. Они живут на государственные дотации. Один плохой год — и придется брать заем в Crédit Mutuel[112], чтобы было что сажать на будущий год. С виноградом не лучше. — Он коротко хохотнул. — Слишком много карликовых виноградников, слишком мало денег. На маленькой ферме больше не проживешь. Вот чего не понимают такие, как Нарсисс. — Он понизил голос и придвинулся ближе. — Но все изменится, — лукаво пообещал он.

— Неужели?

Люсьен и его прожекты насчет Ланскне несколько утомили Джея. Похоже, у Люсьена не имелось других тем для разговора, кроме Ланскне и того, как превратить его во второй Ле-Пино. Он и Жорж Клермон поставили таблички на главной дороге и соседней дороге на Тулузу в надежде, что они увеличат поток туристов.

Большинство людей смотрели на это снисходительно. Если дело выгорит — хорошо. Но, в общем-то, им было все равно: Жорж и Люсьен славились вынашиванием грандиозных планов, которые никогда не воплощались. Каро Клермон несколько раз приглашала Джея на ужин, но пока ему удавалось отсрочить неизбежное. Она надеялась, что он выступит перед ее литературным кружком в Ажене. Его ужасала сама мысль об этом.

В тот день впервые за много недель зарядил дождь. Настоящий ливень с раскаленного белого неба, почти не освежающий. Нарсисс ворчал, что, как обычно, он полил слишком поздно и продлится слишком недолго, не успеет как следует промочить землю, и однако же дождь закончился далеко за полночь, изливаясь из канав на иссохшую землю с веселым плеском.

Следующее утро было туманным. Ливень закончился, его сменила унылая морось. По раскисшему саду Джей видел, как силен был ливень, но даже без иссушающего солнечного света стоячая вода уже утекала, смыкая края трещин в земле, проникая глубоко в почву.

— Нужное дело, — отметил Джо, наклоняясь, чтобы изучить ростки. — Хорошо, что ты пьяблоки прикрыл, а то бы их унесло.

«Особые» росли в парнике, аккуратно подпиравшем стену дома, и ничуть не пострадали. Джей заметил, что они растут на редкость быстро; те, что он посадил первыми, уже вымахали высотой в двенадцать дюймов, их сердцевидные листья веером развернулись под стеклом. С полсотни ростков готовы были к пересадке в открытую почву — редкий успех для столь требовательного вида. Джо любил вспоминать, как угробил пять лет на то, чтоб земля им понравилась.

— Да. — Джо довольно смотрел на растения. — Может, земля тут сама по себе что надо.

В то же утро пришло очередное письмо от Ника: он извещал, что получил еще два издательских предложения насчет незаконченного романа Джея. Предложения не окончательные, добавил Ник, хотя упомянутые суммы и так уже казались Джею непомерными, если не нелепыми. Его жизнь в Лондоне, Ник, университет, даже переговоры насчет романа здесь казались абстрактными, куда менее важными, чем самый крошечный ущерб, вызванный неожиданным ливнем. Остаток утра Джей работал в саду, вообще ни о чем не думая.

52

Август выдался непривычно мокрым для Ланскне. Каждый день шли дожди, в промежутках между ними небо было затянуто тучами, и ветер хлестал растения, обрывал листья. Джо качал головой и говорил, что он это предвидел. Больше этого не предвидел никто. Безжалостный дождь смывал верхний слой земли, обнажая древесные корни. Джей ходил в сад под дождем и обертывал деревья кусками ковра, чтобы уберечь от воды и гнили. Еще один старый трюк из переулка Пог-Хилл, который отлично работал. Но без достатка света фрукты упадут с веток несформировавшимися и несозревшими. Джо пожимал плечами. Это не последний год. Джей не был так уверен. После возвращения старика он стал сверхъестественно чувствителен к переменам в Джо, отмечая каждую гримасу, обсасывая каждое слово. Он заметил, что Джо говорит меньше, чем прежде, что иногда его очертания размыты, что радио, с мая настроенное на ретростанцию, иногда по несколько минут выдает белый шум, прежде чем находит сигнал. Словно Джо тоже был сигналом, постепенно затухающим до забвения. Хуже того: Джею казалось, что это его вина, что Ланскне словно вытесняет — заслоняет Джо. Дождь и похолодание приглушили запахи, прежде неизменно сопровождавшие старика, запахи сахара, фруктов, дрожжей и дыма. За пару недель они тоже выцвели, и иногда на Джея на несколько невыносимых мгновений накатывало абсолютное одиночество, безнадежность — будто сидишь у смертного одра друга и ловишь каждый его вздох.

После истории с осами Мариза больше не избегала его. Они здоровались через забор или изгородь, и, хотя она редко бывала оживлена или приветлива, Джею казалось, что он начал чуточку нравиться Маризе. Иногда они беседовали. Сентябрь был для нее напряженной порой, виноград полностью сформировался и начал желтеть, но дождь, что практически не прекращался весь последний месяц, вызвал новые проблемы. Нарсисс винил в гибельном лете глобальное потепление. Другие неразборчиво бормотали что-то об Эль-Ниньо[114], химических заводах в Тулузе, японском землетрясении. Мирей Фэзанд кривила губы и твердила, что настали Последние Времена. Жозефина вспомнила кошмарное лето семьдесят пятого, когда Танн высох и бешеные лисы прибежали с болот в деревню. С неба лило уже не каждый день, но солнце все равно почти не показывалось — тусклая монета в небе, почти не дающая тепла.

— Если так пойдет, осенью все останутся без фруктов, — сурово сказал Нарсисс.

Персики, абрикосы и другие фрукты с тонкой кожицей уже погибли. Дождь проел нежную плоть, и они сгнили и упали на землю, даже не дозрев. Помидоры никак не хотели поспевать. С яблоками и грушами дело обстояло не лучше. Восковая кожица защищала их отчасти, но недостаточно. Но больше всего страдали виноградные лозы.

В это время винограду нужен свет, сказал Джо, особенно поздним сортам, винограду шенен, из которого делают благородные вина, он должен быть высушен солнцем, как изюм. Этот виноград зависит от исключительного климата болотистого Ланскне: жарких, долгих летних дней, дымки, которую солнце поднимает из-за реки. В этом году, однако, в pourriture noble не было ничего благородного. Лозы поразила простая и банальная гниль. Мариза делала что могла. Заказала из города пластиковые покрывала и натянула их над рядами на металлические обручи. Это спасло лозы от худших последствий дождя, но ничем не помогло обнаженным корням. Покрывала не пускали остатки солнечного света, и фрукты запотевали под пластиком. Земля давно раскисла в грязную жижу. Как и Джо, Мариза раскладывала куски ковра и картона между рядами, чтобы уберечь землю. Но все напрасно.

Саду Джея приходилось немного легче. Дальше от болот, выше над водой, земля его имела естественные дренажные каналы, которые уносили лишнюю воду в реку. И все равно Танн поднялся как никогда высоко, разлился по винограднику на стороне Маризы и подобрался опасно близко к Джею, размывая берег так яростно, что огромные глыбы земли падали в реку. Розе было строго запрещено ходить на подмытый берег.

С ячменем творился кошмар. Поля вокруг Ланскне давно уже были отданы на откуп дождю. На одном из полей Бриансона появился круг, и самые легковерные пьянчуги Жозефины заголосили о космических пришельцах, хотя Ру считал, мол, больше похоже на то, что озорной сынок Клермона и его подружка знают больше, чем говорят. Даже от пчел в этом году мало толку, сообщил Бриансон, меньше цветов, вот и мед хуже. Зимой придется затянуть пояса.

— С нынешнего урожая едва ли удастся выжать довольно, чтоб посадить будущей весной, — объяснил Нарсисс. — Когда урожай плохой, приходится сажать в кредит. А арендованная земля родит все хуже и хуже, э! — Он осторожно налил арманьяк в горячую кофейную гущу и выпил смесь одним глотком. — Денег от подсолнухов и кукурузы слишком мало, — признал он. — Даже цветы и питомник не приносят того, что прежде. Нам нужно что-то новое.

— Может, рис? — предложил Ру.

Клермон был менее подавлен, несмотря на то что дела его плохо шли все лето. Недавно он несколько дней провел на севере с Люсьеном Мерлем и вернулся, горя энтузиазмом по поводу своих планов насчет Ланскне. Выяснилось, что они с Люсьеном собираются стать партнерами и испробовать новый способ разрекламировать Ланскне в регионе Ажена, хотя оба непривычно секретничали насчет деталей проекта. Каро тоже была лукава и самодовольна, дважды заглянула на ферму «по дороге», хотя та на мили отстояла от ее обычного пути, и осталась на кофе. Ее распирало от сплетен, восхищения тем, как Джей обновил ферму, отчаянного любопытства насчет его новой книги и намеков, что ее влияние в региональных литературных обществах несомненно принесет роману успех.