Михаил Веллер - Легенды Невского проспекта (сборник рассказов)
Тот, что у трапа все торчит, матерится в трубку – осатанел в пекле:
– Хватит, на фиг, возвращайся! я сваливаю!..
Вахтенный – медовым голосом:
– Бу-удь другом, две минутки еще, я за тебя потом хоть всю вахту отпашу.
– На хрен мне сдалось! Имей совесть!
– Старпом вдруг спросит – скажи, что мы подменились.
Тот заинтересовался – голосом, настойчивостью:
– Ты че там? Че делаешь-то? А? Три минуты жду!
«Че делаешь». Труп прятать надо, вот че! Куда его денешь – белый день, все на борту! Пихают его спешно в рундук под койку. А деньги вытаскивают, наконец-то, из карманов и, не удержавшись, спешно пересчитывают.
И тут распахивается, конечно, с треском дверь – притопал злобно тот, от трапа:
– Че это у вас?
А на столе – рваные кучки денег всех стран разложены, и рубли тут же. Идет скрупулезный подсчет и определение достоинства относительно рубля и доллара.
Выпучились друг на друга.
– Вы че, бухали? – Смотрит на три стакана. – А еще кто был?
Отвечают:
– Э-э-э-э-э...
Глядит он на эту картину, и мозгами перегретыми с усилием шевелит.
– Бизнес? А меня – дурачком? Суки. Л-ладно!
Вот зараза. Стукнет еще из зависти, раззвонит!
– Я пошел. Со старпомом сами разбираться будете.
Вздохнули тяжело:
– Вот тебе один фунт за один час вахты. Знай нашу щедрость. А теперь иди, постой еще семь минут для ровного счета. Будь человеком.
А тот с разгону беспроигрышно выставляет ультиматум:
– Ще-едрость... Возьмете в долю – постою, так уж и быть.
– Что-о? Мало?!
– А что – много?
Жадный матросик попался и наглый. Если вот так, ни за здорово живешь, отваливают фунт – значит, очень им надо. Значит, можно потянуть больше. Засовывает он этот фунт в карман подальше и повторяет:
– Давай по-честному. Кто все это время у трапа парился? Значит, вхожу в долю. – На треть претендует, бродяга!
И глядя бессильно на алчущую и потную его физиономию, вдруг разражаются они нервическим хохотом:
– Так – в долю хочешь? На троих?
– Хочу!
– Ха-ха-ха! Ох-хо-хо-хо! Полную треть?
– Да. По-честному. А что?..
– Ха-ха-ха-ха!..
– Да вы че гогочете!
– Ну, выдай ему его долю!
Выдвигают рундук и показывают ему труп.
Тот сереет и отваливает челюсть. И при виде его остолбенения они опять истерически закатываются:
– Хотел на троих? Заметано! Так теперь и скажем.
– К-кому ск-кажете?..
– Ох-ха-ха-ха!.. «К-кому, к-кому!» Прокурору, тля!
– М-м-мужики, вы ч-чего... Это ч-что...
– Это? Ой, а что это? С утра не было. Ха-ха-ха!..
– Дак вы-вы-вы...
– Нет уж, не вы-вы-вы, а мы-мы-мы. Ты чего, грамматику в школе не проходил? Кто на стреме стоял? Кто треть требовал?
– Точно. Мы ребята добрые.
– И справедливые. Получай заработанную треть!
– Да вы как?..
– Молча, тля. За шнурочек.
– Какой шнурочек?
– Специальный. Который он сам себе на шею надел.
– Как? Дак а чего? теперь-то?
– Дак а теперь-то ничего. Бабки на троих делить.
– А его чего?
– А ему теперь чего. Морской закон суров: кирпич на шею – и за борт.
– А где кирпич-то взять?..
– А вот твоя рожа как раз подойдет.
– Дак увидят!
– Что увидят – рожу? Долбак! На солнце ночью полетишь, понял?
И садятся они бок о бок втроем пересчитывать и делить все эти грязные и мелкие бумажки.
5. Скорая медицинская помощь
Доктор же тем временем, гуманист в белом халате, соблазненный сверх меры чужим вожделением, видом спиртика и звуком струи из склянки, набулькал себе полмензурочки, закусил сырком, засмолил болгарской сигареткой и, заботясь судьбой своего доллара, опять же, томимый скукой и бездельем, звонил по каютам в поисках должника.
Ударил телефон нашей троице по ушам, по нервам, сбил со счета, оцепенил. Брать трубку, не брать? А если не брать – что говорить потом, где был, куда делся?..
– Алло?
– Такой-то у тебя сидит?
– А что?
– Ясно. Если сидит – никуда не трогайтесь.
– Почему?..
– А потому, что сейчас к вам придут!
– Кто?..
– Кто надо, тот и придет, – зловеще обещает доктор. – Сейчас увидите. – Это называется – каждый развлекается, как может. В море театров нет. Оно само себе театр.
Заговорщики холодеют. Мандражируют.
Стучат в дверь – громко, размеренно: официально. И тот, который третий, вообще зеленеет и норовит попрощаться, ладно, ребята, я тут ни при чем, так что пошел, пока. Ему возражают, ну нет, ишь намылился, третий так третий! а то покажем, что это вообще ты все придумал и организовал, с вахтенным договорился, из хитрости в чужой каюте все совершил, и душил сам, а мы только помогали. И его начинает колотить крупная лошадиная дрожь.
Тут-тут-тут! Трах! трах! тра! Разбирают деньги, прячут стаканы: у-у доктор, интеллигент проклятый, как чего учуял, что теперь будет!.. Отпирают...
– Всем сидеть на местах! – дурачась, командует доктор, молодой специалист. – Ну-с, друзья мои, пора поделиться доходами.
Они смотрят, как кролики на удава, и мелькает на миг мысль, а не придушить ли заодно и доктора; и дело с концом, шито-крыто. Но не настолько у них еще крыша поехала, и мысль эта безумная развития не получила.
А доктор, с мелким удовольствием отмечая их растерянный вид, веско объявляет:
– Мне все известно! Так что – давайте.
Вот и твердите после этого, что доктора ничего не понимают. Может, оно и так, не понимают; но иногда умеют.
Третий тянет неохотно, кривя звук с мужицкой скаредностью:
– Да че давать... сколько и было-то...
– Сколько было – столько и выкладывайте, – веселится доктор, продолжая играть втемную. И от его напористого веселья проникаются они праведной враждебностью трудяг, которые как-то обмануты кем-то сильно образованным, за кого они сделали всю грязную и опасную работу, а теперь их элементарно грабят, пользуясь преимуществом в интеллекте и положении.
И первый говорит:
– Да за что ж давать-то, доктор. Всем давать – не успеешь штаны скидавать.
Второй говорит:
– Вы что ж – вообще все хотите? Конечно... если совести хватит...
А третий говорит:
– Это с вашей стороны.. еще в сто раз хуже, чем с нашей...
Проситель-спиртонос под докторским нахальным взором отслюнивает доллар и подвигает по столу. И поскольку доктор хранит невозмутимость, добавляет еще пять франков и тысячу лир. И голосом праведника, воздавшего жестокосердому кредитору семь мер за одну, извещает:
– Вот...
Доктор, не углубляясь умом в детали какой-то ихней сомнительной аферы, деньги брать не спешит, а светским тоном жалуется:
– Невысокий гонорар дипломированному врачу от богатеньких матросиков. Откуда дровишки... Н-нус, а где же труп невинно убиенной вами тещи?
И морячки убеждаются, что хитрозадому доктору доподлинно все известно! и его циничное хладнокровие их ломает: на их волю наложена воля более сильного духом противника. И колются:
– Где-где... В рундуке.
– Предъявите тело для опознания! – командует доктор, от души развлекаясь этой маленькой игрой.
Хозяин каюты выдвигает рундук и отмахивает показывающий жест: мол, прошу. Доктор смотрит в рундук и совершенно охреневает.
– Бля... – сипит он и выпучивается. – Это че?..
– Че-че... Невинно убиенной тещи...
Доктор икает, утирает пот и спрашивает:
– Это кто?
Тут до них доходит, что купились на дешевый понт... тьфу! Отвечают с ненавистью:
– Да так... зашел тоже один в гости.
– И что?..
– И ничего. Умер.
– Отчего?!
Пожимают плечами: черт их знает, эти африканские болезни, да и стар уже был...
Какая болезнь. «Типичная асфиксия».
– Как он сюда попал-то?
– В ящик? Сыграл. Игра такая, знаете? Так и называется – сыграть в ящик.
– Отдохнуть решил культурно. Жарко, говорит, в этой Африке, хочу отдохнуть с комфортом.
Мрачно так острят: отрешились.
А доктор все врубиться не может, головой трясет: заело:
– Да откуда он взялся-то?!
– Из Африки, трах-тибидох. Да что вы переживаете, там еще полно.
– Да я серьезно спрашиваю! – взмолился доктор. – Ведь вдруг эпидемия начнется!..
– Да ла-адно – эпидемия... Что уж мы... Хорошего понемножку.
– Со всяким может случиться.
– Надо же протокол составить! покойник же на борту! – Господи, вот морока-то, что за напасть такая.
– Ага. Протокол – обязательно. Как же без протокола. – Выгребают из карманов опять все деньги на стол и начинают делить на четыре части. – Ладно, Анатолий Иванович. Получите заработанную четверть.
– Мы не жулики.
Доктор утирает пот: мысли разбегающиеся ловит. Ох да ни хрена себе. Что делать. Стучать? – шуму не оберешься... вот ввязался в историю! Не знал, не слышал, не видел; какое его дело.
Ему честно вручают долю: тебя здесь не было, ступай себе с Богом, родимый: медицина тут бессильна.
Умный и предусмотрительный доктор заявляет: нет, мне, пожалуйста, только гульденами и канадскими долларами (в те страны заходили). Поцыкали недовольно:
