Дэниел Мейсон - Настройщик
– С местным населением? — слабым голосом переспросил Эдгар. — Вы хотите сказать, что собираетесь проводить ампутацию?
– У меня нет другого выхода. Я видел, как из-за таких ран гангрена пожирает всю руку. Я хочу только отнять поврежденные пальцы. Рана на самой руке не выглядит глубокой. Хорошо было бы, если б у меня был эфир, но мой запас закончился как раз на прошлой неделе, и пока мне больше не прислали. Можно дать ему покурить опиума, но боль от этого не утихнет. Лучше постараться провести операцию как можно быстрее.
– Чем я могу вам помочь?
– Просто держите руку. Он маленький, но вы будете поражены, с какой силой он будет пытаться вырваться.
Кэррол поднялся, Эдгар тоже. Доктор осторожно взял руку мальчика и положил ее на стол. Он наложил на нее жгут выше локтя и жестом попросил Эдгара держать. Эдгар взялся за руку ребенка, но его действия показались ему грубыми и жестокими. Потом Кэррол повернулся к Нок Леку, кивнул ему, и тот нагнулся к мальчику и крепко скрутил тому ухо. Мальчишка завопил и здоровой рукой схватился за ухо, и, прежде чем Эдгар успел обернуться обратно к столу, доктор отхватил один, второй и третий пальцы. Мальчик ошарашено поглядел на них и снова начал кричать, но Кэррол уже заматывал окровавленную руку бинтами.
Утро заканчивалось. Больные один за другим занимали свое место на стуле, ожидая осмотра: хромающий мужчина средних лет, беременная женщина и женщина, которая не могла забеременеть, ребенок, у которого Кэррол определил глухоту. Трое были с зобом, двое — с поносом и пятеро — с лихорадкой, этим Кэррол поставил диагноз — малярия. У одного из больных он взял на анализ каплю крови, поместил на стекло и рассматривал теперь под маленьким микроскопом, ловя свет от окна.
– Что вы там ищете? — спросил Эдгар, которого до сих пор трясло после ампутации. Кэррол дал ему заглянуть в микроскоп.
– Видите эти маленькие кружочки? — спросил он.
– Да, множество.
– Это красные кровяные тельца. Они есть у каждого человека. Но если вы присмотритесь получше, вы сможете увидеть в них более темные штучки, похожие на крапинки.
– Ничего не вижу, — сказал Эдгар и разочарованно отстранился от микроскопа.
– Не переживайте, поначалу это трудно. До недавнего времени никто не знал, что это такое, пока один француз лет семь назад не открыл, что вызывают заболевание паразиты. Меня это очень заинтересовало, потому что большинство европейцев думают, что малярией заболевают от дурного болотного воздуха, отсюда и ее название — по-итальянски mala aria означает как раз «плохой воздух». Но когда я был в Индии, у меня был товарищ, индийский врач, он перевел для меня кое-что из индуистских «Вед». Там малярия называется «царем болезней» и приписывается гневу бога Шивы. А ее переносчиком «Веды» считают обычных москитов. Однако до сих пор никому не удалось обнаружить паразитов в москитах, поэтому наверняка мы пока ничего сказать не можем. А поскольку москиты обитают на болотах, эти два аспекта трудно разделить. Фактически вообще очень трудно выделить какой-то один источник болезни в джунглях. Бирманцы, к примеру, называют ее «хнгет пыхар», что означает «птичья лихорадка».
– А вы сами что думаете?
– Я ловил москитов, расчленял их, перетирал, разглядывал в микроскоп их внутренности, но пока ничего не нашел.
Кэррол дал больным малярией таблетки хинина и экстракт растения, которое, как он объяснил, привезено из Китая, а также корень какого-то местного растения, чтобы снять сильную лихорадку. Те, у которых был понос, получили лауданум и толченые семена папайи, страдающие зобом — соль в таблетках.
Хромого мужчину он научил, как сделать костыли. Беременной женщине втер в кожу раздувшегося живота какую-то мазь. Для глухого малыша он не мог сделать ничего и сказал Эдгару, как огорчает его подобное зрелище, — сильнее, чем любая другая болезнь. Потому что у шанов нет никакого языка жестов, а даже если бы и был, этот мальчуган все равно никогда не услышит песен, что поются на ночных празднествах. Эдгар подумал о другом мальчике, глухом сыне одного из его клиентов, он все прислонялся лицом к деке фортепиано, чтобы ощутить вибрации. А еще Эдгар вспомнил пароход, плывший в Аден, и Человека одной истории. У глухоты могут быть причины, которые, возможно, не в состоянии объяснить ни один врач.
По поводу женщины, что не могла забеременеть, Кэррол долго разговаривал с Нок Леком. Когда Эдгар спросил, что он ей прописал, Кэррол ответил:
– Тяжелая ситуация. Она бесплодна и ходит по деревне, разговаривая с воображаемым ребенком. Я не знаю, как ей помочь. Я попросил Нок Лека отвести ее к одному монаху, который живет на севере и специализируется на излечении подобных случаев. Может быть, он ей поможет.
Ближе к полудню они осмотрели последнего пациента — тощего мужчину, которого подвела к стулу женщина, казавшаяся раза в два моложе его. После краткого разговора с ней Кэррол повернулся к оставшимся в комнате людям и сказал что-то на их языке. Они начали медленно подниматься и покидать помещение.
– Это займет некоторое время. Как жаль, что я не могу принять их всех, — сказал он.
Эдгар внимательнее поглядел на пациента. На нем была побитая молью рубаха и драные штаны. Он был бос, с кривыми и мозолистыми пальцами на ногах. На нем не было тюрбана. Голова была гладко выбрита, глаза и все лицо ничего не выражали. Глядя на Эдгара, он ритмично двигал нижней челюстью, словно пережевывая собственный язык или внутреннюю поверхность щек. Руки у него тряслись, совершая медленные ритмичные движения.
Кэррол долго говорил с женщиной, а потом наконец обернулся к Эдгару:
– Она говорит, что он одержим духами. Они пришли с гор, из деревни неподалеку от Кенгтунга, это почти неделя пути отсюда.
– Почему они пришли сюда? — спросил Эдгар.
– Шаны считают, что на свете существует девяносто шесть болезней. То, что происходит с этим человеком, не похоже ни на одну из них. Она обращалась уже ко всем знахарям в районе Кенгтунга, но они ничего не смогли сделать. Теперь слух о его болезни широко распространился, и знахари боятся иметь с ним дело: они считают, что владеющий им дух слишком силен. Поэтому она привела его сюда.
– Но вы же не считаете, что он одержим...
– Я не знаю, здесь я повидал такого, во что раньше ни за что бы не поверил. — Он помолчал, затем продолжил: — В некоторых районах Шанских княжеств таким людям поклоняются, их считают медиумами. Я был на одном празднике, где сотни крестьян собрались поглядеть на их пляски. В Англии такое называют пляской святого Витта, потому что этот святой считается покровителем истерии и нервных болезней. Но как назвать этот танец, я не знаю, святой Витт не слышит молитв из Маэ Луин. А я не знаю, какие духи терзают этого человека.
Он снова повернулся к мужчине и в этот раз заговорил прямо с ним, тот смотрел на него пустыми глазами. Так продолжалось долгое время. В конце концов Кэррол встал, взял человека за руку и вывел на улицу. Он не дал ему никакого лекарства.
«Святой Витт, — подумал Эдгар, — так звали деда Баха. Как же странно все связано, даже если это всего лишь имена».
Когда пожилой мужчина, шатаясь, медленно удалился, ведомый своей супругой, Кэррол повел Эдгара в другое здание, стоявшее отдельно от жилых бараков. Внутри на походных койках лежали несколько пациентов.
– Это наша маленькая больница, — объяснил Кэррол. — Я не очень-то люблю держать здесь больных. Мне кажется, они лучше поправляются у себя дома. Но я должен лично наблюдать за некоторыми наиболее тяжелыми случаями, обычно если это понос или малярия. А мисс Ма я обучил обязанностям санитарки. — Он показал на молодую женщину, которая в этот момент сидела у постели одного из больных, обтирая его влажной тканью. — Она ухаживает за пациентами, когда меня нет. — Эдгар кивнул ей, и она слегка поклонилась в ответ.
Они обошли пациентов, Кэррол давал объяснения:
– Вот этот юноша страдает от страшного поноса, и я опасаюсь, как бы это не была холера. Несколько лет назад здесь была страшная эпидемия, в деревне умерло десять человек. К счастью, с тех пор не было ни одного случая. Я держу этого парня здесь, чтобы он не заразил других... А вот крайне печальный, но совершенно обычный случай для этих мест. Церебральная малярия. Для этого мальчика я не в силах сделать ничего. Он скоро умрет. Я хотел дать хоть какую-то надежду его родным, поэтому поместил его сюда... А вот у этой малышки — бешенство, ее укусила больная собака. Сейчас многие считают бешенство очередным примером трансмиссивного заболевания, но, повторюсь, я нахожусь слишком далеко от европейской науки, чтобы располагать самыми современными данными.
Они остановились у постели маленькой девочки. Она лежала скрючившись, глаза были открыты, ужас застыл в ее глазах. Эдгар был потрясен, увидев, что ее руки крепко связаны за спиной.
