Игорь Ушаков - Семейная сага
Ведь и Олечка пыталась мною овладеть, хотя делала она все искренне, почти по-детски. Попросила она меня как- то проводить до метро "Динамо", я согласился — это недалеко. Дошли до Северного входа, почему-то пошли дальше, дошли до касс кинотеатра "Динамо". Она и говорит: "Миш, пойдем на восьмичасовой? Кино, говорят, хорошее, трофейное". — "Не могу. Мне домой надо, Оля".
Прошли мимо касс, она меня держит под руку и поворачивает в динамовский парк. Вошли, пошли по
аллейкам, потом сели под кустом сирени или акации на скамеечку. И тут она разрыдалась, говорила сбивчиво, ее лицо было близко-близко, а огромные глазищи смотрели на меня умоляюще и жалобно. Она захлебываясь скороговоркой выпалила, что она меня любит, что ей хорошо со мной, потому что я умный, сильный и справедливый…
Я ее успокоил, как ребенка, стал говорить, что я совсем не сильный, просто жизнь у меня была трудная и я привык бороться, а не хныкать. Я обнял ее за плечи и начал тихонько поглаживать ей плечо, пытаясь ее успокоить. Тут она не сдержалась, прильнула ко мне и стала безумно меня целовать. Я был не готов к такому бурному натиску… Потом и меня захлестнула эта головокружительная волна. Я обнял ее и почувствовал ее податливое и трепещущее тело…
Но здравый смысл проснулся и остановил меня. Конечно, ничего страшного не произошло бы: в парке было много гуляющих. Но я понял, что нельзя расслабляться и давать потакать Оленьке в ее иллюзорных мечтах, нельзя давать ей возможность подумать что-то не то. Я, отстранившись, быстро начал опять ее успокаивать и говорить ей, что она хорошая, добрая, красивая и ей нужен кто-то действительно сильный и красивый, что она обязательно найдет свое счастье.
Когда она успокоилась, я проводил ее до Южного вестибюля метро. Уже внутри вестибюля, она посмотрела на меня как-то, как мне показалось, виновато и сказала:
"Спасибо, Миша…" — "За что?.." Она не ответила, а только порывисто поцеловала меня в губы и, не оглядываясь, побежала на эскалатор…
А вот на платоническую любовь мне повезло. Меня просто покорила Катя Буслаева: умная, интеллигентная, выдержанная и к тому же очень красивая. Она приходится мне троюродной сестрой. Мы довольно часто встречаемся семьями, они заходят к нам, мы бываем у них. Я чувствую взаимную симпатию, перехватываю ее взгляды, понимаю, когда ее реплики говорятся вроде бы всем, а предназначены мне одному…
У нас с ней отношения, как у брата с сестрой. Как это здорово, что не нужно ничего скрывать, что не нужно играть и обманывать: ни у нее, ни у меня за душой нет никаких
"греховных" помыслов! Я и Юре, ее мужу, сказал, что мне очень нравится его жена, и что я рад, что у меня нашлась сестра да еще такая умная и красивая. Он, по-моему, все прекрасно понял и не подумал ничего плохого…
Ни я, ни она даже и не помышляем о каких-либо плотских отношениях: это ни мне, ни Кате Буслаевой не нужно. Она у меня не вызывает никаких желаний, мне просто очень хорошо с ней, приятно видеть ее, приятно слышать ее голос…
Я рад, что в этой жизни гнусной,
В толпе сплошных полулюдей,
В угаре призрачных идей
И в окруженьи правды грустной, Где только власти торжество, Где любят, вовсе не любя,
Я в жизни встретил божество —
Тебя.
Катерина. 1947, 7 ноября
Михаил, по-моему, совсем потерял голову от Кати
Буслаевой. Меня это почему-то сильно злит. Казалось бы у нас с ним все уже определенно лопнуло, по крайней мере, с моей стороны, но что же происходит? Какая-то ревность к нелюбимому человеку. Опять же "собственность"? Но эту Катьку я ненавижу! Эти ее томные глаза, загадочные улыбки… Знает, как можно мужика охмурить!
Как-то на днях зашла я к Буслаевым в воскресенье. Встретил меня Юрий в дверях: "Проходи, проходи! Вот не ждал! А я тут один сижу: Катька укатила в Загорск к подруге!"
Зашла я, сняла пальто, Юрий предложил чаю, я не отказалась. Он пошел на кухню ставить чайник.
Он вообще-то кобель порядочный, все об этом знают. Да и я сама а себе чувствую его масляный, липкий взгляд… И тут я подумала: отомщу-ка я всем за мою "поруганную честь"
— и Катьке, и Мише, и Павлу. Почему я одна из всех страдаю?
Я вышла на балкон, было свежо, почти прохладно. Юрий вышел за мной, "Зябко!" — сказала я. Он вышел в комнату и принес мне Катину пуховую шаль, накрыв мне плечи.
Странные эти мужики! Прямо тебе рыцари: была бы я не Михаилова жена, давно бы меня уже в постель уволок! Я поежилась под шалью, он обнял меня легонечко, я прислонилась к нему… Ну, а дальше все пошло по известному сценарию…
Месть моя удалась! Я еще его напоследок кобелём обругала. Он весь был какой-то потерянный, жалкий. Ничего, дружок, чтобы месть была полной, я еще и Кате твоей расскажу, как ты без нее на жену друга набросился!
А вообще-то, месть местью, а кому и за что я отомстила? У Мишки с Катей, я уверена, ничего нет и не будет — оба блаженные. Павлу? Так он никогда и не узнает. Кому же? Так вот и получается, что только себе самой! Вот так месть!
Михаил. 1948, 23 февраля
Сегодня опять были с Катериной в гостях у Буслаевых,
отмечали День Красной Армии. Катерина начала свой обычный флирт с Юрием. Остальные гости все были чем-то заняты. Мы с Катей Буслаевой оказались одни, без какой- либо компании. Катя предложила мне выйти, проветриться, я согласился. Она нашла Юрия, заигрывающего с моей Катериной, и сказала ему, что мы выйдем прогуляться.
Мы оделись и вышли. Падал мягкий, ласковый снег, который звонко скрипел под ногами. Мы шли долгое время молча, Катя взяла меня под руку и держалась за меня крепко- крепко, будто ища какой-то защиты от кого-то.
Потом она заговорила:
— Со мной недавно говорила твоя Екатерина…
— О чем она могла с тобой говорить? Вы ведь такие разные люди!
— Она сказала мне, что Юрий подонок и бабник, что он меня не любит…
— Ну, Катенька, не принимай это близко к сердцу. Я думаю, что Юрий нормальный мужик, ну, заигрывает с женщинами, но я думаю, дальше этого не идет.
— Но твоя Екатерина рассказала мне, как он соблазнил
ее…
— Ну, что тебе сказать…
— Знаю, знаю, Екатерина твоя — тоже тот еще подарок!
Тут она замолчала, потом остановилась, повернулась
ко мне лицом и вдруг разрыдалась:
— Миша!.. Спаси меня! Мне надоела вся эта грязь, все эти измены. Хочешь, я брошу к чёрту Юрия, заберем Сережу и будем жить с тобой? Я Юрия не люблю, да и он меня не любит. Он за любой юбкой готов приударить. В этом твоя Екатерина права. Я ему просто удобна: скандалов за его похождения ему не устраиваю, да вдобавок еще "на безрыбье" он просто использует меня… Пойми, что для меня это каждый раз просто-напросто насилие!
Я знаю, что у тебя, может, нет ко мне настоящей любви, той которая все сжигает в своем пламени. Но тебе со мной будет все равно лучше, чем с твоей Екатериной… Она тебя совсем не любит. Да ты и сам это знаешь…
— Успокойся, успокойся, Катя… Ты все преувеличиваешь. Юрий такой же, как и другие. А Катя… Ну, что с ней поделать?
— Нет, нет, я больше так не могу… И детей у нас с ним нет. Он панически боится потерять свою свободу и удобства этакой холостяцкой жизни женатого мужчины. Смешно, да? — Сказала она, продолжая заливаться слезами и всхлипывая. — У меня в жизни нет никакой отдушины. Вся моя жизнь — пустота…
— Катенька, Катюша, ну, успокойся! Ты добрая, светлая, чистая. Все будет хорошо. Не может быть, чтобы у такого человека, как ты, все было плохо. А нам вместе, eсли мы даже и решились бы на совместную жизнь, не было бы хорошо так,
как ты думаешь: нельзя любовь заменить состраданием и чувством благодарности. Давай мы и дальше будем любить друг друга, как брат и сестра. Мне большего и не надо, да большего я и не заслуживаю…
Мы вернулись вскоре. Остаток вечера мы провели вместе. Я старался делать все, чтобы Катеньке было легче справиться со своим ужасным настроением.
Не печаль глаза, не надо! Время лечит всё и вся… Только сердца канонаду Вот никак унять нельзя!
Мы с тобою — вне пространства. Мы с тобою вне времён. Остальное, как ни странно,
И без лиц, и без имён…
ПРИТЧА О ПРОРОКЕ: Тайная вечеря
Настал же день опресноков, в который надлежало заклать пасхального агнца, и послал Пророк Петра и Иоанна, сказав:
— Пойдите, приготовьте нам есть пасху.
Они же сказали ему:
— Где велишь нам приготовить?
Он сказал им:
— Идите в город, и при входе вашем в городские ворота,
попадется вам навстречу человек, несущий кувшин воды. Последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: Пророк вопрошает тебя, где комната, в которой бы он мог есть пасху с учениками своими? И покажет тот человек вам горницу большую и уже устланную, где вы и приготовьте.
