Джози Ллойд - Давай вместе
Неужели здесь? Не мог же Джек забронировать для нас вот эту дыру.
Или мог?
Соня все еще ведет перекличку. Семья Расселов, которые сидели рядом с нами, все в одинаковых красных футбольных формах, толпой бегут к ней, громко споря по поводу клеенчатого сомбреро жуткого зеленого цвета, что украшает башку младшенького. Шляпа ему велика, и мальчишка ничего не видит. Он спотыкается обо все сиденья, разливает свою колу, подгоняемый криками разгневанного папаши. За ним следует Демон Даррен. Точнее, блондинистая мамаша тащит его под мышкой, а он ожесточенно дрыгается, пуская зеленые сопли.
До меня доходит, что после Расселов по алфавиту идет Росситер, но нас почему-то не вызывают.
Уф, пронесло, значит, мы все еще на пути к шикарной гостинице.
Но через мгновение сбылись мои наихудшие опасения. Соня, видимо, плохо знает алфавит.
— Пошли, нас зовут, — говорит Джек.
Я перевожу взгляд с гостиницы (это же Алькатрас!) на пупок Джека.
Нет.
Этого не может быть.
Мы в Греции. Я в отпуске. И раз уж я в отпуске, мне жизненно необходимы:
— Отдельные апартаменты в удаленном конце здания, С собственным балконом.
— Большой номер на двоих с отдельной ванной.
— Вид на море изо всех окон с обзором на все 360 градусов.
— Полное отсутствие других туристов в радиусе 5 миль.
— Наличие по соседству романтичных недорогих таверн, которыми владеют приятные семейные пары.
— Как минимум один пустынный пляж в наше личное пользование.
* * *Я смотрела передачи про отпуск. Я знаю свои права потребителя.
Что происходит?
То, чего и следовало ожидать, если организация нашего отдыха поручена Джеку. Джеку, который даже в борделе не сможет организовать нормальный секс.
Дети в футбольной форме уже буйствуют в холле гостиницы, пока мы регистрируемся. Нам дают программу пребывания. Над головой читаю вывеску огромными буквами: КАРАОКЕ КАЖДЫЙ ВЕЧЕР! ЖИВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!
Живое?
Да я к концу недели сдохну.
* * *На четвертом этаже в коридоре нет света. Я стою в темноте, у моих ног забытый мешок с цементом. Джек ковыряется с замком. Везде запах плесени. Покопавшись минуты две, Джек в отчаянии рычит и всем своим весом наваливается на дверь. Под его натиском та открывается, и Джек делает шаг в сторону, пропуская меня. Я захожу, из комнаты опрометью выбегает таракан.
Отлично! Отсюда бегут даже тараканы.
— Не так уж и плохо, — словно прочитав мои мысли, защищается Джек.
Ну да, трущобы в Калькутте намного хуже.
Ставлю сумку на пол и медленно оглядываю комнату. Между двумя односпальными кроватями этажерка, на ней сломанная лампа. У стены огромный стол. На нем треснутая ваза с цветами. Провожу пальцем по пыльным пластмассовым лепесткам.
— Как мило, — только и могу выдавить я, сгорая от желания швырнуть вазу с цветами об стену.
Джек распахивает дверь на балкон и осматривает окрестности.
Вид открывается шикарный — соседнее здание.
В следующую секунду комнату наполняют ароматы с улицы — запах жареной еды и гнилых отходов.
Я гневно зыркаю на Джека и удаляюсь в ванную. Надо успокоиться. Сидя на унитазе, считаю до двадцати. Глубокий вдох. Выдох. Ну, давай, ты с этим справишься.
Когда я выхожу из ванной, Джек распаковывает вещи.
— Все в порядке? — спрашивает он.
Нет. Не в порядке! Ты приволок меня в самый ужасный постоялый двор в мире, и я в шоке. Поверить не могу, что ты такой скупердяй. Вот что мне хочется сказать. Но я этого делать не буду. Потому что я взрослая женщина. Вместо этого я просто сижу и дуюсь. Однако по сравнению с Джеком я просто любитель — он дуется прямо-таки профессионально.
— Джек? — в конце концов произношу я.
— Да?
— Ты что, не собираешься со мной разговаривать?
— А сейчас я что, по-твоему, делаю? Нет уж, я не сдамся.
— Слушай, это глупо. Ну к чему такая напряженность в отношениях?
— Напряженность? Это не я напрягаюсь. Я откидываю волосы.
— Ты не присядешь на минутку?
Джек кидает футболку на кровать и усаживается на стул. Складывает на груди руки и делает недовольное лицо. Он сейчас похож на преступника в полиции во время допроса.
— Я очень волновалась, когда ты опоздал в аэропорт, — начинаю я.
— Я тебе уже говорил. У меня было похмелье, — прерывает он. — Я всю ночь пил с Мэттом.
— А я думала, Мэтт собирался на мальчишник.
— Он ушел около восьми.
— А ты чем занимался? — Понимаю, что допрашиваю слишком пристрастно, но ничего не могу с собой поделать. Его ответы не добавляют ясности.
— Я всю ночь пил в одиночку. — Он поднимает на меня глаза, сощуренные в усмешке.
— Ты напился, потому что не смог до меня дозвониться?
— Эми, я напился, потому что мне так захотелось.
От его тона мне становится не по себе.
— Джек, ты совсем не то подумал, — говорю я. — В смысле, то, что ты подумал, этого не было…
— Ну давай. Говори, чего тянуть?
— Да нечего говорить. Ты знаешь, что я вчера встречалась с Тристаном. (Джек смотрит в сторону и втягивает щеки.) Но мы всего лишь выпили по стаканчику, — продолжаю я, — даже не пошли в ресторан. Расстались в полдевятого, потому что у него в ночном клубе было назначено свидание с другой девушкой. Поэтому я пошла к Хел.
— Как мудро с твоей стороны.
— Джек, прошу тебя. Я говорю правду. Я хотела встретиться с Тристаном. Обсудить последние новости. Между нами ничего не было. Я тебе уже говорила. Он мне просто друг. Как Хлоя тебе.
— Я с Хлоей не спал, — не упускает возможности напомнить Джек.
Мы смотрим друг на друга несколько секунд. И я понимаю, что проиграла. Я должна признать свою неправоту.
— Прости, Джек. Мне не стоило с ним встречаться. Как только я его увидела, сразу это поняла.
— Все чисто и невинно, да? — Язвительность из него так и прет.
— Да.
— Ты могла бы мне позвонить.
— Знаю. Я собиралась, но не заметила, как пролетело время. А потом я позвонила тебе от Хел, в два часа. Но у тебя было занято.
Джек трет брови.
— Да, все очень убедительно.
— Это правда! Позвони Хел, если мне не веришь.
— Да зачем? Ясно же, что она тебя прикроет.
Я хватаю его за руку, чтобы заставить посмотреть на меня, но он отворачивается, и моя рука падает рядом с его.
— Джек. Это нечестно. Я не позволю тебе так мучить меня за то, чего я не делала! — Меня душат слезы. Стараясь скрыть их, смотрю в потолок и горько смеюсь. — А знаешь, что смешно? То, что я сама себе доверяю. Когда я увидела Тристана, все мои мысли были только о тебе и о том, как я предана тебе. Да, мне не следовало встречаться с ним, потому что тебе это было неприятно. Я просто заупрямилась. Признаю это и прошу, прости меня. Я не сделала ничего плохого. Я бы ни за что не смогла причинить тебе боль. Я думала, ты это знаешь.
Надо убираться отсюда, пока я не задохнулась. Я хватаю сумку.
— Эми, подожди. — Джек встает в двери, заграждая мне проход. — Прости меня, ладно? Не уходи.
Я пытаюсь унять дрожь в подбородке, пока Джек объясняется. Но дрожь не унимается. Как я и думала: Джек проспал. Сегодня утром я два часа провела в душевных муках, а он просто проспал!
Иногда я до смерти ненавижу мужчин.
— Ты правда хочешь уйти?
Я трясу головой, роняю сумку на пол.
— Нет! Я хочу, чтобы день начался сначала.
— Ну прости меня, прости, — шепчет Джек, заключая меня в объятия. Он баюкает меня, целует в волосы. Потом тянет на кровать, накрывает одеялом. — Закрой глаза, — бормочет он гипнотизирующим голосом, — через минуту зазвонит будильник. Ты проснешься и забудешь все, что случилось за последние несколько часов. Ты почувствуешь легкость, покой и безмятежность. Твой парень перестанет вести себя как идиот, твой отпуск начнется заново, приятно и весело. Дззззззззззынь!
— Ладно, ладно! — смеюсь я, откидывая одеяло и жадно вдыхая свежий воздух.
— Прости, — снова говорит он. Теперь я его узнаю. Это снова мой Джек.
— И ты меня прости. — Мир?
— Мир, — киваю я, поднимаю его футболку, наклоняюсь и целую Джека в живот. Чувствую, как напряглись его мышцы, прижимаюсь щекой. Вдыхаю запах его кожи. — Что это? — спрашиваю я, заметив красное пятнышко около ремня.
— Где? — Джек вскакивает, с ужасом оттягивает кожу на животе и разглядывает пятно.
— Не волнуйся, наверное, след от сумки. — Мне смешно, что он так волнуется за свою внешность. — Загар оно тебе не испортит.
Я толкаю его обратно на постель и целую в красное пятнышко, потом кладу ему на живот голову. Джек напряжен, я чувствую, что он смотрит в потолок.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спрашиваю его.
— Не знаю. А ты о чем думаешь?
— Что это самый ужасный номер в моей жизни.
— Нет, я не об этом думал.
— А о чем?
Джек садится и свешивает ноги с постели.
