Наталья Лайдинен - Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
– Удивительно, что здесь все помнят свои корни! До самых пророков! – вздохнула я.
– А это и есть то, что важно. Все остальное – в темном российском прошлом, об этом почти никто не знает. Ты уважаешь меня меньше? Ты боишься меня? Относишься по-другому? Только честно!
– Нет, я не боюсь тебя. Ничего не изменилось. Я встретила тебя уже таким, и ты был мне интересен. Просто не ожидала подобного поворота событий…
– Ты единственная, кого я хочу.
– Да ладно тебе! – Я откинулась в джакузи. – Как ты сам пережил такие метаморфозы? И с ума не сошел? Не понимаю!
– Не слишком легко! – скривился Шломо. – За короткий отрезок времени я увидел другие стороны жизни. Узнал близких людей другими. Однажды при мне в камере ногами забили человека. И все сделали вид, что ничего не произошло… С тех пор я считаю, что человеческая жизнь вообще не имеет особой ценности. Как и все деньги мира. Я не застрелюсь, даже если однажды потеряю все. Я не боюсь смерти. Поэтому я пришел в армию. Мне было нечего терять, я участвовал во всех самых опасных операциях здесь, поэтому довольно быстро для репатрианта стал полковником.
– А как вела себя в эти годы твоя жена?
– Нормально! Путешествовала. Жила в Париже. Одевалась от Диора. С тех пор я, кстати, ненавижу все, что связано с модой и шмотками. Худшая пытка для меня – хождение по магазинам. Элина очень не хотела сюда переезжать, но пришлось…
– Что будет дальше с ней?
– Ничего особенного. Бракоразводный процесс. Возможно, долгий. Она уже показала, что не хочет все решать мирно, это ее выбор. Она будет жить, как жила все годы до этого, – ей нужны только мои деньги. И я это прекрасно знаю. Меня это не расстраивает. Я был к этому в принципе готов. Просто надеялся еще, что удастся нормально договориться. Все-таки много лет прожили, хотя и разными жизнями. Я ее никогда не любил, думаю, и она меня тоже – это была обоюдная сделка. Больше всего на свете она любит деньги.
– А армия? Ты будешь продолжать служить?
– Если честно, я давно хотел погибнуть на поле боя. Жизнь утомила меня, стала неинтересной. Я не думал, что смогу увидеть и почувствовать что-то новое. Я мечтал умереть как настоящий мужик, по-гумилевски! Не при нотариусе и враче. Но Всевышний не давал мне смерти. Только несколько тяжелых ранений, после чего мое лицо исказилось до неузнаваемости. Я все не понимал, почему мне не дают умереть! Теперь я думаю, я кое-что понял, и мои планы изменились. Ты представляешь, какой у нас может быть беби?
– Беби? Ты о чем вообще? – испугалась я и быстро вылезла из джакузи, закуталась в полотенце, подошла к краю балкона. У меня началось сильное сердцебиение. Никто из моих мужчин никогда не говорил со мной о детях. Все бежали от этой темы как от огня.
– Если он будет мальчик, то воин, как я. Если девочка – принцесса, как ты, – продолжил Шломо.
– Нет, остановись тут! Поехали-ка лучше в Кумран! Слишком много всего для одного разговора! – сжала я руками виски.
– Я должен был тебе сам рассказать эту историю, иначе рассказали бы другие. Ты бы перестала мне верить.
– Я смутно догадывалась! Но не обо всем.
У меня зазвонил телефон. Мы оба вздрогнули.
– Если номер незнакомый, не бери трубку!
– Нет, это Арон, – сказала я.
– Какой еще Арон?
– Потом расскажу.
– Карина, ты где? – сразу огорошил меня вопросом Арон. – Прости за ранний звонок. Надо срочно увидеться! Это очень важно!
– Я не смогу… – помявшись, сказала я.
– Ты не понимаешь! – воскликнул он. – Ты мне прислала фото украденных несколько лет назад в России ценнейших икон северной иконописной школы. Их ищут по всему миру! Я уже связался с российским Минкультом. Опиши, где ты это засняла. Туда немедленно выедут люди из нашего посольства! Тебе светит крупная премия за вклад в сохранение культурных ценностей!
– Арон, у меня проблемы… – сказала я. – Я не смогу сейчас приехать!
– Нет нерешаемых проблем! Объясни, что у тебя там!
– Не могу. А где видела иконы – расскажу. Только я не знаю точного адреса, могу описать место, только очень примерно.
– Тут есть хоть что-то опасное, во что ты не ввязалась еще? – вздохнул Шломо, послушав мой разговор.
Мы сели в автомобиль и поехали по извилистой дороге, с одной стороны которой зеленело и голубело самое соленое в мире море, а с другой – высились голые, безжизненные скалы.
– Ты можешь себе представить, что это – соль? – спросил меня Шломо, остановив машину на одной из живописных стоянок.
– С трудом… – Я потрогала породу, больше похожую на камень.
– Когда-то здесь был древний океан Тетис… Под Мертвым морем – залежи соли на сотни метров в глубину. Ты себе можешь такое представить? Никакая жизнь невозможна в этой воде. Мы сейчас находимся в самой глубокой впадине земного шара! Здесь все необычно – и вода, и воздух, рассветы и закаты. Краски – неповторимые!
– Я заметила. И даже кое-что запечатлеть успела.
– Даже когда ты просто дышишь тут, это уже хорошо. И загар здесь получается особый.
– А что это за канавка, которая как бы между разными частями моря прорыта?
– За последние годы Мертвое море сильно обмелело. В него впадает несколько пересыхающих ручьев и река Иордан, они не спасают положение. Мои друзья построили восемь лет назад отель на берегу. А теперь возят туристов к морю за полтора километра на электромобилях. Так море отступило! Сейчас придумывают много разных проектов по его спасению. Посмотрим, что будет!
– Мы с тобой искупаемся в нем потом?
– Обязательно! – заверил Шломо.
Я заметила, что в его голосе нет прежней уверенности. Он был сумрачен и задумчив. Несколько раз озабоченно разговаривал на иврите по телефону.
– Посмотри налево, сейчас мы проезжаем легендарную Масаду, древний памятник героизма еврейских воинов.
– Ничего об этом не слышала… – призналась я, взглянув в иссиня-фиолетовое небо, над которым острым выступом возвышался стометровый утес. – А Масада и «Моссад» – одно и то же?
– Не совсем! – усмехнулся Шломо. – Будешь себя вести дальше в том же духе – узнаешь, что такое «Моссад»! А Масада – древняя крепость, одна из неприступнейших своего времени. В 37 году до нашей эры, воцарившись в Иудее, Ирод превратил Масаду в мощную крепость, которая могла бы служить убежищем в случае восстания или вторжения войск египетской царицы Клеопатры. Там была автономная система водоснабжения, ни одна капелька дождевой воды не пропадала зря, и огромные запасы продовольствия. Через Масаду шли важнейшие торговые пути того времени. Купцов парили в римской бане и убеждали продать товары за полцены и следовать обратно. На этом обогащалась Масада.
– А потом?
– Через 75 лет после смерти Ирода, во время восстания иудеев против римского владычества, группа иудеев захватила крепость. После падения Иерусалима и разрушения Храма к ним присоединились зeлоты с семьями, бежавшие из разгромленного города. Говорят, и члены кумранской общины тоже были тут. В 72 году нашей эры Масада осталась единственным очагом восстания против римлян в стране, и Флавий Сильва осадил крепость силами знаменитого Десятого легиона. Вокруг крепости было разбито не менее восьми лагерей. Естественные подходы к крепости, кроме «змеиной тропы», почти невозможны. Поэтому римляне насыпали осадный вал высотой около 70 метров, по которому передвигался таран. Когда, после длительной осады, им удалось пробить брешь в крепостной стене, глава восставших Эльазар убедил защитников покончить с собой, чтобы не попасть в руки римлян. Масада встретила захватчиков дымящимися развалинами и горами трупов.
– Откуда это известно? – похолодев, спросила я.
– Иосиф Флавий, ссылаясь на рассказ двух женщин, которые с пятью детьми вопреки приказу спаслись в пещере, повествует о последних часах защитников крепости: мужчины убили жен и детей, а затем по жребию среди десяти – друг друга.
Последний из 960 осажденных поджег крепость и покончил с собой. После падения Масады там размещался римский гарнизон. Сейчас здесь торжественно принимают присягу новобранцы бронетанковых войск! Масада – символ великого героизма! Еще тут люди из Голливуда снимали фильм. Некоторые декорации остались…
– А кто был этот Иосиф Флавий? Когда-то в универе нас заставляли читать его, но я не осилила, если честно!
– На самом деле его звали Иосиф бен Маттитьяху, он происходил из семьи священников. Какое-то время жил отшельником, близким к ессеям. Потом Флавий возглавлял силы еврейских повстанцев в Галилее. Он укрылся в пещере вместе с другими повстанцами, но, когда было принято решение умертвить друг друга, чтобы не попасть в плен к римлянам, Флавий сумел хитростью оказаться одним из двух последних оставшихся в живых. Потом он убедил своего соратника выйти из пещеры и сдаться на милость победителя. Веспасиан заключил Флавия в оковы, однако сохранил ему жизнь. Иосиф Флавий оказался мудрым и дальновидным политиком: используя еврейские пророчества, он предсказал Веспасиану безграничную власть. Когда пророчество сбылось, с Флавия сняли оковы. После взятия Иерусалима сыном Веспасиана Титом Иосифу Флавию было разрешено спасти из руин города то, что тот пожелает. Он спас священные еврейские книги. Ему было даровано римское гражданство, денежное содержание и предоставлено право жить при дворе императора. Там он провел свои последние годы. С евреями у Иосифа Флавия потом были весьма напряженные отношения.
