Лидия Сычева - Уже и больные замуж повыходили
На следующий день, когда Галия выбежала из подъезда, ее схватили два хачика и затолкали в джип. «Кончились твои золотые деньки, дэвочка, — хихикал один из бандитов. — Щас придет транспорт с малолетками, они тебя отымеют». Ее привезли на городскую окраину, впихнули в вонючую квартиру. «Посиди тут, попрощайся с жизнью». Холодный ужас охватил Галию. Она увидела засаленную мебель, россыпь использованных шприцев, грязную посуду, бутылки… Похитители гремели ключами, запирая ее снаружи. Галия бросилась к окну — второй этаж, ни секунды не раздумывая, скользнула в открытую форточку, прыгнула вниз. Ушиблась, но не смертельно. Она бежала к людям — в переполненные автобусы, в толпу (никогда еще серая масса обычных граждан не казалась ей такой родной и милой), чтобы спрятаться, затеряться, выжить.
Вечером Галия подкараулила тетю Эльмиру и буквально бросилась ей на шею рыдая. «Бедная, бедная девочка! Не бойся, они тебя не тронут». Две черные тени, как крысы, мелькнули за угол. Тетя убедила ее — сопротивление бесполезно: «Отдай им все — квартиру, машину, тряпки. Ты еще такая молодая, деньги наживешь. Побереги себя». Игоря убила наркомафия — где-то он перешел ей дорогу. Обиднее всего было то, что она ничего, ничего не могла сделать!
Галия никуда не выходила из Эльмириной квартиры. Чтобы заглушить страх и боль, она начала пить, стремительно опустошая тетин бар. Жизнь, казалось, кончена — от нее отвернулись все подруги (она нужна была им сильной — с деньгами и связями), у нее фактически не было родителей, погиб человек, с которым она связывала свое будущее… Ночами Галие снился один и тот же сон — она в горах, и вот-вот начнется камнепад, из-под которого она уже не сможет выбраться. Это возвращался детский кошмар — в пионерском лагере на юге она ухитрилась попасть под каменный дождь. Сколько раз за свою небольшую жизнь Галия уже проходила на волосок от смерти!
В конце концов Эльмире надоела депрессивная племянница. Бар тоже опустел. Тетя почти насильно повела Галию к психологу. Молоденькая девочка работала при бывшем Доме пионеров (теперь здесь устроили платный спорткомплекс). Галия только посмотрела на нее и сразу поняла — есть и другая жизнь, обычно-размеренная. С маленькими деньгами, маленьким мирком и маленькими страстями. А не пожить ли ей так?! Но девочка оказалась умнее, чем она думала. «Послушайте, Галия, моего совета. Уезжайте отсюда. Куда угодно, но лучше в Москву. И с каждым километром вы будете забывать то, что оставите здесь. Душа ваша распрямится, и вы вернетесь к себе. Вы забудете то, что здесь с вами произошло, как дурной сон. Этот опыт жизни вам никогда не потребуется. Вы — другая. У вас все будет хорошо».
Наверное, это был сеанс гипноза, или НЛП. Но, помнится, Эльмира заплатила психологу совсем мало — десять долларов. Цена за добрый совет здравомыслящего человека. Галия заняла у тети денег и в тот же вечер со студенческим рюкзачком за плечами отправилась на поезде в Москву.
А может, она и не любила Игоря? Теперь, по прошествии многих лет, Галия начинается сомневаться в своем чувстве к нему. Странно сложилась ее жизнь: Сережа, нынешний ее мальчик, тоже, в общем-то, бандит. Только официальный, узаконенный властью — он служит в Федеральной структуре. Сережина «контора» так же, как и «бригада» Игоря, наезжает на банки и фирмы, устраивает им «маскишоу», а потом главы организаций договариваются между собой — делят грязные деньги. Тот же рэкет, но под видом законности. Только масштабы побольше, и делается все почище, посолидней, поцивилизованней.
Конечно, связь с Игорем тешила ее самолюбие — как же, центровой мальчик, хозяин жизни. И он, если честно, был первый мужчина у Галии — так что зря папа беспокоился за ее нравственность. Игорь — сильная натура, лихой и дерзкий человек. А с ней он был добрым, бережным. Галия его называла «медвежонок». Наивный мальчик, жертва эпохи перемен. Поспешил за временем, двинулся в «первый призыв» капитализма. Доброволец на фронтах гражданской войны. А вот Сережа пересидел темные годы, зато теперь он в фаворе («борьба с коррупцией!») и в полной безопасности — на государственную «контору» бизнесмены не наезжают — силенки не те.
А еще она думала вот о чем: допустим, Игоря бы не убили и он дожил бы до нынешних дней. Кем бы он стал? Возможно, ее «медвежонок» превратился бы в одного из тех дядечек с цинично-холодными глазами, которые несут ей для «умножения» свое бабло. Галие даже никогда не приходит в голову завести с кем-нибудь из этих «мертвых людей» шуры-муры — так они от нее далеки.
За свою жизнь Галия никогда ни у кого ничего не украла, не отняла силой. Она все заработала своим горбом, своей головой! Один раз упала в обморок на работе — от переутомления. Две недели ее приводили в чувство в неврологической клинике: ставили капельницы, отправляли в барокамеру, принуждали заниматься лечебной гимнастикой. И никаких мобильников, ноутбуков, Интернетов, телевизоров — полный информационный вакуум. Женька (та, что потом увлеклась Хайдаром-стриптизером), передала ей с воли две новомодные книжки, нацарапав на салфетке, что это тебе, мол, для имиджа… Она открывала вечером покетбук, прочитывала абзац и проваливалась в сон. Прошел почти год, и она попала в очередную больницу — в хирургию, по «скорой», с разрывом кисты и внутренним кровотечением (тоже, кстати, увезли с работы — терпела боль три дня); и когда она выкарабкалась и из этой беды, отлежав пять дней в реанимации, ей вместе с халатом, туалетной бумагой, тапочками и зубной щеткой снова передали все те же, так и не прочитанные ею книги…
Нет, Галие не надо чужого — этот жизненный урок преподала ей судьба Игоря. Лучше свое — оно как-то надежней, и его не стыдно защищать. Более того, она всегда осуждала девочек, которые связывались с женатыми мальчиками — ей это казалось непорядочным (да и бесперспективным). А вот Сережа — фактически семейный человек. Хотя, когда они познакомились, он говорил, что разведенный. Но теперь она уже в нем завязла, и, похоже, это у них надолго.
Обидно: по ней сходили с ума совершенно ничтожные в плане профессиональных достижений люди — например мент-сержант, который поддержал ее в самом начале московской жизни, или Леха-таксист, с помощью которого она нашла хорошую работу. Шикарный мальчик Вова, напротив, к безумствам во имя девочек относился спокойно, да и нынешний мальчик Сережа, похоже, слишком расчетлив — из тепленького гнездышка не вылетит, жену и сына не бросит. А она бы ему родила двух или трех сыновей! И это были бы — Галия уверена — замечательные дети. Их никто бы не бил табуреткой по голове, никто не толкал в бандитские объятия. Ее дети занимались бы музыкой, живописью и немножко спортом. У них были бы самые лучшие игрушки, детские сады и школы. И учителям бы она платила нормально. И врачам, и психологам, и библиотекарям… Деньги — теперь она знает — дают не так уж много счастья. И свободу — не всегда.
Галия приехала в Москву с одной-единственной зацепкой — адресом бабки (знакомой Эльмириных знакомых), живущей в Люберцах. В двухкомнатной квартире ютились пять человек. Двое взрослых — муж и жена — в пять утра уходили на работу, бабка с дедом призревали годовалую внучку, которая мучилась животом и любила всласть поорать. В этом содоме Галия и поселилась за семьдесят долларов в месяц. Спала на кухне, на детской раскладушке — ноги упирались в плиту.
Бабка выдавала ее квартиранство за великое благодеяние — это потом уж она узнала, что в те времена комнату на окраине Москвы можно было снять гораздо дешевле. Хозяйка поставила ей жесткое условие — в девять вечера (роковое время для Галии!) квартирантка должна находиться дома, иначе ей никто не откроет дверь. Бабка оказалась принципиальной — несколько раз, припозднившись всего на пять — десять минут (путь из Москвы неблизкий, общественный транспорт ходил отвратительно), Галия ночевала на лестничной площадке, сидя на рюкзачке. А утром — опять поход по офисам, банкам и компаниям, где, конечно, никто не нуждался в услугах выпускницы провинциального вуза без опыта работы. Она расклеивала объявления на столбах, писала в газету «Из рук в руки», рассылала бессчетное количество резюме. Месяц бесплодных поисков подходил к концу — вместе с тетиным «займом» таяли и надежды найти место работы. Галия с тоской подумывала о возвращении в Т. Удача, казалось, отвернулась от нее навсегда. И все же Галия не то чтобы понимала — скорее, чувствовала: она не рождена таскать на заводе болванки, разносить по рынку хачапури и даже петь в ресторанах шансон. У нее другое предназначение, и она настойчиво шла навстречу своей судьбе, удивляясь тому, что научилась терпению — бубнеж и попреки жадной бабки ее почти не трогали.
В тот вечер, когда она бежала к дому, прыгая через бордюры (было без десяти девять!), ее задержал автомобильный милицейский патруль. Еще Игорь учил ее, что нет людей на свете хуже, чем «мусора», особенно младших чинов. Они могут подставить, подбросить наркотики, затащить в обезьянник, устроить групповуху. Все это мелькнуло у Галии в сознании, когда мышиные мундиры стали проверять у нее регистрацию. Но нервничала она совсем по другому поводу: еще несколько минут промедления и ей опять придется ночевать на лестнице! Менты истолковали ее взвинченность по-своему: «Регистрация-то у вас липовая, гражданка Ильязова! Придется вам проехать с нами в отделение», — улыбаясь, заявил белобрысый румяный сержант.
