Нацуо Кирино - Нежные щечки
— Вас беспокоит Мориваки.
На том конце провода явно растерялись.
— Это которая из программы?
— Да. Я сейчас в Асари, хотела бы с вами поговорить.
— То есть вы все-таки приехали. Простите меня. Похоже, я обозналась.
Касуми по голосу почувствовала, что женщина запаниковала.
— Боюсь, что нам нет смысла встречаться, толку от этого не будет.
Я специально для этого приехала в Асари.
Ооцука с неохотой произнесла название отеля. Того самого курортного отеля, что располагался по соседству с магазинчиком. Ооцука оказалась его владелицей. Касуми пересекла маленькую площадь. Прошла рядом с машиной. Уцуми так и сидел за рулем, уставившись в небо, держа руку на животе. Касуми он не заметил. Черты его лица разгладились. Видимо, боль отступала.
— Простите за беспокойство, — позвала Касуми, стоя у небольшой стойки администратора.
На вывеске гостиницы значилось «курортный отель», но на стене возле стойки была приклеена фотография замысловато оформленной спальни. Фото не оставляло никаких сомнений — здесь располагался love-отель. Откуда-то из глубины донесся голос, затем появилась довольно крупной комплекции старуха. Одета она была броско: фиолетовый свитер из блестящей атласной ткани и желтые брюки. На губах — совсем не подходящая к свитеру яркая помада цвета киновари.
— Ой, мне так неудобно, что вам пришлось проделать такой дальний путь! Я — Ооцука.
Женщина облокотилась полными, с ямочками локтями на стойку.
— Спасибо вам за тот звонок.
— Да ну что вы. Думала, может, смогу помочь, прям места себе не находила, — любезно заулыбалась Ооцука.
— А что значит: вы обознались?
— Ну, тот ребенок, которого я видела, мальчиком оказался. В программе-то мой голос прозвучал, так мне потом тут же позвонил человек, который живет по соседству, и сказал, что ребенок, о котором я рассказала, мальчик, учится в седьмом классе и поступил туда в апреле месяце. Ой, ну мне прям так стыдно и неловко перед вами, и зачем я только ввязалась. Меня уж и полицейский отругал.
— Асанума-сан из Энивы?
— Точно, он самый. И еще я сказала, что эти люди поселились в рыбацкой хижине, а это вовсе и не хижина. Это вроде как дом. И человек, который там живет, он вроде из местных. Фото хотите посмотреть?
Ооцука извлекла из-под стойки светло-коричневый конверт и достала из него фотографию.
— Что за фото?
— Фотография с празднования начала учебного года. Вчера мне эти люди привезли. Сказали, что если полиция или вы приедете, чтобы я как доказательство показала фото. Сердились очень.
— Покажите, пожалуйста, — невозмутимым голосом попросила Касуми и взяла в руки фотографию.
На общей фотографии — около тридцати школьников. Внизу надпись — «Средняя школа Исохамы». Ооцука молча ткнула пальцем в мальчика, стоящего в первом ряду: одет в форму не по размеру, узкий подбородочек, лицо скривилось от яркого солнца.
«И нисколько на меня не похож», — раздраженно подумала Касуми. Наконец она произнесла:
— И в самом деле мальчик.
— Имя тоже немного похоже. Вроде Ютака.
— Вы перепутали Юку и Ютаку?
Ооцука смущенно заулыбалась.
— Мне так неловко перед вами. Я вообще-то нездешняя, не знала, что там за ситуация в этой семье.
— А вы, Ооцука-сан, сами откуда?
Сил продолжать разговор у Касуми не было, и, по правде говоря, ей было все равно, откуда та родом.
— Из Саппоро. Мне после этой передачи ой как непросто стало здесь бизнесом заниматься.
— Вот оно как.
— Простите меня, в самом деле. Мне так жаль. Хотела ведь помочь, вот и позвонила. А вышло все так ужасно. Отовсюду стали звонить, справляться, что да как. И из полиции приходили.
— Отовсюду — это откуда? — недоумевала Касуми.
— Из всяких газет, ну и из других мест тоже. Простите меня, — частила Ооцука, явно желая как можно быстрее отвязаться от Касуми.
— Поняла. То есть ехать туда бесполезно.
— Думаю, не стоит беспокоить людей. Пожалейте их.
Касуми взяла себя в руки и вежливо поклонилась.
— Позвольте откланяться.
— Еще раз простите, и вот, примите, пожалуйста.
Ооцука достала из-под стойки конверт и протянула Касуми.
— Что это?
— Ну, типа пожертвование. Это все, что я могу сделать.
— Спасибо большое. Я с радостью приму, — поблагодарила Касуми и с готовностью взяла конверт из рук Ооцуки.
Раньше она наотрез отказывалась от такого рода подношений, но правда заключалась в том, что для поиска Юки ей нужны были деньги. Ооцука, по всей видимости, была разочарована — не ожидала, что Касуми без колебаний примет ее подношение. Манера ее стала более сдержанной, сухой.
— Ну, удачи вам, — засобиралась уходить Ооцука.
— Ой, минуточку! — окликнула ее Касуми.
Ооцука повернулась — на лице было написано: «Ну, что еще?»
— Слушаю.
А почему вам показалось, что этот ребенок похож на меня?
Ооцука стала рассматривать уже с погасшим интересом лицо Касуми.
— Когда с человеком вот так, вживую, встречаешься, то все по-другому. Может, это просто игра воображения.
— Так оно и есть, — резко бросила на прощание Касуми и вышла из отеля, оставив ошеломленную Ооцуку в одиночестве.
Выходит, ее будут продолжать мучить не только чужие теории, но и чужие фантазии? А ведь таких случаев уже было хорошо за сотню. Касуми стала вспоминать:
«Это, без всяких сомнений, Юка-тян. Соседская девочка как две капли воды на нее похожа».
«К нам из другой школы перевелась девочка по имени Юка. Вроде она ребенок от первого брака. Думаю, это и есть ваша Юка».
Касуми выбежала на дорогу, остановилась в тени летних трав и вытащила из сумки конверт. Конверт был аккуратно заклеен. Она распечатала его и заглянула внутрь. В конверте лежали две купюры по десять тысяч иен. Наверняка Ооцука дала такой же конверт с наличными и родителям того мальчика. Бедняжка! Касуми горько усмехнулась. Усмешка превратилась в гримасу — что же теперь делать? Она приняла решение не возвращаться домой и искать Юку в одиночку, когда у нее была цель — проверить информацию из Отару. Продумать дальнейшие варианты она просто не успела. Касуми никак не могла избавиться от чувства, что ее все глубже и глубже затягивает вязкий ил на дне озера. Ей захотелось упасть без сил прямо здесь, на дороге. Хорошо хоть Уцуми не с ней, подумала Касуми. Ей не хотелось, чтобы в таком состоянии ее видели другие.
Побережье тянулось по правой стороне, перед гостиницей. Похоже, там и находился пляж. Касуми зашагала к морю. Тучи по-прежнему заволакивали солнце. Небо было свинцовым, пасмурным. Видимо, дело шло к дождю. С моря дул холодный ветер. Касуми окинула взглядом побережье и вскрикнула от удивления — таким оно было узким. Между краем воды и дорогой было всего несколько метров. Берег не был песчаным. Повсюду валялись большие круглые валуны, какие часто встречаются в нижнем течении рек. Валуны были облеплены черными водорослями, да и само море было черного цвета. На узкой береговой полосе стояло несколько похожих на игрушечные деревянных бунгало. Сбоку от них — лавка со съедобной и несъедобной всячиной, над ней развевалась тряпичная вывеска «Мороженое с сиропом».
Расстелив голубые подстилки, на валунах сидели влюбленные парочки и родители с детьми и пристально смотрели на ровную гладь моря. Возможно, оттого, что было прохладно, все сидели как-то ссутулившись. На открытой кухне перед бунгало женщина в красном купальнике строгала капусту. Душевая, на скорую руку сооруженная из двух душевых кабин. Передвижной туалет. Все это было беспорядочно разбросано на нескольких метрах береговой линии. Унылое местечко.
Даже возле ее старого дома побережье было куда лучше. По крайней мере — пустое.
Касуми, переступая с камня на камень, подошла к самому морю. Волн не было — черная вода вместо того, чтобы набегать на берег, застыла неподвижной массой. Даже мелкие ракушки, в бесчисленном количестве облепившие валуны, были черными. Пейзаж был настолько зловещим, что из груди Касуми вырвался вопль. Черное море без признаков жизни. Здесь Юки быть просто не могло.
Касуми нагнулась и попробовала рукой воду. Прохладная. Если ехать вдоль берега на север, можно добраться до ее родного поселка. Неожиданно ей снова показалось, что море куда-то ее уносит, по щекам потекли слезы. Они падали на валун, на котором она стояла. Слезы оставляли на камне следы, тоже черные.
— Мориваки-сан! — раздался голос Уцуми.
Поспешно утерев слезы, она обернулась.
— Что случилось?
Уцуми стоял на дороге. Цвет лица по-прежнему нездоровый, но выражение — бодрое. Касуми, осторожно перебираясь с валуна на валун, приблизилась к Уцуми.
