Пауло Коэльо - Победитель остается один
Все эти разговоры «подруга» фиксирует на пленку, и записи оказываются на рабочем столе Игоря, оттесняя в сторону ожидающие его визы документы, приглашения, подарки, которые следует послать важным клиентам, поставщикам, политикам.
Эти записи гораздо полезнее – и несравненно мучительнее – фотографий. Выясняется, что отношения со знаменитым кутюрье начались два года назад, в Милане, где и он, и Ева оказались по своим профессиональным делам. Вначале она противилась сближению – этот человек постоянно окружен красивейшими женщинами мира, а ей уже тридцать восемь – но тем не менее уже через неделю, в Париже, роман начался.
Услышав это, Игорь испытал нежданное возбуждение и сам удивился такому странному отзыву своего тела. Почему мысль о том, что его жена принадлежит другому мужчине, вызвала в нем не отвращение, а недвусмысленный прилив вожделения?
Впервые в жизни он тогда усомнился в своей нормальности. И чтобы как-то избавиться от гнетущего чувства вины, решился на некое публичное признание. В разговоре с приятелями упоминал мимоходом, что «один его друг» получает огромное наслаждение, представляя свою жену в постели с другим.
Слушавшие его – это были, как правило, крупные предприниматели и политики из разных стран – поначалу ужасались. Но после десятой рюмки признавались, что подобный эпизод – самое возбуждающее из всего, что было в их супружеской жизни. Один из них, оказывается, всегда просит жену во всех подробностях описывать свои свидания, вспоминать, какие именно слова произносились в порыве страсти. Другой заявил, что клубы свингеров, где практикуется групповой секс и обмен супругами, – это лучшее средство сохранить брак.
Положим, это преувеличение. Но когда Игорь узнал, что он – не единственный, кого возбуждают такие мысли, ему стало легче. И – неприятно кольнуло осознание того, насколько же мало сведущ он в природе человека, а в особенности – мужчины: его разговоры с коллегами затрагивали чаще всего бизнес и очень редко – что-то личное.
Мысли его возвращаются к этим записям. В Лондоне (Недели высокой моды, чтобы облегчить жизнь тех, кто в них участвует, идут непрерывной чередой) этот модельер уже был влюблен; и в это нетрудно поверить, ибо женщина ему встретилась совершенно особенная, ни на кого не похожая. А вот она продолжала колебаться: Хамид был всего лишь вторым мужчиной в ее жизни, а кроме того, они с ним занимались одним и тем же делом, в котором он преуспел несравненно больше. Это ее смущало. И она понимала, что, связав свою жизнь с ним, должна будет отказаться от работы в индустрии моды – не конкурировать же с собственным мужем? – и вновь сделаться домохозяйкой.
Больше того – она вообще не могла объяснить себе, почему человек калибра Хамида заинтересовался русской женщиной далеко не первой молодости.
А вот Игорь, если бы она дала ему хоть самый ничтожный шанс поговорить, – мог бы. Ева обладает редчайшим свойством – одно ее присутствие словно высекает искру из всех, кто находится рядом, заставляет их становиться лучше, возрождаться из пепла прожитых лет для света и надежды. Именно так произошло когда-то с юношей, вернувшимся с кровавой и бессмысленной войны.
Искушение приходит вновь. Дьявол шепчет, что это не так, что Игорь сам исступленной работой исцелил свои моральные травмы. Пусть кто-то из психотерапевтов и сочтет это симптомом душевного нездоровья, но он и в самом деле смог бы залечить свои раны прощением и забвением. Ева, в сущности, не так важна: хватит уж Игорю проверять все свои эмоции отношениями, которых давно нет.
«Ты ведь не первый… – твердит дьявол. – Не первый, кто творит зло, думая, что таким образом пробуждает благо».
Ему становится не по себе. Он по натуре – человек мягкосердечный, а если вынужден действовать жестко, то лишь во имя какой-то великой цели – служения, например, своей стране. Он старается и подставлять другую щеку, и не выпускать из руки бич, как поступал Иисус Христос – единственный образец и пример для подражания.
Он крестится, надеясь, что Искушение сгинет. Усилием воли заставляет себя вспомнить о записях, о словах Евы про то, что она несчастлива со своим новым избранником. Но ни за что на свете не хотела бы вернуться в прошлое, потому что была замужем за человеком «психически неуравновешенным».
Что за чушь она несет! Вероятно, ее новое окружение активно промывает ей мозги. Должно быть, оказалась совсем не в той среде. Он не сомневается, что она лжет, уверяя свою русскую подругу, будто вышла замуж исключительно из страха остаться одной.
В юности она чувствовала, что ее отвергают, и никогда не могла быть самой собой – вечно приходилось притворяться, что ей интересно то же, что и ее подружкам, что играет в те же игры, что так же веселится на вечеринках, что ищет красивого и верного мужчину, который даст ей надежное супружеское счастье – дом и детей. «Все вранье», – говорит она сейчас.
Потому что в крови ее жил авантюрный дух и влекло неизведанное. И если бы она могла выбирать сама, то связала бы свою жизнь с искусством. Еще в детстве она любила делать коллажи из фотографий, напечатанных в унылых советских журналах, раскрашивать их в яркие цвета и любоваться результатом. Купить одежду для кукол было невозможно, и потому платьица для них шила мать – к восхищению Евы, которая твердила, что когда вырастет, будет делать то же самое.
В Советском Союзе следовать моде было нелегко, и они узнали, что делается в мире, лишь после падения Берлинской стены, когда стали приходить иностранные журналы. Ева была уже почти взрослой девушкой, когда однажды решилась сказать родителям, что хочет только одного – придумывать и создавать одежду.
Но после окончания школы родители настояли, чтобы она поступила на юридический факультет. Как ни упивались они новообретенной свободой, все же опасались, что капиталистические идеи разрушат страну, а граждан ее – отторгнут от подлинного искусства, заставят предпочесть детективы Пушкину и Толстому, исказят классический русский балет чужеродными заимствованиями. Их единственную дочь следовало немедленно оградить от тлетворного влияния, проникавшего в страну вместе с «кока-колой» и дорогими автомобилями.
В университете она повстречала красивого, амбициозного парня, так же, как и она, считавшего: хватит делать вид, что режим, при котором жили наши отцы, может вернуться. Он ушел – и ушел навсегда. Настала пора начинать новую жизнь.
Этот юноша очень ей нравился. Они стали видеться все чаще. Она знала – он умен и способен многого добиться. Он понимает ее. Да, ему пришлось повоевать в Афганистане, он был даже ранен, но впрочем, неопасно. Он никогда не жаловался на то, что ему пришлось пережить там, и за все те годы, что они были вместе, она ни разу не заметила в нем признаков какого-то душевного надлома, следов моральной травмы.
Однажды утром он принес ей букет роз. Сказал, что бросает университет и хочет заняться бизнесом. А вслед за тем предложил выйти за него замуж. Она согласилась, хотя при всем своем восхищении относилась к нему всего лишь как к товарищу. Однако ей казалось – любовь придет потом, со временем, да и помимо всего прочего, он был единственным, кто понимал и одобрял все ее порывы, и, откажи она ему, могла бы никогда уж больше не встретить человека, принимающего ее такой, как она есть.
Они сыграли скромную свадьбу и стали жить вместе. Люди, дававшие ему деньги на «раскрутку», внушали ей страх, но ничего поделать она не могла. Меж тем его фирма мало-помалу крепла и развивалась. Когда минуло четыре года, она – замирая от страха – впервые поставила ему условие: немедленно расплатиться со всеми кредиторами, которые вроде бы были и не очень заинтересованы в возвращении долга. Он согласился и впоследствии не раз благодарил ее за это.
Шли годы, случались неизбежные провалы и поражения, а потом все как-то вдруг изменилось, и гадкий утенок, двинувшись путем, предначертанным в детской сказке, в одночасье стал прекрасным лебедем, желанным для всех без исключения.
Когда Ева стала жаловаться, что ей скучно заниматься только домом и хозяйством, Игорь, в отличие от своих коллег, считавших, что работающая женщина непоправимо теряет свою женственность, купил ей бутик в одном из самых престижных московских кварталов. Она торговала моделями «больших домов», не рискуя выставлять на продажу собственные коллекции. Впрочем, это отчасти компенсировалось тем, что она посещала выставки высокой моды, знакомилась с интересными людьми, среди которых однажды оказался и Хамид. Но до сих пор, задавая себе вопрос, любит ли его, она чувствовала, что ответ скорее всего был бы отрицательным. А когда он, признавшись, что никогда не встречал такой, как она, предложил жить вместе, ей нечего было терять. Детей у нее не было. Муж ее, по расхожему выражению, был женат на собственной работе и едва ли заметил бы, что ее нет рядом.
