Гийом Мюссо - Сентрал-парк

Нежданное волнение сжало ему сердце, обожгло, словно раскаленным железом. Беззащитность этой женщины, одиночество, какое источала вся ее бесприютная фигурка, пронзили сердце Гэбриэла, разбудив в нем болезненное эхо. Понадобилось всего несколько секунд, всего один взгляд, и вот уже судьба произнесла свой приговор: подчиняясь неведомой силе, Гэбриэл понял, что сделает все возможное и невозможное, лишь бы помочь Алисе Шафер.

У него было всего несколько минут. С величайшей бережностью и осторожностью он осмотрел карманы ее куртки, нашел портмоне, наручники и пистолет Калеба Данна. Пистолет он оставил лежать в кармане, взял портмоне и наручники. В портмоне нашел удостоверение полицейского детектива Шафер, фотографию блондина с вьющимися волосами и снимок эхограммы.

«Что делать дальше?»

Мозг его работал как сумасшедший. В голове складывался невиданный сценарий. Под мелодию джаза, которую он слушал в такси, сливались воедино газетные статьи о серийном убийце Воге и сведения, полученные от Томаса: амнезия Алисы, особенности ее взаимоотношений с реальностью.

«Каждое утро, проснувшись, она начинает день с одного и того же момента. Она понятия не имеет, что больна, и считает, что накануне веселилась с подругами на Елисейских Полях».

Гэбриэл опустошил и собственные карманы и еще раз осмотрел все, что было у него с собой: бумажник, смартфон, шариковая ручка, перочинный нож, жетон, выданные ему в камере хранения в гостинице.

Вот и весь реквизит для постановки. А время между тем поджимало. Но пазлы у него в голове стремительно тянулись один к другому. Словно по наитию свыше, он уже через минуту знал, по какому сценарию начнет работать.

Проверил на смартфоне номер гостиницы «Гринвич» и написал его ручкой на ладони Алисы, моля небеса, чтобы она не проснулась. Не проснулась.

Потом повертел головой, соображая, в какую сторону пойти, и скорым шагом покинул лужайку. Метрах в пятидесяти обнаружил небольшое озерцо, окруженное кустами, цветами и плакучими ивами с перекинутым через него небольшим деревянным мостиком.

Судя по количеству кормушек, развешанных на ветвях кустов и деревьев, это место, спокойное и пустынное, было облюбовано орнитологами для наблюдений.

Гэбриэл снял плащ, оторвал подкладку и вырезал из нее длинную полосу, напоминающую бинт. Потом закатал рукав рубашки и перочинным ножом нацарапал на руке комбинацию из семи цифр: 141197 — код замка своего кейса. Он невольно кривился от боли, надрезая себе лезвием кожу. Попадись он сейчас на глаза охраннику парка, ему было бы очень трудно объяснить, что он делает и в какие игры играет.

Наложив повязку из импровизированного бинта, он опустил рукав рубашки, надел куртку, а из плаща сделал сверток, сложив туда портмоне Алисы, свой бумажник, перочинный нож, часы и шариковую ручку.

Затем набрал номер Томаса.

— Скажи, что ты ее нашел, и она жива, — умоляющим голосом попросил друг.

— Да, так и есть. Спит на скамейке в лесной части парка.

— Ты попробовал ее разбудить?

— Нет еще, но постараюсь это сделать как можно быстрее, пока кто-то еще на нее не наткнулся.

— Забрал пушку Данна?

— Тоже пока нет.

— Интересно, чего ты ждешь?

— Понимаешь, я хочу вернуть ее в клинику, но своим методом, не спеша и играя по своим правилам.

— Делай, как считаешь нужным, — согласился Крейг.

Гэбриэл прищурился и почесал висок.

— С кем, по-твоему, она, проснувшись, захочет наладить связь? — спросил он.

— Без сомнения, со своим коллегой и другом Сеймуром Ломбаром. Он порекомендовал ей нашу клинику, и он заплатил за лечение.

— Тогда предупреди его обо всем, что произошло. Что бы она ему ни говорила, попроси его не сообщать ей, что она больна. Скажи, что нам нужно выиграть время. Попроси, чтобы он исполнял ее пожелания, если таковые будут от нее поступать.

— Ты уверен, что выбрал правильную тактику? Потому что…

— Я ни в чем не уверен, но, если она тебя не устраивает, приезжай и занимайся своей пациенткой сам.

Крейг тяжко вздохнул, никакого другого ответа он и не ждал.

— Еще одно: Агата уже прилетела в Нью-Йорк?

— Позвонила две минуты назад, приземлилась в аэропорте Кеннеди.

— Скажи, чтобы немедленно ехала в Сентрал-парк. В северной части Рэмбла есть небольшой прудик с азалиями и плакучими ивами. Рядом с мостиком деревья с кормушками для птиц. В самой большой из кормушек я оставляю свой смартфон, удостоверение и прочее, а также все личные вещи Шафер. Попроси Агату забрать их как можно скорее, пока их никто не нашел. И скажи ей, чтобы была готова мне помогать, если я ей позвоню.

— Сейчас же передам, — пообещал Томас Крейг. — Когда ты перезвонишь?

— Как только смогу. На мой мобильник звонить бесполезно, я не беру его с собой.

— Удачи тебе, старина!

— И еще последний вопрос: у Алисы Шафер есть бойфренд?

— Понятия не имею.

— А этот Сеймур Ломбар?

— Насколько я понял, он гей. А почему ты спрашиваешь?

— Да просто так.

Гэбриэл отключился и сунул мобильник в сверток, сделанный из плаща. Потом засунул его в самую большую кормушку, которую только смог найти.

Вернулся на лужайку и с облегчением убедился, что Алиса по-прежнему крепко спит.

И тогда он занялся последними штрихами предполагаемой постановки. Достал из кармана жетон камеры хранения и сунул его в карман джинсов Алисы. Потом нагнулся и, как можно осторожнее нажимая кнопку на мужских часах, которые тикали у нее на запястье, перевел календарь на неделю назад. На циферблате «Патека» календарь показывал теперь вторник 8 октября, а не 15-е.

Затем застегнул один металлический браслет наручников на правой руке Алисы, а второй — на собственной левой руке.

Теперь они неразлучны. Их сковала одна цепь — и на беду, и на счастье.

Гэбриэл забросил ключ от наручников как можно дальше в кусты.

И устроился рядом с Алисой на скамейке. Улегся, чувствуя боком ее тепло, и прикрыл глаза.

Тяжесть мужского тела, привалившегося к ней, разбудила Алису.

Было восемь утра.

История готова была начаться.

26

Зеркала

Нельзя оставлять зеркала на стенах, как нельзя забывать чековую книжку или письмо с признанием в чудовищном преступлении.

Я открываю глаза.

Узнаю комнату — белую, безликую, без примет времени. Пол из каменной плитки. Сияющие белизной стены. Платяной шкаф. Небольшой письменный стол. На окнах ставни, и сквозь них в комнату пробиваются лучи ослепительного света. Обстановка напоминает скорее удобный гостиничный номер, а не больничную палату.

Я прекрасно знаю, где нахожусь: это палата номер 06 клиники Собаго-котедж, которая находится в Портланде, в штате Мэн. И я знаю, почему я здесь нахожусь.

Я приподнимаюсь на подушке. У меня такое ощущение, будто я нахожусь в no mas’s land,[22] что у меня отключены все чувства, так давным-давно погасшая звезда кому-то кажется еще живой. Однако постепенно я все-таки прихожу в себя. Чувствую, что тело отдохнуло, что на голову ничего больше не давит. Я как будто долго, с усилием, выныривала из глубины. Из глубины кошмаров. Ночи. Тьмы. Сновидений. Забытья. Сражалась с Цербером. Победила фурий. И выбралась наконец на поверхность.

Я встаю с постели, делаю несколько шагов босиком, подхожу к окну и распахиваю его. В комнату врывается поток освежающего воздуха, и я оживаю. Перед глазами такая красота, что захватывает дух. Ярко-синее озеро Собаго тянется на многие километры, а его крутые берега покрыты еловым лесом. Живая бирюза среди темной хвои. Высокая скала, напоминающая замок, вздымается среди волн, и к ней тянется дамба из круглых бревен.

— Доброе утро, мадемуазель Шафер.

Я с удивлением оборачиваюсь. В углу комнаты сидит миловидная азиатка, медсестра, и вот уже несколько минут молча наблюдает за мной. Как же я ее не заметила-то?!

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Доктор Кейн ждет вас возле озера.

— Доктор Кейн?

— Он просил передать вам, что он здесь, как только вы проснетесь.

Медсестра подходит к окну и показывает мне точку на горизонте. Я прищуриваюсь и вижу Гэбриэла. Он копается в моторе «Шелби». Он издали машет мне рукой, словно приглашает подойти. В шкафу я нахожу чемодан, который привезла с собой. Натягиваю джинсы, узорчатый свитер, куртку и пару грубых башмаков. Оделась — и выпрыгнула из окна.

Я бегу, завороженная удивительной синевой.

В голове у меня теперь все встало на свои места. Память выстроила картинки, словно папки у меня в кабинете. Сначала ошеломляющий диагноз профессора Клузо, потом Сеймур рассказал о клинике Собаго-котедж и о том, что он предпринял, чтобы поместить меня в эту клинику, потом мой отъезд в Соединенные Штаты, первые дни в клинике, имплантация пейсмейкера, за которой последовал приступ паники, резкое обострение болезни, бегство из больницы, драка с охранником, дорога в Нью-Йорк, скамейка в Сентрал-парке…