Ярослав Кузьминов - Раздвоение
Возросшее чувство собственной важности после покупки квартиры и директорства не позволяло ему согласиться. Старая рутина казалась невыносимой. Уволившись, он стал искать работу руководителя, но для него находилось лишь все то же место технолога.
С горечью чувствуя, что его не оценили по достоинству, использовали, а потом избавились от него, он вернулся к своей психологической практике. Он возобновил контакты с клиентами, перезвонил по всем заявкам на автоответчике, назначил новые цены и составил расписание. Дела пошли хорошо, и скоро Петр Николаевич смог накопить на отличный ремонт в квартире. Он пробовал склонить рабочих к прохождению его занятий (по системе взаимозачета), но они остались глухи к проблемам саморазвития.
Позже Петр Николаевич не мог удержаться от лжи и говорил клиентам, что делал ремонт самостоятельно, потому что любит работать руками еще со времен жизни в Казахстане (где построил в свое время с отцом новый семейный кирпичный дом).
Петр Николаевич окружил свою биографию легендами, и если бы он собрался все их тщательно записать, получились бы увлекательные мемуары. Обычно, людей заставляет врать без причины чувство неуверенности в себе. С Петром Николаевичем история иная. Часть его лжи преднамеренная, зачастую подсказанная женщиной-психологом, которая научила его многим уловкам. Другая часть просто сама собой срывалась однажды с языка и потом приживалась. Петр Николаевич всегда отличался бойкой фантазией и не видел ничего плохого в том, чтобы разукрашивать скучный мир в более яркие краски.
Интересный пример мифотворчества — история Петра Николаевича про бои без правил. Легенда гласит, что он перебрался из нищего Казахстана в Москву, в поисках чего-то нового, и поначалу вынужден был довольствоваться любой работой. Он любил говорить, что в течение года трудился на семи работах по четырем специальностям и спал не больше трех часов в сутки. Одним из способов быстро заработать стали бои без правил.
В ранних вариантах легенды, для друзей и знакомых, которые были в ходу в начале девяностых, утверждалось, что Петр Николаевич переехал в Москву в середине восьмидесятых и попал в подпольный клуб под прикрытием Московского Горисполкома, где победители награждались дефицитными товарами. Он любил добавлять сочную деталь: от тренировок мозоли на костяшках у него были такого размера, что бросались в глаза прохожим. Однажды вечером к нему пристали два хулигана, и он избил их так, что было заведено дело о причинении тяжкого вреда здоровью. Об этом написали в газетах, и Петр Николаевич, ожидая, что его отыщут и вызовут в суд, неделю стирал мозоли на костяшках пемзой, уничтожая, таким образом, улики. Правоохранительные органы, однако, так на него и не вышли.
В начале двухтысячных легенда о бойцовской карьере уже предназначалась только для клиентов и звучала по-другому. Петр Николаевич приехал в Москву в девяностом году, подозревая, якобы, о грядущем распаде СССР. Он нашел работу на молочном заводе, а чтобы подработать, вступил в бойцовский клуб, провел ровно одну тысячу и два боя, мог бы стать выдающейся звездой единоборств, но завязал, потому что психология интересовала его больше.
Деталь про двух хулиганов и мозоли на костяшках являлась чистейшей правдой, все остальное было порядочно разбавлено вымыслом. На самом деле, Петр Абаев уехал из Алма-Аты с родителями в 1979 году, только-только со скрипом окончив институт. Его отец, большой специалист в деле молочного производства, был переведен на работу в Подмосковье. За сына он постарался, чтобы тот по разнарядке попал на подшефный ему подмосковный завод. Сын увлекался единоборствами, занимался боксом в легком весе и случайно вышел на тренера-пенсионера, подпольно преподававшего каратэ под видом турпоходов в выходные. Обучением тренер не ограничивался, он отправлял окрепших своих учеников на бои. Бои проходили в разных частях Московской и соседних областей, в глухом лесу. В них принимали участие бойцы разных направлений и веса, и были разрешены любые приемы, кроме ударов в пах, ладонями по ушам и пальцами в глаза.
Однажды пришло время и Петра Николаевича. Однако после нескольких боев выяснилось, что он вписывался в традицию плохо. Во время драки Петр Николаевич впадал в бешенство, как берсерк, и не следил, что творит. Он не использовал запрещенных приемов, но избивал противников нещадно. В результате доступ к боям ему закрыли, он разругался с пожилым тренером и ограничился боксом, в котором достиг со временем разряда мастера спорта. Возможно, оно и к лучшему, думал позже Петр Николаевич. Он слышал что-то про дело против подпольной бойцовской группировки, в которую внедрился агент КГБ. Лидеров группы посадили за сепаратизм, рядовых членов поставили на учет в милиции по месту жительства. Петр Николаевич предполагал, что это накрыли как раз его старых знакомых.
Этот случай хорошо показывает, до чего бессмысленны многие выдумки Петра Николаевича. История в первозданном виде, пожалуй, даже колоритнее, чем блеклые переделки, но он цепляется за выдумки, возможно, потому лишь, что в истинной версии бои не являлись источником заработка.
В другой странный миф Петр Николаевич почти поверил сам. Якобы, в армии он заступился за другого рядового перед офицерами, за что шесть офицеров позднее избили его ногами, разорвав поджелудочную железу и повредив позвоночник. Почему-то его не комиссовали, и остаток службы он провел в лечебке, на особых условиях, неспособный ходить без костыля.
По окончании службы, он вернулся в родной Казахстан из неприветливой Бурятии (где деды заставляли в начале службы бегать босиком по снегу в тридцатиградусный мороз и где у многих рядовых зимой начиналась цинга, шатались и даже выпадали зубы).
Вернулся он не здоровым парнем, каким ушел, а наполовину инвалидом.
Тем не менее, он не одумался, курил, пил, жил неделями в самодельной хижине среди гор со своими друзьями и охотился на горных баранов. Нравы среди друзей были суровые. В частности, любого, приближающегося к хижине, даже своего, они обстреливали издалека из карабинов, ради интереса, и делали ставки, случится что-нибудь с мишенью, или нет.
Состояние его здоровья от распутной жизни ухудшалось. У него развился сахарный диабет, от того, что он гробил алкоголем и без того поврежденную поджелудочную железу. Хуже того, у него начался туберкулез позвоночника, потому что инфекция проникла в треснувший после избиения позвонок; тут сказался ночной горный холод.
В один прекрасный день он почувствовал, что скоро умрет, если ничего не изменит в себе. Тогда он завязал с вредными привычками, перестал бывать в хижине в горах и занялся бегом. Вначале он бегал по три минуты, плача от боли, но постепенно наращивал дистанцию. К этому он добавил витаминную диету и упражнение с ремнем, которое позже стал прописывать своим клиентам. Благодаря упорным занятиям он излечился от туберкулеза позвоночника, а спустя многие годы полностью восстановил функцию поджелудочной железы, так что мог больше не ограничивать себя в сладком и алкоголе. В двухтысячном году он проверил, действительно ли излечился, напившись впервые за много лет на дне рождения у друга. Все было нормально. Он даже проснулся утром, как положено, в шесть утра, и отправился на пробежку. Правда, шести километров для того, чтобы выветрить похмелье, не хватило, и Петр Николаевич пробежал в то утро все двенадцать, в результате чего не успел позавтракать и сеанс с первым клиентом проводил на голодный желудок.
Вся история, от начала до конца, могла бы вызвать большое любопытство у профессионального медика. К сожалению, медикам до самого последнего времени не предоставлялся случай услышать ее, потому что Петр Николаевич всю жизнь презирал медицину, избегал врачей, прививок, антибиотиков и стабильно потреблял только два препарата: активированный уголь и спиртовой раствор йода.
Истинные обстоятельства истории, возможно, станут открытием даже для самого Петра Николаевича. В армии он однажды затеял драку, не зная, что происходящее видят офицеры. Те не стали применять дисциплинарных мер, просто встряли и избили обоих. В лечебке он услышал историю про парня, который выпал из кузова ЗИЛа на полном ходу и каким-то образом получил разрыв поджелудочной железы. Никто из рассказчиков толком не знал, что это такое, да и врачи в части, кажется, тоже понимали слабо. Диагноз не был поставлен вовремя, и парень умер. Потом приезжали разбираться шишки из штаба военного округа.
Значительно позже, благополучно вернувшись из армии и поступив, стараниями отца, в институт, Петр Николаевич поначалу не начинал заново спортивные занятия школьных времен и пустился в распутную жизнь, в частности, посещал с друзьями хижину в горах, где за скромные деньги были доступны опиум и каннабис, водка, женщины и патроны. Деньги они, однажды, решили доставать охотой на горных баранов и продажей туш. Убить, правда, получилось лишь одного. На рынке выяснилось, что это был не горный баран, а отбившаяся от стада, оголодавшая овца. Ее опознал хозяин. Овцу пришлось отдать, и весь рынок еще долго смеялся над незадачливыми охотниками.
