Ирина Лобановская - Жена из России
— Там очень холодно в этом году, ма, — объяснил Бертил. — Стоят необычные и долгие морозы. Вот и все… В Россию все приходит с опозданием, кроме зимы. Как ты тут без меня?
— Как обычно — по синусоиде, — сказала мать. — И чем ближе к финишу, тем труднее. В отличие от спортсменов, здесь нет никакой радости победы.
— Ты как-то чересчур грустно настроена, — удивился Берт. — Тебе ни к чему говорить о финише.
— Может быть, говорить и ни к чему, а вот думать давно пора, — отозвалась мать. — В конце концов, все проходит, даже старость.
Вечером Берт спустился вниз и сел в машину. "Вольво" медленно двинулся в сторону моря. Бертил припарковался на обычной стоянке и пошел к летнему домику. Дул сильный, колючими иглами сбивающий с ног, слепой от злобы ветер.
Почему он думал, что у него все так запросто получится, сложится легко и воздушно?.. С чужой, далекой судьбой-закорючкой… Что может там быть простого и легкого?.. Как можно связать несвязываемое, соединить несоединимое?.. Строчки их писем давно расплылись, размазались по ветру — беглые, поспешные, заманивающие строчки, словно написанные посторонней рукой, пропускающей и не замечающей множество ошибок…
Что он искал в промерзшей, закрытой слипшимся снегом России?.. Он сам не знал этого… Он нашел как раз то, что искал… Ваша Маша…
Каждый должен четко представлять себе свои задачи и цели, сам расхлебывать свои пятидесятилетние поступки, а не плавать до сих пор по синим морям-океанам в разнеживающем, размягчающем душу бесконечном пространстве, ласково заставляющем забывать обо всем остальном. Его избаловали прозрачные мокрые просторы, приучили к призрачным мечтам, навсегда оторвали от жестких откровенных берегов, где ничего не дается просто так и никогда в два счета не завоевывается. Глаза привыкли смотреть вдаль и разучились обращать внимание на деревья, упорно тянущиеся вверх и прижимающиеся черными ветками к стеклу. Да, видимо, так…
Сосед приветливо помахал Берту со своего крыльца.
— Вернулся? Хорошо съездил?
— Нормально, — улыбнулся Берт.
Все хорошо, Берт, все просто отлично… Просто когда тебе наступают на ногу, боль чувствуешь ты один…
— А зачем ты приехал сюда? Здесь сейчас холодно и неуютно, — заметил сосед. — Я завтра тоже уеду. В этом году дуют какие-то ненормальные ветра, словно сорвавшиеся с цепи…
— А в России стоят ненормальные морозы, — поделился Берт.
— Да, это такой год, — философски протянул сосед. — Год на год не приходится…
Бертил повернулся к морю. В лицо больно ударил разъяренный ветер…
Маша быстро привыкла к своей новой жизни и новым соседям. Значительно дольше привыкали к ней они. Особенно дичился Илья Николаевич, отец Леночки, по-прежнему стараясь вечерами как можно тише и незаметнее проскользнуть в свою комнату.
Но однажды, когда Леночка еще не пришла, и Маня тосковала на кухне одна, Илья Николаевич чуть замешкался в прихожей.
— Добрый вечер! — сказала Маша и вышла в переднюю. — Вы почему-то меня все время избегаете… Я очень помешала вашей жизни?
— Нет, что вы! — смутился Илья Николаевич. — Нисколько! Да и комната у нас все равно свободная… С тех пор, как умерли Леночкины мама и бабушка… И дочке с вами веселее…
— Ну, веселья от меня мало, — вздохнула Маша. — Сама кого угодно до уныния доведу… А вы не посидите со мной? Почаевничаем, посумерничаем…
Хозяин смешался еще больше.
— Давно ни с кем вместе чай не пил… На работе с ребятами все больше водку…
Он вымыл руки и неуверенно, словно в чужой квартире, вошел в кухню, приглаживая мокрыми руками волосы. Маша радостно грела чайник и расставляла чашки.
— А почему вы никогда вместе с Леной не ужинаете? — спросила она.
Илья Николаевич окончательно стушевался и уткнулся глазами в клеенку на столе.
— Лена… она со мной не любит… — пробормотал он через силу. — Стыдится она меня… Ведь Лена-то у меня… — в его голосе зазвучала гордость. — Она умная, ученая, книг перечла — уйму! И красавица! За ней вон какие мужики ухлестывают! Один Леонид чего стоит! Журналист! Большой начальник!
— Это правда! — согласилась Маша. — Леночка всем нравится.
— Ну вот! — покосился на нее хозяин. — А тут я… Простой работяга, ногти черные, выпить люблю…
— Но… разве для нее… это имеет такое значение?.. Я не знала, извините…
Илья Николаевич махнул рукой.
— Да это я так, к слову… Я на нее не обижаюсь… И вы ей ничего не передавайте, а то она сердиться будет. Я вам по секрету, как близкому ей человеку…
— Вы не беспокойтесь, я ни слова не скажу! И долго вам надоедать не буду, — быстро сказала Маша. — Еще, может, покантуюсь у вас недели две-три, а потом уеду к себе… Пора и честь знать… Просто у меня такие непростые обстоятельства… А комнату вы можете сдавать. Это несложно, и деньги лишними не бывают.
— Живите, сколько нужно, — отозвался Илья Николаевич. — Хоть всю жизнь. Чужих людей сюда пускать не хочется. И Ленка будет против. Мне бы еще успеть ее замуж пристроить… За хорошего человека… А как этот вот… Леонид? — Хозяин снова искоса взглянул на Машу. — У него серьезные намерения? А то поморочит девке голову, подинамит да и бросит? Таких нынче полно…
Маша обожглась чаем. Что отвечать?.. Сволочь Бройберг… Жена, дети, любовницы… Всегда почему-то неоправданно убежденные, что место его законной половины вакантно…
— Леня хороший человек, — твердо заявила Маша, отводя глаза. — Он мне во многом помог. И сейчас помогает… И, по-моему, он очень влюблен в Лену…
Илья Николаевич заулыбался и оживился.
— Ну конечно! — радостно заговорил он. — Кто же в нее не влюбится? Она у меня как куколка! Вся в покойницу мать! Вы бы, Машенька, видели, какая у меня жена в молодости была! Все на улицах вслед оборачивались! Это уж потом, когда рак ее доедать стал… И все равно красивая оставалась! До последнего дня! Я вам сейчас фотографии покажу..
Илья Николаевич засуетился, побежал в комнату и притащил альбом. Очень похожий на альбом Любимовых. Впрочем, все семейные архивы одинаковы.
Маша сразу перепутала Лену с ее матерью.
— А-а, вот! — довольно смеялся хозяин. — Их все всегда путали! Одно лицо! И голос тот же самый. Не знаю, что моя Аня во мне нашла… Простой я, обыкновенный…Чего во мне?.. Правда, любил я ее сильно… Но ведь таких любителей на ее век хватало…
Маша слушала его и молчала. "Люблю я тебя, Зинка!.."
— А Лена-то где? — спохватился Илья Николаевич. — Она в это время уже обычно дома…
— Они с Леонидом в театр пошли, — выдумала Маша.
— В театр… — уважительно повторил Илья Николаевич. — Вот что значит культурный человек, интеллигентный… Моей бы Ленке такого… Тогда мне и умереть не страшно… Одна у меня дочка… Вся жизнь теперь в ней…
Разговор прервали не вовремя явившиеся Леночка и Леонид. Маше хотелось и дальше разговаривать с Ильей Николаевичем.
Лена мгновенно сурово взглянула на отца, и он, жалко, потерянно съежившись под ее холодным взглядом, послушно и быстро засеменил в свою комнату.
— Зачем ты так? — укоризненно спросила Маша. — Мы так хорошо с ним сидели и болтали…
— Незачем ему тут болтать! — с неожиданной жесткостью заявила Леночка, стремительно, на глазах, подурневшая от мучившей ее ненависти к отцу.
Леонид разделся и подсел к столу. Запахло вином. Очевидно, они пришлепали вовсе не из театра… Хотя Бройберг вполне мог приложиться и в буфете.
— Мы зря привалили? — поинтересовался Ленька, быстро схватив с тарелки кусок сыра и ловко отправив его в рот. — Извини, не знали! В следующий раз будем справляться по телефону, можно ли к тебе заглянуть. Не забывай, что здесь работает закон случайного дорожного попутчика. А лезть в чужие дела я тебе, просто Мария, очень не рекомендую! Это всегда слишком темная, скользкая и неприятная тема. У тебя, насколько я понимаю, хватает своей собственной, сугубо личной неразберихи. Вот с ней и занимайся!
Леночка тоже сняла в передней шубку и безмолвно, тихо, опустив очи долу, появилась на кухне и тут же стала хлопотать.
— Я пойду к себе, — сказала Маша и поднялась. — Не хочу вам мешать…
— Подожди! — остановил ее Бройберг. — Посиди с нами…
Лена глянула настороженно подозрительно, но промолчала.
— Да, — пробормотал Леонид, — здесь мне ничего не обломится… Я это давно понял…
— Здесь тебе все уже давно обломилось! — отрезала Маша. — Достаточно заглянуть посмотреть в эти огромные влюбленные глазищи!
Они говорили, словно забыв о Леночкином присутствии.
— Это совсем не тот облом, Мария… Ведь если у тебя болит зуб, ты не идешь к гинекологу… Да что с меня взять!.. Потная, жирная, косоротая морда… Зато не такой уж мерзавец и негодяй, каким ты меня считаешь… Но это твое право. Конечно, я совсем не лучше других. Хотя другие порой несколько хуже.
