Сергей Дигол - Старость шакала. Посвящается Пэт
Один из них метался эхом по трибунам, другой, настоящий звучал, куда тише, но на долю секунды опережал своего усиленного микрофоном двойника. Виктория Грэм остановилась в двух шагах от Пэт. Более того, она не сводила с Пэт глаз.
– Ты меня помнишь, Пэт? – спросила Грэм у Пэт и у всех двадцати тысяч присутствующих.
Ее глаза сверкали – от счасться и от слез, а Пэт больше всего на свете захотелось увидеть Энн Краддл и, главное, услышать наставницу. Как действовать в подобной ситуации – Энн, само собой, не сообщила.
– Пэт Беннетт! – крикнула Грэм и Пэт увидела себя на мониторе.
Себя и Викторию Грэм, ухватившую ее за локоть.
– Пол, – она снова взглянула на трибуну, – об этом даже ты не знаешь.
Пэт была вынуждена подчиниться. Победительница тянула ее за руку, и Пэт пришлось выйти из ряда, сделать два шага вперед.
– Меня тут спросили, кто был моим кумиром, – сказала Грэм. – Я не знала что ответить. Нет, правда, кто? Пожалуй, Энен. И Шарапова. И Возняцки, и Азаренко. Серена Уильямс, это само собой. Ну и тех, кого видела в детстве по телевизору. Граф, Дэвенпорт. А потом я поняла: кумир это тот, кого стараешься копировать, разве не так? Повторяешь движения, удары, даже походку. Мне этого никогда не хотелось: копировать подачу Уильямс или крики Шараповой, – стадион снова радостно ухнул. – Я хотела быть похожей на Пэт Беннетт, вот что. Она была старше на несколько лет, и когда я пришла в клуб Пола Бернхема в моем родном Норидже, первой, кого я увидела на корте, была Пэт. Пэт, – Пэт почувствовала толчок в локоть, – у тебя была невероятная подача! Это было самое большое потрясение, которое я испытала за первые восемь лет своей жизни! Нет, правда! Чтобы мяч после удара девушки летел как пушечное ядро – это была фантастика!
Трибуны снова ожили, словно из динамиков их обдали тонизирующим зельем.
– Кажется, именно в тот момент я и решила, что буду теннисисткой, хотя родители до сих пор думают иначе. О, как они меня уговаривали! Просто съездить и просто посмотреть! А я плакала и говорила, что боюсь. Мам, слышишь? – она помахала трибунам, – мама, у меня был план! Согласиться, а потом устроить истерику прямо на корте! Такую, чтобы вам с папой больше и в голову не пришло показываться на глаза Полу, тем более – приводить к нему дочь на тренировку.
Хохот снова накрыл корт, но Пэт поняла, что никак не может сосредоточиться. Она знала, что над Лондоном – сплошная синева от разбежавшихся облаков, но ей стала мерещиться белая пелена. Пэт услышала звон в ушах и еще – не чувствовала земли под ногами, словно висела над пропастью. Не упасть бы в обморок, подумала Пэт, и эта мысль помогла ей взбодриться.
– Скандал я так и не устроила, – продолжила чемпионка, позволив публике отсмеяться. – Пол вывел меня на корт, и там я увидела как подает Пэт. Так и осталась стоять с открытым ртом, которым собиралась вопить. С этого момента я и стала теннисисткой – не обижайтесь, Пол, мама, папа, Генри! Это и твоя награда Пэт, – она протянула приз Пэт, но лишь на мгновение, чтобы покрепче прижать его к груди. – Эту победу я посвящаю в том числе и тебе.
Сорвав очередной шквал аплодисментов, Виктория Грэм кивнула Пэт и неспеша вернулась в центр корта. Подняв приз над головой, она поочередно показала его четырем трибунам, после чего организаторы, явно обрадованные возвращении церемонии в плановое русло, попросили чемпионку и финалистку встать рядом для совместного фотографирования. Кто-то потянул Пэт за локоть – на это раз это была не Виктория. Лора Харпер на свой риск вышла из строя, чтобы вернуть в него Пэт.
– Поздравляю, – услышала Пэт ее шепот.
Пэт кивнула, не сводя глаз с пары теннисисток в центре корта. Поначалу она решила, что ей снова мерещится, но проклятая пелена рассеялась, предательская слабость ушла, и Пэт чувствовала, что стоит на уимблдонском газоне твердо как никогда. Сомнений не было: Виктория Грэм шевелила губами. Это не было диалогом с соперницей; поджавшая губы румынка смотрела на фотографов с печальной отстраненностью. Что-то знакомое угадывалось в движении губ победительницы, и когда до Пэт поняла, что Грэм поет, ей тут же открылась тайна ее безмолвных слов.
Победительница пела гимн, и это было похоже на бунт. На восстание юной чемпионки, у которой – «Сан» не ошиблась, – хватит характера, чтобы стать настоящей звездой. Однажды нарушив регламент церемонии, она гнула свою линию до конца. Украв пять минут у организаторов и подарив их Пэт, Виктория Грэм пела гимн, бросая вызов столетней традиции, по которой исполнение гимна в честь победителя не стоит и пары минут священного ритуала уимбдонских награждений.
– …ее врагов и приведи их погибели. Посрами их государства, расстрой их подлые уловки.
Губы Пэт зашевелились сами собой. Поймав такт чемпионки, Пэт предвидела все последующие движения.
– Твои избранные дары благоволи излить на нее.
Теннисисткам подали знак и теперь вспышки фотокамер сверкали в лицо Пэт, а она видела лишь затылок Виктории Грэм. Подарив с сотню эксклюзивных снимков одной группе фотографов, финалистки развернулись на сто восемьдесят градусов и теперь дарили улыбки другим, ревностным до собственного эксклюзива корреспондентам. Пэт взглянула на монитор и поняла, что ничего не изменилось: Виктория и не думала сбиваться.
– …да защищает наши законы.
Зажмурившись, Пэт подпевала победительнице, зная, что и сама не собьется, слыша, как стучит в такт гимну сердце и как одновременно с их двумя сердцами бьются миллионы сердец:
–…и да дарует нам повод воспевать сердцем и голосом: Боже, храни Королеву!
