Andrew Лебедев - Проститутка Дева
Ушла Снежка.
Я полтора часа вся не своя на привязи сидела – все ждала, как придут сейчас Леша с Лысым и забьют меня насмерть…
Но не пришли.
Не выдала меня Снежка.
Пришла через полтора часа.
Глядит на меня не моргая. …
Ну, не буду подробно про всю эту хренотень описывать – как мы на дело поехали, да как я, вся трясясь, сперва через ограду, а потом в окошко подвальное лезла, да как Леша мне сто раз напомнил про то, что мать мою в Великих Луках, да брата Сергуню вместе с ней порежет…
Прости меня, мамка, если что!
Кабы сорвалось, кабы заложила нас Снежанка-дура, так и не жить бы нам всем, всей семейке нашей непутевой. А и зачем нам, маманя, зачем нам такая жизнь? Жизнь, в которой ты, маманя, кроме стирки сраных кальсонов этих своих вечно пьяных хахелей да кроме подтирания заблеванных полов в нашей столовке, ничего хорошего не видала, да моя житуха, кабы не вырвалась я с помощью Маргоши – на что мне такая жизнь: отсасывать хачикам на заднем сиденье за пятьсот рублей? Да еще и по роже потом от Леши получать? Когда единственный оттяг – это риэлити-шоу по телику в нашей девичьей квартирке!
На хрена такая жизнь, маманя?
Так что рискнула я, а выскочили мы в дамки – срослось, как я запланировала, и жизнь наша обрела иной смысл!
Так что не за что мне, выходит, и прощения у тебя просить…
Одним словом, приехали мы под утро в квартал таунхаусный, где Маргоша обитала.
На двух машинах приехали. Леша, Лысый и еще два шкета, я их не знаю. Все бандюги отмороженные, клейма негде ставить. Сперва час выжидали, присматривались. Потом Леша меня вытолкал, под задницу подсадил и через ограду перебросил. У меня мобилка – для связи с ним. Нашла я то самое окошко.
И дальше – как по писанному.
Залезла я в окошко, ныряю вниз головой, там руками на скамейку, перекувырнулась…
Тихо!
– Есть кто-нибудь? – спрашиваю шепотом.
Глядь – два опера с пистолетами ко мне из углов выскакивают.
– Где остальные? – спрашивают меня.
Я им мобильный достаю, говорю, мне позвонить надо, надо сигнал подать.
Они мне – давай, звони!
Я звоню Леше, говорю, все, мол, чисто, залезайте…
Ну, а дальше, сами понимаете, повязали всех – и Лешу, и Лысого…
Те двое шкетов, что на улице во второй машине дожидались, попытались было удрать, да где уж там! Маргоша, кроме ментов, ведь на всякий случай еще и своих ребят припахала-впрягла.
Так что – всех чисто взяли.
Меня после допроса сразу отпустили.
И Снежку тоже – под подписку отпустили.
Я к Маргоше поехала, она меня как родную сразу забрала.
И не надо думать, что я про Снежку забыла!
Я про Снежку Маргоше все рассказала, что кабы не она – ничего бы не вышло у нас…
Маргоша Снежке очень потом по жизни помогла.
Устроила ее на работу, на курсы компьютерного дизайна устроила, с квартирой съемной все организовала и оплатила на первое время, так что не забыла я про Снежку. ….
А дальше история вообще сказочная.
А дальше Маргоша мне и говорит как-то вечерком, когда все устаканилось, когда я уже снова обжилась в доме у нее, говорит:
– А не махнуть ли нам, подруга, в Испанию? Недельки на три, есть там у меня и дела, и где и у кого пожить и покупаться!
Ну, у меня возражений нет.
В Испанию, так и в Испанию!
За неделю мне Маргоша паспорт заграничный оформила, а еще через пару дней, мы уже в Барселону с нею вылетали.
Я-то вообще в первый в жизни раз и в самолете, и вообще заграницу.
Бизнес-классом, в комфортном салоне…
Сказка, да и только! …
Прилетели мы в Барселону, а там в аэропорту нас с Маргошей уже ее друзья дожидаются.
Мигель и Хуан.
С Мигелем, как я поняла, у Маргоши старая-престарая любовь была, еще с доисторических советско-социалистических времен (да простит меня Маргоша, если прочитает это и обидится, что я ее таким образом в старухи записала).
А Хуан – тот помоложе, ему лет тридцать, тот все на меня черненькими глазками сверкал, бровками знаки подавал, сам по-русски ни гу-гу, а я по-испански – сами понимаете. Но Маргоша ему сразу насчет меня как отрезала, говорит, через Мигеля, мол, переведи, дескать Тата (то есть я) – девочка правильная и очень-очень хорошая.
На вилле, где нас поселили совершенно одних, если не считать прислуги – горничной Люсии, повара Анастасьо и шофера дяди Коли, русского, кстати говоря, – на вилле был просто рай.
Маргоша первые четыре дня вся в дела ушла, и, как только позавтракаем, она в машину и дядя Коля ее куда-то увозит. Я же – одна-одинешенька, хорошо, на вилле свой сад с бассейном, а погода стояла – плюс тридцать три на солнце и двадцать шесть в тени.
Загорала голяком, без всего, в шезлонге и купалась в бассейне до одури.
Вечерами телик глядела по тарелке, наш российский, они тут позаботились, настроили на "НТВ Плюс", глядела риэлити-шоу всякие да фруктами объедалась.
Маргоша только поздно вечером подгребала – усталая и выжатая вся.
Принимала ванну и валилась в кровать в своем будуаре.
Я ее по утрам расспрашивала, что да как? А она только рукой отмахивалась, мол, дела, дела и еще раз дела. Бизнес, одним словом. Но при этом обещала, что к исходу недели все обтяпает шито-крыто и потом, наконец, нашим с нею отдыхом займется.
На четвертые сутки Маргоша, уехав утром как всегда одна, без меня, вернулась чуть пораньше обычного, а с нею два господина.
Один русский, она его Макаровым называла, а другой испанец и вроде даже как герцог или гранд. Так Макаров и Маргоша его называли – ваше высочество.
Макаров, как я догадалась, тоже был старым Маргошиным приятелем, а может, даже и старой любовью.
Маргоша мне потом, когда вся эта история уже закончилась, призналась, что Макаров этот был еще из КГБ, и когда Маргоша при Советах по иностранцам промышляла, сами понимаете, чем она промышляла, этот самый Макаров ее и завербовал. Он ей потом, когда перестройка началась, и с бизнесом помог.
А сам Макаров потом из КГБ в ФСБ, что ли, перешел и аж до генерала, что ли, дослужился.
Одним словом, познакомили они меня с грандом с этим, его Альварес Алонсо де Куэльяро звали, а мне было предложено обращаться к нему просто – сеньор Алонсо.
Я его потом Аликом звала, и он у меня как миленький откликался на Алика. Но это было потом. ….
ГЛАВА 14
1.
Макаров еще из Таллиннской школы КГБ, где учился в семьдесят третьем году, вынес то правило, ту истину, что чекист уходит из системы только естественной убылью.
В смысле на кладбище.
В хорошем раскладе – под автоматный салют холостыми в исполнении дежурного взвода, когда товарищи, приехавшие на Ваганьковское в кавалькаде черных машин, прочитают над дорогим гробом немногословное резюме, составленное майором- порученцем по канве предыдущих похорон, выразят вдове скорбное сочувствие и отчалят к себе на Лубянку строем черных машин с хитрыми номерами, которым придорожные менты из ДПС не брезгуют и честь отдать…
В плохом раскладе – пеплом в капсуле в безымянную могилку на пустыре. А перед тем, как в пепел обратиться, по сценарию, описанному изменником родины Суворовым в его "Аквариуме".
В серединных же вариантах – пенсия в разнообразии форм и проявлений: от консультанта при высоких финансовых структурах до простого вышибалы в каком-нибудь офисе… Но всегда – в строю офицеров резерва!
Видимо, и ему теперь настала пора на пенсию.
Все-таки скоро шестьдесят.
Но не в возрасте дело.
Случилось так, что суть разговора, при котором присутствовали только Макаров, чрезвычайный и полномочный посол, а также советник из министерства, стала известна англичанам и американцам.
Об этом сразу узнали сперва в МИДе, а потом уже и в конторе.
Посол не мог.
Советника тоже по определенным причинам из числа подозреваемых исключили.
Макаров?
В других обстоятельствах бы Макарова и не тронули, но тут уж больно ценная информация утекла, утечка которой болезненно отозвалась не только на интересах Родины, но и на коммерции неких влиятельных персон.
Решили Макарова…
Услать на тихую малозначимую должность – на Родину, в город Москву. Тем более что жена у него была в положении.
Конечно, по странам да по континентам мотался всю жизнь – пускай на склоне лет поживет товарищ с семьей на дачке своей подмосковной! ….
К выбору дачи Макаров решил подойти самым основательным образом.
Доходы отныне у него были совершенно не того уровня, что прежде. Да и планировать жизнь теперь приходилось без расчетов на те бонусы, что Макаров отстригал с тех бизнесменов, чьи деловые переговоры с зарубежными партнерами он брался прикрывать, обеспечивая так называемое "информационное шефство".
Конец приходит всему, говорил первый шеф Макарова, генерал Алексеев. Далее, развивая свою мысль, Алексеев обычно приговаривал:
– Особенно неприятно, когда конец приходит половой потенции и получению больших материальных средств.