Алекс Тарн - Украсть Ленина
В начале Малого проспекта Веня остановился передохнуть возле витрины магазина электроники. Там собралась большая толпа; люди слушали новости и перебрасывались короткими комментариями. Когда Веня подошел, насмерть перепуганный хозяин магазина как раз делал очередную попытку закрыть свой бизнес.
— Ну что, мужики, я закрою? — говорил он, чуть ли не молитвенно складывая руки. — Обед у меня.
— Не видишь, народ слушает? — сурово отвечал кто-то из толпы. — Ты что, — чурка?
— Какой же я чурка? — хозяин засуетился, полез за пазуху, вытащил нательный крестик. — Вот, глядите. Православный я. Скажешь тоже… чурка!..
— А коли не чурка, то понимать должен.
— Да я что, я ничего… пускай народ смотрит… конечно… — мямлил хозяин, отступая и тоскливым взглядом обводя свое обреченное добро.
Веня протиснулся к телевизионным экранам.
— …свидетелями событий исторического значения, — бойко частила в микрофон смазливая корреспондентка, стоя на фоне здания Биржи. Мимо на нее в сторону Дворцового моста двигался мощный людской поток: насупленные лица, воздетые кулаки, раззявленные рты.
— Происходящее невозможно назвать беспорядками. Это, поистине, всенародное возмущение. Видно, что у людей наболело. Они выражают свой протест, в основном, мирно, и без каких-либо эксцессов. В настоящее время колонна демонстрантов движется к зданию городского правительства с требованием об отставке. Они твердо намерены взять в свои руки власть в городе и, возможно, во всей стране. Сергей?
На экране возникла телевизионная студия.
— Вы слышали репортаж с места событий, — произнес диктор. — По сведениям из других источников, городские власти уже не контролируют обстановку в северной столице. Посланные на наведение порядка силы ОМОНа перешли на сторону демонстрантов. Кое-где происходящее уже именуют восстанием. Командир Ленинградского военного округа отказался выполнить приказ вывести на улицы города танки. В интервью местному радио, которое в настоящее время превратилось в рупор восставших, он заявил, что, как и все честные люди, является верным сыном русского народа, а потому сердцем находится с демонстрантами и надеется в ближайшем будущем присоединиться к ним не только духовно, но и самым реальным физическим образом…
Диктор взял со стола листок, всмотрелся, креня голову набок, и продолжил:
— Нам сообщают, что события, по всей видимости, уже перекинулись в столицу. В разных районах Москвы отмечены стихийные митинги сторонников процесса, получившего название… — диктор снова всмотрелся в листок. — …Великой Майской Национал-Коммунистической революции. Мы продолжим подробно информировать вас о происходящем. А пока, после рекламной паузы вы увидите очередной выпуск передачи «Играй, баян!» Оставайтесь с нами!
— Слава богу! — сказал кто-то в толпе. — Давно пора. Может, теперь что-то сдвинется. А то на рынок не выйти. Всюду эти…
— А вот ты возьми и выйди, — отвечал другой. — Сейчас самое время чурок за усы подергать.
— А вот и выйду!
Веня выбрался на улицу и побежал дальше.
На Смоленке было тихо и безлюдно, но Веня уже знал, что это впечатление обманчиво. Наверняка, повсюду здесь прячутся новые обитатели кладбища — живые, отобравшие его у мертвых: бомжи, хиппи, готы, сатанисты… Странная компания, на первый взгляд разношерстная, но, по сути, единая в своем упрямом эскапизме, в категорическом неприятии реальности, которая шумит снаружи, время от времени захлестывая и это ненадежное убежище волнами ментовских или бритоголовых набегов.
Ну и пусть себе прячутся; Веня не собирался нарушать их покой. Ему нужна была только та раскрашенная дешевой тушью девчонка, похожая на тощего вороненка. В ней заключалась теперь его последняя надежда, да что там «его»… в ней заключалась теперь надежда всего этого несчастного мира, который, возможно, способен еще на многое, но только не на новый виток безумия, зарождающегося прямо сейчас там, снаружи, за кладбищенской оградой.
Он добежал до большой площадки, где они выпивали… когда это было? — век?.. два?.. тысячелетие тому назад? Остановился, согнувшись, уперев руки в колени, хватая ртом воздух. Веня не знал о девчонке ничего: ни номера телефона, ни адреса, ни даже фамилии, по которой можно было бы попробовать найти этот адрес. Ничего, кроме ее дурацкого прозвища «Лакримоза», кроме того, что она часто забредает сюда в компании таких же сумасшедших. Немного, но и не так уж и мало. Он будет ждать здесь, сколько потребуется, пока она не придет. Если, конечно, еше раньше ее не найдут коротышкины псы.
Веня выпрямился и закричал:
— Лакримоза! Лакримо-о-оза!!
Крик пронесся по кладбищу, отскакивая от древесных стволов и ветхих надгробий, пометался в тесных склепах, перемахнул через разоренные могилы и, наконец, иссяк, растворился, растаял, будто его и не было никогда вовсе. Веня пошарил глазами по кустам вокруг площадки. Нету Лакримозы. Ну и что? Подождем. Ты ведь и не рассчитывал, что она сидит тут постоянно? Он снова набрал в грудь воздух.
— Лакримо-о-о-оза-а-а-а!!
— Что?
Веня замер, еще не веря своему счастью. Господи, сделай так, чтобы это была она! Ну, пожалуйста… Он обернулся. На противоположном конце площадки стояли двое: Лакримоза и долговязый парнишка, на вид ее ровесник. Скорее всего, они только что выбрались из расположенного рядом склепа: на кожаных куртках-косухах налипла паутина и прелые прошлогодние листья. Парень держал Лакримозу за руку, и глаза у обоих сияли тем особенным светом, который не оставлял никаких сомнений в том, чем они занимались только что и к чему твердо намереваются вернуться немедленно после того, как их оставят, наконец, в покое.
— Ну что вы так кричите? — произнесла Лакримоза с мягкостью, совершенно несвойственной ей прежде. — Тут нельзя кричать. Могут набежать фашики или менты.
— Господи… — Веня сел на ступеньку и улыбнулся. — Лакримоза. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть.
Девчонка улыбнулась в ответ. «Молодец, парнишка, — подумал Веня. — Что бы ты ни делал с нею там, в склепе, результат просто поразительный. Если продолжать в том же духе, то, возможно, она даже перестанет резать себе вены…»
— Вас ведь зовут Веня? — Лакримоза подняла глаза на своего парня. — Это один из тех четверых бухариков, о которых я тебе рассказывала. Ты не смотри, что на фэйс он ханыга-ханыгой и одет, как «бык» на рынке. На самом деле, это знаменитый на всю планету хирург. А где ваши друзья?
— Друзья… — Веня потупился. — Друзья у меня в беде. Мне срочно нужна твоя помощь. Срочно. Нельзя терять ни минуты. Сами знаете, что происходит там, в городе. Надо попробовать это остановить… если еще можно…
Молодые люди удивленно переглянулись.
— В городе? — переспросил парень. — В каком городе? И что там происходит?
— Вы что, ничего не слышали? Восстание! Фашистский путч! Мумия… Лакримоза, ты ведь помнишь мумию?
— Честное слово, я не хотела… — виновато проговорила Лакримоза.
— Чего ты не хотела?
— Ну, это… по ходу…
— Да говори ты яснее! — взмолился Веня. — По какому ходу?
Лакримоза вздохнула.
— Это ведь я его реально оживила, — сказала она. — Дарк Маг, я тебе рассказывала…
Парень кивнул.
— Понимаете, Веня, — продолжала Лакримоза. — У нас в системе есть такой чувак, его Асмодеем зовут. Ну вот. Короче, он знает всякие креативы, которые, типа, мертвых воскрешают.
— Типа, мертвых… — простонал Веня.
— Но я не хотела, — заверила его Лакримоза. — Мне просто скучно стало… И мумия, реально, никакой не мертвец, деревяшка деревяшкой. Ну, и… Я ж не думала, что так все получится. И потом, я до этого на кошке пробовала, и ничего не получилось.
— На кошке… — снова простонал Веня. — Вот и продолжала бы тренироваться на кошках. Зачем на людях-то?
— Я ж не знала… — подавленно повторила Лакримоза. — А что, очень плохо получилось?
Парень обнял ее и привлек к себе.
— Лакримоза не виновата, — сказал он твердо. — И вообще… чего вы от нас хотите? Говорите и улетайте на свою яхту.
— Нету яхты, — вздохнул Веня. — Есть ожившая мумия и кавказцы, повешенные на фонарях. Фашисты людей убивают.
— Фашисты людей убивают… — пожал плечами парень. — Тоже мне, новость. Нас, пиплов, они уже давно и конкретно мочат. И бомжей, и хипов — всех, кто не с ними. И никто пальцем не пошевелит — ни менты, ни власти. А почему? Потому что это пиплы. А пиплы для вас — не люди. Не так одеты, не так причесаны. Таким самая дорога в газенваген, да? Таких не жалко. Вот теперь и побудьте в нашей шкуре…
— Так, — сказал Веня. — Погодите. Я ведь не спорить сюда пришел. Это все не главное.
Он сжал голову обеими руками, пытаясь сосредоточиться.
— Лакримоза, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Что ты у него забрала?
