Масако Бандо - Дорога-Мандала
Асафуми подумал, что они, наверное, принадлежат к какой-то религиозной секте. А женщина, которую они называют бабушкой, как видно, основатель их секты. Но это не объясняло исчезновения городов и возникновения бедствий.
— Пора идти. Иначе стемнеет прежде, чем мы найдём место для ночлега, — прервал возникшую паузу рослый мужчина.
Завёрнутая в тряпьё старуха ударила по краю повозки:
— До следующего ночлега ещё полдня пути.
Рослый мужчина потянул за оглобли повозки. Ржавые железные колёса заскрипели. Рэнтаро поспешно спросил у потянувшихся за рослым мужчиной участников шествия:
— Куда же вы идёте?
— К Якуси, — нараспев ответил мужчина в балахоне с виниловыми завязками.
— К Якуси? — переспросил Рэнтаро.
— Да, к Якуси. Он избавит нас от беды!
Тронувшиеся в путь участники шествия заговорили наперебой:
— Вы тоже с нами?
— Он избавит вас от беды!
Рэнтаро, указывая на нижнее течение реки, куда они с Асафуми намеревались идти, спросил у женщины, с головой укутанной в мешковину:
— Скажите, пожалуйста, а там — что?
Оглянувшись, женщина посмотрела туда, куда указывал Рэнтаро. От этого движения надетый на голову мешок съехал, обнажив покрытые серыми чешуйками шею и плечи.
— Там город! — встряхнув плечами и поправив мешковину, ответила женщина.
— Но там больше никого нет, — выдавил мужчина весь покрытый паршой так, что даже лица было не различить.
— Беда, стряслась беда! — снова гневно выкрикнул старик с рыжим зайцем за спиной.
— Вперёд, вперёд, на поклонение к Якуси! — раздался с повозки, влекомой рослым мужчиной, голос старухи.
«Ду-ду-ду!» — задудел в дудочку карлик. «Бом-бом!» — ударила по железной крышке однорукая женщина. Устало ступавшая процессия стала удаляться. В голове глядевшего ей вслед Рэнтаро пронеслись разные мысли.
Если снова разразилась война и произошли ужасные бедствия, Япония, наверное, лежит в руинах. В том, что окрестности за один вечер вдруг так переменились, повинна, несомненно, новая непостижимая бомба.
Ведь атомные бомбы, в позапрошлом году сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, были для Рэнтаро непонятной вещью. На словах можно было объяснить, что если каким-то образом обработать атомы, то всего лишь одна бомба может мгновенно сжечь город с населением в несколько сот тысяч человек, но понять это было невозможно. Тепловая энергия этого взрыва и после разрушения города приводит к бедствиям, пропитывает землю. Ходили даже слухи, что после взрыва люди не смогут там жить в течение восьмидесяти лет; от знакомых, торговавших лекарствами в Хиросиме и Нагасаки, он слышал, что до сих пор люди, которым не повезло попасть под бомбардировку, умирают: они лысеют, у них горлом и носом идёт кровь, у матерей, попавших под тепловой удар атомного взрыва, рождаются дети-уроды.
Вообще сомнительно, чтобы император согласился с условиями Потсдамской конференции и капитулировал. По сути, всю войну японское правительство сообщало народу лживую информацию. Возможно, и информация о том, что Японии вышла из войны, тоже ложь, и правительство только сделало вид, что капитулировало. Может быть, обнаружив, что Япония втайне продолжает войну, страны-союзницы сбросили на Японию новую бомбу. Раз война не окончена, нужно попытаться выжить. Мгновенно решившись, Рэнтаро обернулся к погруженному в раздумья Асафуми:
— Я иду с ними.
— Что? — воскликнул Асафуми.
— Наверное, война ещё не закончилась. В такие времена безопаснее держаться вместе с людьми.
— Но у них с головой не всё в порядке! — тут же ответил Асафуми. — Ведь не может же быть, чтобы в Тояме совсем не осталось людей!
— Хиросима и Нагасаки тоже исчезли во мгновение ока. Может, на Тояму сбросили новую бомбу.
Асафуми отступил в страхе и тут же замотал головой:
— Я не поверю, пока не увижу собственными глазами.
— Да тебя могут убить, прежде чем ты сам увидишь это!
— Я возвращаюсь, — упрямо сказал Асафуми.
Решив, что бесполезно разговаривать с этим юным упрямцем, Рэнтаро, взяв в руки палку, направился вслед за процессией.
— Дедушка! — закричал Асафуми.
Рэнтаро недовольно обернулся:
— Я не так стар!
«Неужели этот молодой человек и впрямь считает меня упрямым стариком?» — удивился Рэнтаро и зашагал дальше.
Асафуми, неожиданно назвавший Рэнтаро дедушкой, растерялся и стоял как вкопанный.
«Дедушка, не бросай меня!» — возможно, крикнул бы он, будь он напуган чуточку сильнее. Но он удержался.
Раздираемый сомнениями Асафуми провожал взглядом быстро нагонявшего процессию Рэнтаро. В одиночку идти по этой опасной дороге и впрямь было не лучшей идеей. Но всё равно возвращаться той же дорогой вместе с процессией ему не хотелось.
Асафуми хотел поскорее вернуться домой. Если бы эта дорога вела к дому… Но что ему делать, если сказанное этими людьми — правда, и от города ничего не осталось? Несомненно, происходили странные вещи — эта странная перемена климата и появление покойного деда. Наверное, ещё нелепее было ожидать, что город Тояма ничуть не изменится. Разрывавшийся между желанием присоединиться к шествию и желанием вернуться в город Асафуми не мог двинуться с места.
— Пойдём!
Асафуми оглянулся. В зарослях на другой стороне дороги стояла девочка с двуглавой собакой.
— Ты… — изумился Асафуми.
Девочка улыбнулась:
— Ты ведь идёшь в город?
Асафуми неуверенно кивнул.
— Я тоже. Хотела бы разок взглянуть на него.
Девочка вышла на дорогу. Двуглавая собака, вывалив языки и тяжело дыша, следовала за ней.
— Ты не видела города?
Девочка отрицательно покачала головой. Затем, крикнув собаке: «Кэка, пошли!», она уверенно зашагала вперёд.
— Но разве ты пришла не оттуда?
С одной стороны, Асафуми почувствовал облегчение оттого, что у него появился попутчик, с другой, ему было совестно.
— Так-то оно так. Но ведь мы с бабушкой ходим по Дороге-Мандала только туда и обратно.
— Значит, это всё-таки Дорога-Мандала? — облегчённо воскликнул Асафуми.
Девочка легко прибавила шаг, явно в недоумении от столь странного вопроса.
— Но какой смысл ходить туда и обратно по Дороге-Мандала?
— Мы водим людей на поклонение Якуси. За тем и ходим.
— Вместе с бабушкой?
— Да, — ответила девочка.
Похоже, Асафуми надоел ей своими вопросами, и она слегка насупилась. Но Асафуми не желал прекращать расспросы. Он испытывал острое недовольство неясностью своего положения и жаждал прояснить ситуацию.
— А бабушка не будет беспокоиться, что ты исчезла?
— Не будет. Всё равно мы ещё встретимся на Дороге-Мандала.
— Но почему вы с бабушкой водите людей на поклонение к Якуси?
— Этого я не знаю.
На лице девочки промелькнуло раздражение, а потом выражение её лица стало таким же свирепым, как у встреченных давеча дикарей. Асафуми отступил и смолк.
Из разговора с паломниками ясно, что они сами ничего не понимают. Асафуми молча шёл следом за двуглавой собакой и девочкой, похоже, знавшей дорогу. Кэка, помахивая хвостом, бежал впереди — видимо, путь и ему был хорошо знаком. Девочка, словно позабыв о шедшем рядом с ней Асафуми, стала напевать себе под нос: «Ффу-ун, фу-фу-фу-фун». Взгляд её стал отсутствующим, полные губы будто надували мыльный пузырь. Асафуми вспомнил Саю. Сая тоже напевала что-то себе под нос.
— Как тебя зовут? — тут же снова спросил Асафуми.
На этот раз девочка не выказала недовольства. Блеснув чёрными глазами, она ответила нараспев:
— Кэ-сум-ба.
32
Небо затянули перистые облака. При въезде на лесную дорогу Михару пробормотала с переднего сиденья: «Не было бы дождя». Отец Михару, Ёситака, сидевший за рулём, ответил: «Ну, до вечера погода не переменится» и, повернув руль, въехал на лесную дорогу.
Это было утром, спустя четыре дня после того, как Асафуми отправился по Дороге-Мандала. Сидзуке, устроившейся на заднем сиденье машины семейства Ясуда, хотелось сегодня же узнать, что случилось с Асафуми.
Вчера вечером ей позвонила Михару. Беспокоясь из-за отсутствия вестей об Асафуми, она попросила отца съездить проверить, что случилось. Вечером отец перезвонил и сообщил, что нашёл оставленную на обочине лесной дороги машину, видимо, принадлежавшую Асафуми. Чтобы убедиться, что это и впрямь его машина, Михару взяла выходной и отвезла Сидзуку к своим родителям.
Из-за тумана на лесной дороге царил полумрак. Сидзука с беспокойством вглядывалась в похожие на тоннель своды Дороги-Мандала. Чаща кипарисовиков вскоре сменилась смешанным лесом. Когда они проезжали крутой поворот, справа на обочине показался голубой «фольксваген». Ёситака остановился.
Сидзука вышла первой. Она узнала машину мужа, как только увидела болтавшийся спереди брелок в виде зайца. Они купили его в небольшом магазинчике, гуляя в центре Иокогамы. На приборной доске лежали даже очки, которые Асафуми надевал за рулём.
