Шаукат Сиддики - Божий поселок
Покар сначала молча наблюдал за Тарзаном, потом попытался завести с ним дружбу, но Тарзан словно не замечал его, а однажды даже оскорбил. Это было уж слишком! Завязалась драка. Применив свой излюбленный прием, Покар вышел победителем.
Тарзан тяжело переживал позор поражения и все время обдумывал план мести. Однажды он и еще несколько ребят окружили Покара и набросились на него. Очень скоро Покар оказался на земле, Тарзан уселся на него верхом.
Ноша сначала издали наблюдал за дерущимися, затем подошел ближе.
— Эх, вы, напали на одного. Разве это по-мужски?
— Заткнись, ублюдок! — огрызнулся Тарзан.
— Попробуй один на один,— сказал Ноша, имея в виду, что Тарзану следует одному драться с Покаром. Но Тарзан понял это как вызов. Он оставил Покара и кинулся к Ноше:
— А ну, иди сюда!
От первого же удара у Ноши зашумело в голове, в глазах стало темно. Закричав, он как безумный бросился на Тарзана и повалил его на землю. Разделавшись с Тарзаном, Ноша поспешил на помощь к Покару. И откуда только взялись у него силы! Вскоре все разбежались. По-кар обнял Ношу за плечи.
— Ну и молодец ты! Хорошо обработал этих мерзавцев!
С этого дня они и подружились.
Тарзан не долго оставался в колонии. Однажды к вечеру разразилась сильная гроза, ветер стонал и выл всю ночь. А утром обнаружилось, что Тарзан исчез. От камеры следы его больших ног вели к забору.
Не прошло и нескольких дней, как сбежала еще группа ребят. Покар с Ношей тоже попытались сбежать, но их поймали, избили до полусмерти и бросили в карцер. С тех пор с них не спускали глаз.
В колонии Ноша кое-чему научился: Покар посвятил его в секреты своих «тактических приемов» в драке. Теперь они, не боясь, часто затевали ссоры и вдвоем отбивались от своих врагов. Кроме того, Покар был опытным карманником. Он обучил Ношу приемам и этого «ремесла».
Большая часть ребят, находившихся в колонии, на воле занималась преступными делами. Был среди них и паренек, по имени Плутон — непревзойденный мастер по взламыванию замков. Он безвозмездно обучал этому «ремеслу» всех желающих. Ноша тоже взял у него несколько «уроков».
В первые дни пребывания в колонии Ноша сторонился других, часто плакал по ночам, иногда часами молился. Он добросовестно учился в школе при колонии. Но, подружившись с Покаром, он совсем изменился.
Случилось так, что их освободили в один день.
Ребята неторопливо брели по темной улице. Когда они вышли к территории сельскохозяйственной выставки, кто-то окликнул их:
— Эй, Покар! Размечтался, не замечаешь?
Покар оглянулся. У чайной под навесом стоял устад (главарь) Педро, рядом с ним Баджуа. Покар остановился. Устад, шурша своими белоснежными накрахмаленными шароварами, подошел к нему и крепко обнял.
— Только отпустили, мерзавцы? Я тебя здесь жду с четырех часов.
Устад еще долго тискал Покара, дружески похлопывал по спине. Когда, наконец он отпустил его, Баджуа развернул платок и надел на шею Покара цветочную гирлянду. Тут Покар вспомнил о Ноше.
— Устад, это Ноша — мой большой друг. Его отпустили вместе со мной.
Ноша слегка кивнул головой в знак приветствия. Педро заинтересованно оглядел его и положил ему на голову руки.
— Да хранит тебя бог, сын мой! — произнес он по-отечески и повернулся к Баджуа:—Пойди поймай такси, а мы пока выпьем чаю.
Баджуа ушел, а они направились в чайную и уселись на длинной скамье.
— Принеси-ка нам чайку, да смотри, чтобы был экстра! — крикнул Педро официанту. И через минуту чай же был на столе.
— А ты, дружок, что-то похудел,— взглянув на Покара, сказал устад.— Не кормили вас там, что ли?
Покар стал рассказывать ему о жизни в колонии.
Покончив с чаем, они вышли на улицу, где их уже ждал с машиной Баджуа. Садясь в машину, Педро вдруг предложил:
— Посмотрим, как украшена Бандр Роуд .
Машина свернула к Бандр Роуд. Над улицей тянулись
гирлянды разноцветных фонариков. Устад сидел с гордо поднятой головой. Это был невысокий мужчина средних лет, с густой шапкой вьющихся волос и усами, глаза его хитро поблескивали.
Проехав по центральным улицам, они повернули в сторону «ставки» (так называл Педро место, где собиралась его шайка). Было уже около полуночи. «Ставка» — довольно большой дом из шести комнат с огромной верандой — располагалась среди маленьких земляных халуп, в узком и темном переулке. В ветвях единственного дерева ним , росшего в углу немощеного двора, свили себе гнездо вороны, не прекращавшие крика ни днем, ни ночью.
Машина остановилась на углу. Педро расплатился, и она уехала. Устад испытующим взглядом оглядел Ношу и, отозвав Покара в сторону, спросил:
— А что собирается делать твой друг?
— Будет работать у вас, устад.
— Это можно, конечно, но годен он на что-нибудь?
— Какой разговор! Он ловкач, да и я его кое-чему научил.
— Чему ты мог научить, сам-то еще как следует ничего не умеешь. Поглядите-ка на него — учитель выискался,— и устад шлепнул Покара по затылку. Тот смущенно засмеялся.
Педро сделал знак Баджуа и Ноше следовать за ним. В комнате, куда они вошли, прислонясь спиной к стене сидел молодой парень. Увидев Педро, он вскочил.
— Они еще не вернулись, Чакрам?—спросил его Педро.
— Кадыр и Панчхи вернулись, пошли выпить чаю.
Педро устало опустился на расстеленное на полу одеяло.
Чакрам и Покар обнялись.
— Без тебя у нас тут ничего не клеилось. Клянусь богом, как садимся играть, так тебя вспоминаем!
— Сегодня же начнем,— засмеялся Покар.— Сколько времени не держал колоды в руках. Там мы раздобыли однажды карты, но сволочи выследили и отняли.— Он вполголоса стал рассказывать Чакраму о жизни в колонии. Педро лежал, опершись подбородком на руки, Баджуа проворно массировал ему ноги.
В комнату, громко разговаривая и хохоча, вошли два парня лет двадцати. Один из них смуглый до черноты, с густо смазанными бриллиантином волосами, в брюках и рубахе навыпуск. Другой — бледный, с шелковым платком, повязанным вокруг шеи, в свободных, широких шароварах.
— Чего раскудахтались?!—прикрикнул на них Педро.— Давно не били вас, да?!
Парни притихли, торопливо поклонились ему и тихонько уселись в углу.
— Чего прячетесь?—снова загремел Педро.— Где были до сих пор?
Они молчали.
— Ну, чего молчите?
— Немного запоздали, устад-джи, извините,— пролепетал смуглый.
— Немного?! — разозлился Педро.— Уже полночь! По -твоему, это немного? Вы ведь были сегодня у паспортного отдела, а он закрывается в четыре.
— Мы прошлись по улице,— вступил в разговор другой.
— Ишь разболтались, мерзавцы! Смотрите мне!—не унимался Педро. Потом, обращаясь к Чакраму, сказал: — А ты так и собираешься лясы точить?
Чакрам испуганно вскочил, прошел в угол к сундучку, вытащил из него большую конторскую книгу, ручку и сел к лампе.
— Посмотрим, что вы сегодня принесли,— повернулся Педро к парням.
Смуглый выложил перед Чакрамом несколько купюр и разменную монету.
— Сколько там получается, Чакрам?—спросил Педро.
— Пятьдесят пять рупий девять анн,— пересчитав деньги, ответил тот и записал сумму в книгу.
— И все? Вчера у вас была неплохая добыча, что же случилось сегодня?
— Сегодня только раз удалось, а вчера мы четыре раза делали заход.
— Вот уж это ни к чему. Почему вы вчера мне об этом не сказали. Одного раза в день достаточно, не то поймают.
Педро немного успокоился и теперь терпеливо поучал парней тонкостям и дипломатии карманного вора. В это время в комнату вошли три мальчика, они поздоровались с Педро и уселись в сторонке. Еще минуту спустя вошел высокий парнишка, молча поклонился и тоже присел поодаль. Баджуа продолжал массировать ноги Педро. Комната постепенно наполнялась, приходившие радостно обнимали Покара и расспрашивали его о жизни в колонии.
Стоял гул. Когда собрались все шестнадцать человек, Педро сел. Все смолкли.
— Ну, давайте отчитывайтесь!—обратился Педро к своим подопечным.
Один за другим они подходили к нему и выворачивали карманы. Педро громко произносил имя карманника и принесенную им сумму денег. Чакрам записывал все в конторскую книгу.
Педро одних хвалил, похлопывая по спине, других ругал, третьему тут же преподавал практический урок. Когда все отчитались, он передал Чакраму третью часть от общей выручки — эта часть принадлежала «ставке», остальные деньги он начал распределять между карманниками. Они были не равноценны: одни получали пятьдесят процентов от каждой вырученной рупии, другие — пять анн от рупии, третьи — только три анны.
Покончив с дележом, Педро обратился к Чакраму:
— Выдай Баджуа двадцать рупий, пусть купит угощение.— Потом повернулся к Баджуа:—Только не бери у Ханана, этот подлец подмешивает что-то в масло. В прошлый раз ты приносил от него сладости, так у меня до сих пор во рту горчит.
