Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад!
— В новую жизнь с новой мастью! — пошутила Елена. — Ну что, будешь жениться на рыжей ведьме?
— Буду, — ответил Данилов. — А то еще, чего доброго, заколдуешь, в камень превратишь.
— Лучше в новый холодильник!
Вера вырядилась в нечто ярко-оранжевое, складчатое, ниспадающее и режущее глаз своим ярким великолепием. Данилов и Полянский выступали в почти одинаковых черных костюмах, только у Данилова костюм был новеньким, купленным к торжеству, а у Полянского — уже ношеным. Никита тоже оделся по возможности официально — в черный свитер и черные джинсы. Елена хотела купить ему «приличный костюм», но Никита наотрез отказался от предложения и попросил выдать ему стоимость костюма наличными.
— Я на эти деньги куплю что-нибудь стоящее, — сказал он, но денег от матери не получил.
Перед церемонией Данилова и Елену пригласили в один из кабинетов, где деловитая женщина средних лет зарегистрировала их брак и даже поставила штампы в паспорта. Данилов, по своей неопытности, думал, что штампы ставят после церемонии.
Фамилию Елена менять не стала, потому что за столько лет привыкла уже быть Новицкой. Данилов не возражал, ему было абсолютно все равно, какую фамилию носит его жена.
— Подождите, сейчас вас пригласят на церемонию, — сказала сотрудница ЗАГСа, возвращая Данилову и Елене паспорта.
— А свидетельство о браке вы не забыли выдать? — удивился Данилов.
— Свидетельство получите в завершение церемонии, — ответила сотрудница.
— А то если сразу выдадут свидетельство, так никто на церемонию не останется, — пошутила Елена, выходя в вестибюль.
В самой церемонии Данилов не нашел ничего торжественного — только фальшивая помпезность, не более того. «Традиции надо чтить», — напомнил он себе, с трудом удерживаясь от улыбки во время речи «церемонимейстера», корпулентной женщины с красной лентой через плечо.
Вера поздравляла молодоженов столь бурно, что одна заменила собой целую толпу родственников и друзей. Полянский незаметно ткнул Данилова в бок — действуй, обещал ведь.
«Все под контролем», — ответил взглядом Данилов.
В багажнике такси, ожидавшем их возле ЗАГСа, лежали заранее припасенные хрустальные бокалы и два пакета с виноградным соком.
— Ты, Вера, извини, но придется обойтись без шампанского, — объявил Данилов, разливая сок по бокалам. — Я пить бросил, Лена еще не начинала, а Игорь только неделю назад вышел из запоя…
Рука Полянского дрогнула, и немного сока пролилось на крыло автомобиля.
— Видишь, до сих пор руки трясутся, — прокомментировал Данилов.
В России, так уж повелось, котируются самые разные женихи — красивые и не очень, высокие и невысокие, толстые и худые, старые и молодые, умные и откровенные придурки, весельчаки и зануды, образованные и необразованные… «Всяк жених под венцом пригож», — гласит народная поговорка. Только вот пьющие запоями никому в мужья не нужны, с ними ведь никакого счастья — одно горе.
Слова Данилова Вера приняла за чистую монету, а изумление Полянского — за плохо скрытое смущение. Елена, как и подобает правильной жене, мужу перечить не стала, так что даниловская операция по спасению Полянского удалась как нельзя лучше. Вера оставила Полянского в покое и переключила свое внимание на молодоженов.
В машину с молодоженами на переднее место, словно невзначай, сел Полянский. Никите пришлось составить компанию Вере.
— На Воробьевы горы едем? — предложил таксист.
— Едем на Чистые пруды к ресторану, — распорядилась Елена.
— На Воробьевы горы пусть Герцен с Огаревым ездят, — пошутил Полянский.
— Между прочим, вторая жена Огарева ушла от него к Герцену! — блеснула эрудицией Вера.
— Эти министры совсем с ума посходили, — сказал таксист. — Мало им секретарш, что ли? Зачем друг у друга жен уводить, на всю страну позориться? Не понимаю такого поведения…
Дружный смех пассажиров, таксист, должно быть, отнес на счет любвеобильных министров, потому что нисколько не обиделся и не смутился.
— Боже мой! Я второй раз вышла замуж! — сказала Елена, когда они проезжали через Таганскую площадь. — А не так уж давно вот здесь, возле вестибюля «Таганской-кольцевой» я клялась себе, что больше никогда, никогда, никогда не совершу подобной глупости!
— А почему именно здесь? — спросил Полянский.
— Где приперло, там и поклялась! — рассмеялась Елена.
— Надеюсь, что больше тебе не придется выходить замуж, — сказал Данилов, беря Елену за руку.
— Я надеюсь, что мне больше не захочется этого делать.
Данилов не совсем понял, на что намекала Елена, но переспрашивать не стал…
— Страшно вспомнить! Выйти за тебя замуж я мечтала еще студенткой! — сказала Елена Данилову во время танца.
Танцевали медленный танец под живую ресторанную музыку. Скрипач немилосердно фальшивил, пианист то и дело промахивался мимо клавиш, но Данилова, весьма щепетильного во всем, что касается музыки, это не раздражало.
— Как здорово, что твоя мечта сбылась! — ответил Данилов.
— Ты действительно так думаешь?
— Да.
— И тебе нравится твой новый статус?
— Еще бы!
— Это так здорово, Вовка! — Елена еще сильнее прижалась к Данилову и шепнула ему на ухо: — Я слегка робею перед нашей первой брачной ночью.
— Я тоже, — также шепотом ответил Данилов. — Вдруг я не оправдаю твоих ожиданий?
Громкий смех во время медленного танца — большая редкость. Скрипач от неожиданности дернул смычком так, что скрипка издала нечто вроде всхлипа.
— Старик Вивальди проткнул бы этого лабуха его же собственным смычком, — сказал Полянский Вере.
— А вы играете на скрипке? — удивилась Вера.
— Нет, просто благодаря давней дружбе с Владимиром я научился отличать хорошую игру от плохой, — скромно ответил Полянский.
— Игорь, а можно нескромный вопрос?
— Можно, — разрешил Полянский. — Мне нечего скрывать.
— У вас часто случаются запои? — выпалила Вера.
— Увы, да, — Полянский горько вздохнул. — Почти каждый месяц… Вот сейчас смотрю, как за вон за тем столиком мужики водку пьют и чувствую, что скоро снова запью.
— Давайте поменяемся местами, — предложил отзывчивый Никита.
— Это уже не поможет, — покачал головой Полянский. — Процесс пошел…
— Я вам так сочувствую, — сказала Вера. — Вы, должно быть, пьете оттого, что в вашей жизни не было настоящей любви. В моей жизни ее тоже никогда не было…
Глава шестнадцатая
Заработал — получи!
— Я с населения денег живьем давно уже не беру, так спокойнее…
Доктор Комординцев, маленький, носатый, суетливый, похожий на птицу, озабоченную поисками пропитания, делился своим опытом с коллегами — участковыми терапевтами Кокановой и Гусем. Разговор шел откровенный — в подвале, кроме трех докторов, никого не было.
— Переводами просишь выслать? — пошутил доктор Гусь. — Или живешь на одну зарплату.
— Мне в Москве обживаться надо, семью содержать, сына в люди выводить, — нахмурился Комординцев. — На одну зарплату не разбежишься…
— Борь, ты не отвлекайся, — Коканова сделала последнюю затяжку и бросила окурок в «пепельницу» — трехлитровую банку, на четверть заполненную водой, которая стояла на полу. — У меня полный коридор народу.
— У меня есть кошелек на Яндексе. В Перми был один, а здесь я завел новый. Оформил его на одну из самых безмозглых бабок с участка…
— На кого, если не секрет? — поинтересовалась Коканова.
— На бабку Сидорову, Катуарская, восемь, знаете такую?
— Кто ж не знает Татьяну Витальевну? — хмыкнул Гусь. — Другой такой нет.
Бабка Сидорова, иначе ее никто в поликлинике и не называл, вызывала участкового врача по два-три раза на неделе. Жалоба у нее была одна и та же:
— Ничего не ем, доктор, кусок в горло не лезет, выпишите мне какие-нибудь таблетки для аппетита…
Если врач уходил, ничего не выписав, Сидорова садилась за стол, снимала трубку своего допотопного телефонного аппарата с диском вместо кнопок и звонила жаловаться прямиком в департамент здравоохранения города Москвы. На следующий день врач приходил без вызова и выписывал «дорогой Татьяне Витальевне» какие-нибудь витамины.
Рецепты бабка Сидорова никогда не отоваривала — аккуратно складывала стопочками в комод, не иначе как собирала архив для потомков, которым придет в голову изучать историю двести тридцать третьей поликлиники.
Если врач заставал Сидорову за тарелкой наваристого борща, то слышал:
— Вот, доктор, сварила супчик, полпенсии в него вбухала, думала — смогу хоть пару ложечек съесть, а все никак… Нет аппетита, ну нисколечко. Супчик мой доесть не побрезгуете, чтоб не пропадал?
Иногда Сидорову «клинило», и она начинала путать участкового врача с участковым милиционером. Тогда вместо просьбы выписать таблетки приходилось выслушивать жалобы на соседей, и днем, и ночью пытавшихся «сжить со света умирающую старуху». Хрен редьки не слаще…
