Джеффри Арчер - Дети судьбы

— Мы куда-нибудь едем, капитан Картрайт? — спросила Су Лин.

— Я еду, — ответил Нат, — так как это было последнее объявление о посадке на наш рейс. Кстати, если у тебя — другие планы, то билеты и дорожные чеки — у меня.

— Значит, я к тебе привязана, да? — сказала Су Лин; она быстро допила кофе и проверила по табло, на какие рейсы были последние объявления; их было не меньше десяти. — Гонолулу? — спросила она.

— Зачем мне везти тебя в Гонолулу? — спросил Нат.

— Чтобы лежать на пляже и целыми днями ласкать друг друга.

— Нет, мы едем туда, где мы днём будем встречаться с моими бывшими любовницами, а ночью — ласкать друг друга.

— В Сайгон? — спросила Су Лин. — Мы посетим места боевой славы капитана Картрайта?

— Нет, — сказал Нат, продолжая идти к выходу на международные авиалинии.

После того как у них проверили паспорта и билеты, Нат не остановился у магазинов, торгующих беспошлинными товарами, а продолжал идти к выходу на посадку.

— Бомбей? — спросила Су Лин, проходя мимо выхода номер два.

— Не думаю, что в Индии осталось много моих бывших любовниц, — парировал Нат, проходя мимо выходов номер два, три и четыре.

Су Лин продолжала смотреть на направления рейсов на тех выходах, мимо которых они проходили.

— Сингапур? Манила? Гонконг?

— Нет, нет, нет, — отвечал Нат, когда они проходили мимо выходов номер одиннадцать, двенадцать и тринадцать.

Су Лин молчала, пока они проходили мимо выходов на рейсы в Бангкок, Цюрих, Париж и Лондон. Нат остановился перед выходом номер двадцать один.

— Вы летите в Рим и Венецию, сэр? — спросила девушка за конторкой авиакомпании «Пан-Ам».

— Да, — ответил Нат. — Билеты на имя мистера и миссис Картрайт.

— Знаете что, мистер Картрайт, — сказала Су Лин. — Вы — удивительный человек.

В течение последних четырёх уикендов Энни потеряла счёт осмотренным ими домам. Одни были слишком велики, другие — слишком малы, некоторые — в районах, где им не хотелось жить, а когда они попадали в районы, где им нравилось, цена была слишком высокой — даже учитывая перспективу беспроцентной помощи фирмы «Александер, Дюпон и Белл». Наконец, в одно из воскресений они нашли именно то, что искали, в Риджвуде. Через десять минут после того, как они вошли в дверь, они обменялись кивками за спиной агента по продаже недвижимости, который их сюда привёл. Энни сразу же позвонила матери.

— Это совершенно то, что нужно, — заливалась она. — Тихий городок, в котором больше церквей, чем баров, больше школ, чем кинотеатров, и прямо через центр городка течёт речка.

— А сколько стоит дом? — спросила Марта.

— Чуть больше, чем мы хотели заплатить, но агент по продаже недвижимости ожидает звонка от моего агента Марты Гейтс; и если ты, мама, не сможешь добиться, чтобы они сбросили цену, я уж не знаю, кто сможет.

— Ты выполнила мой совет? — спросила Марта.

— В точности. Я сказала агенту, что мы оба — школьные учителя, потому что ты сказала, что они обычно завышают цену для юристов, врачей и банковских служащих. Он был разочарован.

Флетчер и Энни полдня гуляли по городку, молясь, чтобы Марта добилась снижения цены, потому что даже вокзал был от этого дома в пяти минутах езды на машине.

Несколько недель ушло на оформление покупки, и 1 октября 1974 года Флетчер, Энни и Люси Давенпорт провели первую ночь в своём новом доме в Риджвуде, штат Нью-Джерси. Едва они закрыли входную дверь, как Флетчер спросил:

— Как ты думаешь, можем мы оставить Люси с твоей матерью на пару недель?

— Меня не беспокоит, что Люси будет с нами, пока мы будем приводить дом в порядок, — ответила Энни.

— Я не это имел в виду, — сказал Флетчер. — Я просто думал, что нам пора взять отпуск — что-то вроде второго медового месяца.

— Но…

— Никаких «но». Мы сделаем то, о чём ты всё время говоришь, — полетим в Шотландию и попытаемся найти следы своих предков — Давенпортов и Гейтсов.

— Когда, по-твоему, мы сможем поехать?

— Наш самолёт вылетает завтра в одиннадцать часов утра.

— Мистер Давенпорт, вы даёте своей жене массу времени на подготовку к путешествию, правда?

— Что ты ищешь? — спросила Су Лин, глядя, как её муж изучает колонку цифр на финансовой странице «Новостей азиатского бизнеса».

— Изучаю перемену курсов валют за минувший год, — ответил Нат.

— Это имеет какое-то отношение к Японии? — спросила Су Лин.

— Прямое, — сказал Нат. — Потому что японская иена — это единственная крупная валюта, которая за последний год постоянно росла в цене по отношению к доллару, и некоторые экономисты предсказывают, что такая тенденция продолжится в обозримом будущем. Они утверждают, что иена всё ещё очень недооценена. Если специалисты не ошибаются, значит, ты права в том, что роль Японии в развитии новой техники расширяется, и, следовательно, я нашёл, куда в этом ненадёжном мире можно сделать выгодные капиталовложения.

— Это будет темой твоей дипломной работы на факультете бизнеса?

— Нет; однако ты заслуживаешь премии за идею, — сказал Нат. — Я думал вложить небольшую сумму денег, и если я окажусь прав, я смогу получать несколько лишних долларов в месяц.

— Это несколько рискованно, да?

— Если хочешь получить прибыль, нужно идти на какой-то риск. Секрет в том, чтобы устранить некоторые дополнительные элементы этого риска. — Су Лин, кажется, всё ещё сомневалась. — Я скажу тебе, что я имею в виду. Сейчас я получаю 400 долларов в месяц как капитан американской армии. Если я продам эти деньги за год вперёд и куплю иены по сегодняшнему курсу, а потом снова продам их за доллары через год, то, если курс иены будет продолжать подниматься так же, как за последние семь лет, я получу годовую прибыль от 400 до 500 долларов.

— А если курс иены упадёт? — спросила Су Лин.

— Но он не падал в течение последних семи лет.

— Но всё-таки — если он упадёт?

— Тогда я потеряю 400 долларов — то есть мой месячный заработок.

— По-моему, лучше получать каждый месяц гарантированный чек.

— Ты никогда не сможешь создать капитал на трудовом доходе, — сказал Нат. — Большинство людей живёт не по средствам, и единственная форма их сбережений — это страхование жизни или облигации, а инфляция может съесть и то и другое. Спроси моего отца.

— Но для чего нам все эти деньги? — спросила Су Лин.

— Для моих любовниц.

— А где все эти любовницы?

— Большинство из них — в Италии, и есть ещё несколько в разных больших столицах.

— Значит, именно поэтому мы летим в Венецию?

— И ещё во Флоренцию, Милан и Рим. Когда я с ними прощался, многие из них были голые, и одна из причин, почему они мне больше всего нравятся, — это то, что они не стареют, разве что у них появляются морщины, если они слишком много времени проводят на солнце.

— Счастливицы! — воскликнула Су Лин. — А есть ли у тебя самая любимая из них?

— Нет, я довольно неразборчив в своей половой жизни; хотя если бы меня заставили выбирать, есть одна синьора во Флоренции, которая живёт в небольшом дворце; я её обожаю и хотел бы снова с ней встретиться.

— Она случайно не девственница? — спросила Су Лин.

— Ты угадала, — сказал Нат.

— Её зовут Мария?

— И это верно, хотя в Италии полным-полно Марий.

— «Поклонение волхвов» Тинторетто?

— Нет.

— «Мадонна с младенцем» Беллини?

— Нет, они всё ещё живут в Ватикане.

Пока стюардесса просила их застегнуть ремни, Су Лин с минуту помолчала.

— Караваджо?

— Молодчина! Я оставил её в Палаццо Питти на правой стене в галерее третьего этажа. Она обещала хранить мне верность до моего возвращения.

— И там она и останется. Ведь такая любовница будет стоить тебе гораздо больше 400 долларов в месяц, а если ты всё ещё собираешься пойти в политику, то у тебя не хватит денег даже на раму.

— Я не пойду в политику, пока не смогу позволить себе содержать целую галерею, — заверил её Нат.

Энни начала понимать, почему англичане так не любят американских туристов, которые как-то умудряются осмотреть Лондон, Оксфорд, Бленэм и Стратфорд всего за три дня. И она была совершенно ошарашена, когда увидела, как целый автобус американских туристов выгрузился у Королевского Шекспировского театра в Страфтфорде, они заняли свои места, а затем ушли из театра в антракте, уступив места соотечественникам из другого автобуса. Энни этому не поверила бы, если бы, вернувшись в театр после антракта, она своими глазами не увидела, что в двух рядах перед ней сидят люди, которые говорят с привычным для неё американским акцентом, но которых она до этого не видела. Она подумала: «Интересно, те люди, которые посмотрели первый акт пьесы, рассказали тем, кто пришёл на второй акт, что произошло с Розенкранцем и Гильденстерном, или когда туристы из второго автобуса пришли в театр, первый автобус уже ехал обратно в Лондон?»