Мэри Чэмберлен - Английская портниха
Он подвел ее к угловому столику. По пути Ада увидела свое отражение в зеркале на стене: длинные светлые волосы падали волнистыми прядями на голые плечи. Она делала шаг, и тело изгибалось, живот внутрь, бедро вовне, она специально освоила подиумную походку. Опустившись на скамью, Ада пристроила сумочку рядом и поблагодарила метрдотеля.
Один коктейль. И на этом все. Если потягивать мелкими глотками, хватит надолго. Она заранее решила, что ей заказать. Не слишком сладкую смесь. Джин. Лимон. Куантро. Зал выглядел слегка обшарпанным, ковер местами протерся. Зеркала те же, блестящие, прямоугольные, но стены цвета заварного крема, приправленного никотином, потемнели на стыках с потолком. Ада с удовольствием откинулась на синюю бархатную спинку. Странное правило не пускать женщин без спутников. До войны было так же? Ада не помнила, ведь она приходила сюда всегда со Станисласом.
Официант принес напиток, но сперва постелил льняную салфеточку под бокал. «Белая леди». Когда официант отошел, Ада поднесла бокал к губам, вдыхая пряную кислинку цитрусовых и терпкий можжевеловый запах джина. Ей надо соблюдать осторожность. Она не притрагивалась к алкоголю много лет. Последний раз это было пиво в Намюре, нам мир. Ада достала пачку сигарет, десять штук «Сеньор сервис», еще один подарок самой себе. Положила пачку на столик голубым парусником вверх, вынула сигарету и зажала ее между пальцами. Спичек у нее не было. Она попросит огонька у официанта, когда тот будет проходить мимо.
— Вы позволите?
Ада не заметила, как этот человек к ней подошел. Нос с ложбинкой — точно такой же, как и на подбородке. Рыжие волосы, светлые ресницы, серые глаза. Улыбаясь, он щелкнул серебряной зажигалкой. Ада прикурила, затянулась.
— Вы ждете кого-то? — спросил он.
Лет тридцать пять, прикинула Ада, не меньше. Одет в блейзер и клетчатую полушерстяную рубашку, на темно-синем галстуке вышитая эмблема. Это эмблема его полка, догадалась Ада. Значит, он воевал. Офицер, судя по всему. В руке он держал бокал.
— Вряд ли они уже придут, — ответила Ада, выпуская дым. — Слишком сильно опаздывают.
— Я могу составить вам компанию?
— Наверное, да. Очень любезно с вашей стороны, — согласилась Ада и добавила: — Но я здесь ненадолго.
Усевшись, он поставил бокал на столик и вынул из кармана сигареты.
— Меня зовут Уильям. — Он протянул ей руку через стол. Ада коснулась вытянутыми пальцами его ладони, он нежно пожал их, рука у него была теплой. — Кого бы вы ни ждали, они поступили глупо, не явившись. Сами не понимают, что они упускают.
Ада улыбнулась. Гладкая речь, как у джентльмена, и говорит он то, что обычно говорят в кино. Она не верила ни единому слову, но слушать его было приятно.
— А вас как зовут?
Ада. Расхожее имя, куда ни плюнь, везде будет Ада.
— Ава, — ответила она.
— Как кинозвезду?
— Не совсем. Хотя инициалы совпадают. — Ада слегка надула губы и посмотрела на него из-под ресниц: — Нет, я обыкновенная Ава. — Она быстро перебрала в уме знакомые фамилии: — Ава Гордон.
— Поверьте, в вас нет ничего обыкновенного. — Он поднял бокал: — За вас.
Он служил офицером. В ВВС, к концу войны в Берлине. Что там творилось, не передать. Ужасно, должно быть. Его отмечали в рапортах, представили к медали. Но никаких особых подвигов он не совершил. Держу пари, вы были храбрецом. Поначалу на гражданке было трудновато, отвык.
И здесь никто не хочет говорить о войне. Грустно, не правда ли?
— А вы служили? — переключился он на Аду. — Я так и вижу вас телеграфисткой, а кругом снуют с депешами штабные ребята.
Ада покачала головой.
— Земледельческая армия? — Уильям рассмеялся. — Вы не похожи на сельскую девушку.
— И опять не угадали.
— Ну чем-то же вы занимались?
— Я не могу об этом говорить. — И это было чистой правдой.
Затушив сигарету, Уильям наклонился к Аде:
— Страшно любопытно. Вы были шпионкой? Из вас получилась бы потрясающая Мата Хари.
— Где вы сейчас работаете? — спросила Ада.
— О, хотите сменить тему?
— Да. Так где же?
Фермер. В основном выращивает свеклу, ячмень. Ада пила быстрее, чем ей хотелось бы. Пока он воевал, с фермой управлялись его родители, но теперь им это больше не под силу. А он только рад взять дело в свои руки, в душе он деревенский парень. В Лондон приехал для переговоров с банком. Фермерство не слишком прибыльно. Постоянно приходится перезакладывать, вносить средства.
— Допивайте, — сказал Уильям. — Второй за мой счет, позвольте вас угостить.
Он был провинциален — блейзер, ботинки в дырочку, — но от его шуток Ада смеялась. Когда она в последний раз смеялась, болтая с мужчиной? И он был привлекателен по-своему, даже несмотря на огненную шевелюру. На лице морщины, но фигура спортивная, плечи широкие.
— Вы не проголодались? — спросил Уильям. — Давайте поужинаем.
Ресторан «Гриль» в отеле. Белые скатерти. Накрахмаленные. Ада потрогала сверкающие складки на уголках стола, по краю вышивка. Мережка. Кто-то трудился, вышивал. В одиночестве, ночью, сгорбившись над работой. У Ады вдруг вспотели пальцы от некстати нахлынувших воспоминаний. Она взяла салфетку, промокнула рот, оставив след от губной помады.
— Мне нравится здешний «Гриль», — улыбнулась она Уильяму.
Морской язык в кляре. Ада никогда такого не ела. К тому же приготовлено на настоящем масле.
— Как вы смотрите на то, чтобы подняться ко мне и выпить на посошок?
За ужином они пили вино. Аде стоило бы воздержаться, но она прекрасно проводила время. Вечер удался, и даже более чем. Правда, она бы предпочла вернуться в бар за «посошком», но Уильям казался приличным парнем, вряд ли он будет приставать. На пятый этаж они поднялись на лифте. Прошли по коридору, Уильям отпер дверь:
— После вас.
Едва она переступила порог, как он сгреб ее за плечи и поцеловал, жадно, с языком и всякое разное. Ада вырвалась:
— Не слишком ли вы торопитесь, Уильям.
— Не дразни меня.
— Я и не дразню. Вы приглашали меня выпить.
— Попозже. — Он обхватил ладонями ее лицо. — Честное слово, ты невероятно красивое создание, Ава.
Джентльменский разговор, фермерские руки. Огрубевшая кожа, но упругая плоть. Он прижал ее к себе, тяжело дыша, и Ада ощутила силу, мощь, исходившую от него. Как давно ее никто не обнимал, никто не желал, не добивался. Под его напором ее застывшее тело оживало, и она снова чувствовала себя молодой и соблазнительной.
Он повел ее к кровати. Ей вспомнился гостиничный номер в Париже. Здесь тоже должна быть ванная. Уильям повалил ее на атласное покрывало и упал рядом. Она лежала в его объятиях, грубая ткань блейзера царапала ей щеку. Ей было тепло, уютно, и как сладко сознавать, что тебя хотят. Он назвал ее красивой. Она почувствовала, как он расстегивает молнию на ее платье. Его пальцы уже внутри, тянутся к ее груди. Парень даром времени не теряет. Наверное, принял ее за распутницу. Она попыталась убрать его руку, но он не позволил. Теплые нежные пальцы на ее коже. Это будоражило ее, заводило. Зачем отталкивать его? Она не девственница. Зачем притворяться недотрогой, когда его прикосновения ей приятны? Она хотела этого, хотела любви, ласки, близости. Хотела забыть о войне, боли, утратах и одиночестве, слиться с другим человеческим существом, вновь испытать эту негу, вдыхая мускус мужского тела и наслаждаясь его теплом. Снова жить. Она ответила на поцелуй.
Он щелкнул выключателем, глянул на часы:
— Тебе пора уходить.
Ада знала, что не сможет остаться. Провести с ним всю ночь, когда они только-только познакомились, нет, так не годится. Она скатилась с кровати, собрала свои вещи и пошлепала в ванную. На полочке соли для ванн, маленькие кубики в серебристой обертке. Она бы с удовольствием прихватила парочку, но не дай бог ее обвинят в воровстве. Плохо уже то, что она, гостья, допоздна задержалась в номере Уильяма. Он ей понравился. Он ласкал ее, был чуток и отзывчив. Ты на свете одна такая. Она бы не прочь снова с ним увидеться. Вроде бы он хороший человек. Ада оделась, расчесала пальцами волосы. Подкрасила губы и вышла из ванной. Натянув халат, Уильям стоял у двери с ее сумочкой, в другой он перебирал монеты.
— Два шиллинга на такси, — он вложил деньги в ее ладонь, — и два швейцару за беспокойство. А теперь иди.
— Я могу и пешком добраться. Живу недалеко. И этого слишком много.
— В такси безопаснее.
— Спасибо, Уильям, — поблагодарила Ада. — И за вечер тоже спасибо. — Она ждала, что он заговорит о следующем свидании, но Уильям помалкивал. — Мне правда очень понравилось, — добавила Ада.
— Пожалуйста, иди. У меня завтра тяжелый день.
Было бы слишком беспардонно попросить его о новой встрече, и вдобавок Ада постеснялась бы сказать ему, где она живет — в общежитии для работающих девушек. Он открыл дверь, жестом поторапливая ее. Он словно охладел к ней. Что она сделала не так? Ладно, если он захочет вновь ее увидеть, то найдет способ дать ей знать. Или она найдет. Спросит у администратора его фамилию и адрес.
