Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц
В дополнение к пижамке она купила Кейт флакон масла для ванн и свечу в толстом стеклянном стакане. Сидя в парикмахерской, она увидела в одном журнале снимок, на котором мать и младенец вместе принимали ванну при свечах, и оба казались такими прекрасными и довольными, что Руг чуть не расплакалась от зависти. Вернувшись с покупками домой, она старательно упаковала подарки, тщательно перевязала их ленточками и села, любуясь пакетами и гадая, не переборщила ли она — ведь, в конце концов, они с Кейт едва знакомы. Да, скорее всего переборщила, но потребность в этом визите полностью вытеснила смущение. Пакете подарками пролежал на столе у окна гостиной почти неделю, пока наконец Рут не набралась смелости и не отправилась в больницу, где узнала, что миссис Фергюсон с новорожденным уже три дня как выписались. Неужели родные не известили ее?
Рут принесла подарки обратно в офис и пристроила на столе так, чтобы поглядывать на них. Почему-то ей казалось, что отдать эти вещи Кейт очень важно, еще важнее — повидаться с Кейт, но при всей своей профессиональной напористости Рут стеснялась предупредить ее о своем визите звонком. А если в этот момент Кейт будет кормить малыша? Или не узнает голос и воскликнет «A-а, Рут!» таким тоном, к которому обычно прибегают люди, чтобы собеседники не заподозрили, что их абсолютно не помнят? Она снова взглянула на подарки, потом на экран, где в почтовом ящике ждали три оставшихся без ответа письма от Лоры из Лидса. Рут даже не читала их. Она догадывалась, что все письма будут об одном и том же — приготовлениях к свадьбе, выборе стиральной машины и так далее, а всем этим она была сыта по горло. Глубоко вздохнув, она набрала номер Кейт.
Телефон звонил и звонил, трубку никто не брал, и Рут уже собиралась отключиться, как вдруг услышала запыхавшийся голос Кейт:
— Алло!
— Кейт?
— Да.
— Это… Рут.
Пауза. Затем Кейт воскликнула:
— A-а, Рут!
Рут сглотнула.
— Ты кормила ребенка?
— Если бы кормила, не подошла бы к телефону, — объяснила Кейт. — Когда я его кормлю, для меня больше ничего не существует. Так и должно быть.
— Я хотела узнать…
— Да?
— Нельзя ли… нельзя ли мне зайти взглянуть на малыша?
— Мм… — замялась Кейт и затем добавила другим тоном: — Конечно, можно.
— Но если это неудобно…
— Что ты! — откликнулась Кейт. — Все удобно!
— Может бить, после работы…
— Да-да. В самый раз. Приходи после работы. Какой сегодня день?
— Четверг.
— Приходи в понедельник, — предложила Кейт. — Барни пораньше вернется с работы, — помолчав, она добавила: — Спасибо, что позвонила.
— Мне просто захотелось, — призналась Рут и снова взглянула на пакет с подарками. — Честное слово.
Рассел перехватил Розу на лестнице с охапкой постельного белья, только что снятого с кровати.
— Роза…
— Что?
— Я только хотел спросить, — начал Рассел таким тоном, словно собирался высказать философскую гипотезу, — не могла бы ты отнести все это в прачечную самообслуживания?
— Что-что?
— Ты же слышала. А если нет — повторяю вежливо и внятно: ты не могла бы…
— Папа, я сама засуну белье в стиральную машину, — пообещала Роза, — сама выну, переложу в сушилку, а когда высохнет, сама отнесу наверх и застелю постель, так что мое постельное белье не доставит неудобств никому — повторяю, никому! — кроме меня.
Рассел вздохнул:
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Твоя самостоятельность тут ни при чем. Просто машину приходится загружать несколько раз…
— Сегодня же суббота…
— Вот именно. В субботу у твоей матери два спектакля, все заняты стиркой, вся кухня завалена простынями и рубашками…
— Так это мама тебя послала?
— Нет, — перебил Рассел, — я просто понаблюдал за ней минут десять.
— И послушал.
— И подумал, что ей не помешает передышка хотя бы на стиральном фронте.
Роза задумалась.
— Понятно.
— Вот и хорошо.
— А Мэтью и Ласло ты тоже велел тащить белье в прачечную?
— К сожалению, Мэтью уже загрузил свое в машинку, — объяснил Рассел, — да еще на какой-то невообразимо длинный цикл, и ушел. А Ласло я попрошу о таком же одолжении, как тебя.
Роза перевела взгляд на свое белье.
— Я сама его попрошу, — равнодушным тоном пообещала она.
Лицо Рассела посветлело.
— Спасибо!
— Скажи, папа…
Рассел, уже собирающийся спуститься с лестницы, остановился.
— Да?
— Почему мама не отправляет все наше белье в прачечную?
Рассел медлил. Мгновение Розе казалось, что он вот-вот ответит, но он просто пожал плечами и двинулся своей дорогой.
— Просто спроси ее, — посоветовала ему вслед Роза.
Рассел сошел с лестницы, его шаги послышались в коридоре, затем плотно закрылась дверь гостиной. Роза бросила белье на площадку и посмотрела на дверь своей бывшей комнаты. Из-за нее не слышалось ни звука. Роза взглянула на часы: одиннадцать — пятнадцать. Если Ласло еще не встал, то скоро поднимется — в половине третьего у него дневной спектакль.
Она решительно направилась к двери Ласло и постучала в нее.
После краткой паузы он откликнулся:
— Да?
Роза приоткрыла дверь.
— Это я.
Ласло в джинсах и черной рубашке сидел в маленьком кресле, держа на коленях открытую книгу. На полу рядом с ним стояли миска с ложкой и пустая кружка.
Роза кивнула на миску.
— Завтрак?
Ласло выпростался из тесного кресла и встал.
— Я принес его сюда.
— Твое право, — ответила Роза.
— Просто думал, что так буду меньше попадаться на глаза.
Роза прошла по комнате и села на кровать. Она выпрямила руки за спиной и оперлась на них.
— Ты и так никому не мешаешь.
Ласло отвел взгляд, переложил на тумбочку книгу, которую читал. Это были пьесы Беккета, которые Роза видела лежащими на комоде.
— Насчет этого не уверен, — решительно произнес он.
— Что ты имеешь в виду?
Ласло медленно отошел и прислонился к стене. Руки он сунул в карманы джинсов.
— По-моему, для твоей матери это уже чересчур. Как и для всех вас. Мне кажется, что я стал той самой последней каплей.
— Нет, что ты…
— Ваша мать вымоталась, — продолжал Ласло. — Ей надо беречь силы для сцены, а не беспокоиться о том, что она опять забыла купить молока. И мне здесь не место. Это твоя спальня.
Роза посмотрела в потолок.
— A-а, ты об этом.
Ласло не ответил.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него:
— Зачем ты укрыл меня полотенцем?
Он пожал плечами и ответил, не глядя на нее:
— Просто не знал, что еще с тобой делать.
У Розы вырвался смешок.
— Я пришла сюда не потому, что заблудилась, — объяснила она. — Просто вторглась на чужую территорию. Из озорства.
Ласло сверкнул усмешкой.
— Правда?
— Правда. Мне осточертело сидеть одной, вот я и болталась по всему дому. — Она села прямо и сложила руки на коленях. — Ты меня не вытесняешь. Поверь.
Он неловко отозвался:
— Не только в этом дело. Вы же… одна семья…
— Да, но все мы на распутье, у каждого в жизни временные перемены. Мы не собираемся надолго задерживаться здесь.
— Я мог бы съехать когда угодно, — сказал Ласло.
— Куда?
Он пожал плечами:
— Найду какую-нибудь комнату. Мне не привыкать.
Роза поднялась.
— Не уезжай, — попросила она.
Он повернулся к ней.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Мне нравится видеть тебя здесь. Останься.
С нижней площадки послышался какой-то шум, зазвенел раздраженный голос Эди:
— Кто это разбросал здесь чертовы простыни? Я чуть шею себе не свернула! Роза! Роза!
Роза приложила палец к губам.
— Тебе лучше уйти, — шепнул Ласло.
Она покачала головой.
— Роза! — во весь голос крикнула Эди.
— Не пойду, — прошептала Роза, — и ты не ходи. — И она подступила к нему вплотную и поцеловала в губы.
— Не знаю я, зачем она хочет прийти, — раздраженно сказала Кейт мужу. — И хватит у меня выпытывать! Я же не могла ей отказать.
— Я с ней не знаком…
— Так и я тоже. Но у нее, бедняжки, голос был такой просительный, что я…
— Почему «у бедняжки»?
— А кто же она еще? С Мэтью они разбежались. Наверное, она думает, что если придет проведать нас и малыша, то…
— Его зовут Джордж.
— Пока не знаю. Насчет имени я вообще не уверена. Для меня он просто малыш, а поскольку поблизости, насколько мне известно, других малышей нет, никто никого не перепугает.
Барни указал на перед ее футболки:
— Опять протекаешь.
Кейт опустила голову.
— Иногда ты — точная копия своего отца…
— Ничего подобного, — возразил Барни. — Мой отец ни за что не пошел бы покупать накладки для сосков и молокоотсос, а я разве отказывался? Отец вообще не приближался к нам, пока мы не привыкали пользоваться горшком. А про то, что ты протекла, я сказал только для того, чтобы ты успела переодеться до прихода Рут.
