Джоан Барк - Хризантема
— Ешь это и забудь про все остальное, — шепнула она.
К подругам с улыбкой приблизился иностранец средних лет, Сатико представила его как дипломата из Латинской Америки. На Мисако он смотрел, словно на одно из изысканных блюд, сервированных на столе. Она вся сжалась. Впрочем, этот хотя бы говорил по-японски.
— Как хорошо вы знаете язык, — заметила она, вздохнув с облегчением.
— Ну, не слишком хорошо, — улыбнулся он, — но стараюсь. Когда работаешь в посольстве, всегда есть смысл постараться выучить язык страны, не так ли?
Мисако с уважением кивнула. Дипломат показался ей чересчур уж самоуверенным, однако по крайней мере в его компании можно было спокойно есть, не опасаясь непонятных слов. Забрав с собой тарелку, она последовала за ним к угловому диванчику.
— Госпожа Имаи, Мисако-сан… Странно, я никогда не встречал вас прежде, иначе ни за что не забыл бы ваших прекрасных глаз.
Мисако покраснела от смущения, а глаза стали еще больше. Такого ей не приходилось слышать ни от одного мужчины. Она замялась в поисках ответа.
— Я мало бываю на вечеринках, просто сейчас гощу у Сатико-сан и…
— Вы давно ее знаете?
Как приятно, подумала она, хоть иногда услышать простой вопрос.
— Да, мы вместе ходили в школу в Ниигате.
— Ниигата, вот оно как! — воскликнул дипломат. — Стало быть, это и есть родина загадочной Сатико-сан! А мы тут, знаете ли, уже думали, что она с берегов Нила. Так сказать, дочь Сфинкса…
Не имея понятия, что имеется в виду, Мисако с улыбкой жевала икру, упиваясь изысканным вкусом. Иностранец смотрел на ее движущиеся челюсти, явно ожидая ответа. Проглотив, она смущенно проговорила:
— Замечательная икра… в самом деле, очень вкусно.
— О да, — кивнул дипломат, — наверное, потому у них на приемах всегда так много народу. Арабские страны так богаты… Здесь подают самую лучшую икру. И шампанское, — добавил он.
— Да, шампанское, — улыбнулась Мисако, взглянув на свой опустевший бокал.
Иностранец протянул руку и взял бокал, слегка коснувшись ее пальцев.
— Я принесу вам еще шампанского, красавица из Ниигаты, — нежно промурлыкал он, подмигнув, — если вы согласитесь пообедать со мной завтра.
Мисако остолбенела. Намеренное прикосновение, неожиданные слова… Она не знала, как реагировать на столь явный флирт. С этим мужчиной они не были знакомы и десяти минут, на пальце у нее обручальное кольцо… что он себе вообразил? Глупо улыбнувшись, она растерянно моргнула. Латиноамериканец, очевидно, воспринял это как кокетливое «да».
— Что за глаза! — томно вздохнул он. — Минуточку… — И исчез в толпе, послав через плечо воздушный поцелуй.
Мисако застыла на диване, подобно фарфоровой кукле. Спасла ее вовремя вернувшаяся Сатико, объявив, что пора ехать на другую вечеринку.
— Почему тот дипломат назвал тебя дочерью Сфинкса? — спросила Мисако в такси.
— Правда? — рассмеялась Сатико. — Ну и пускай, мне это нравится. Чем меньше обо мне знают, тем лучше.
Мисако виновато потупилась.
— Боюсь, я тебя подвела. Рассказала ему, что мы вместе учились в Ниигате.
Сатико откинулась на спинку сиденья, устало прикрыв глаза.
— Не переживай. Я нисколько не скрываю своего прошлого, хотя и не спешу выкладывать всю подноготную, особенно таким вот раскрашенным иностранным павлинам. Воображают, будто любая японка готова по мановению их пальца валиться на спину. Ха! Сфинксом назвал, говоришь? Наверное, потому, что я не отвечаю на его звонки.
— А, понятно, — пробормотала Мисако, по-прежнему ничего не понимая.
— Там, куда мы едем, тебе больше понравится, — пообещала Сатико. — Это дом музейного торговца из Франции, у него еще такая длинная русская фамилия… Жена у него из Америки, исключительно умная женщина.
— Правда? — Мисако с уважением подняла брови. — Наверное, учительница?
Сатико расхохоталась.
— Да нет, не настолько умная. Просто она из тех немногих американских женщин, которые не устраивают скандалов из-за маленьких шалостей своего мужа.
Мисако поморщилась. Подруга, глядя на нее, снова захихикала.
— Так что если он предложит показать тебе коллекцию японских гравюр, то лучше откажись.
— О-о… — шутливо простонала Мисако.
— Ничего, не бойся, — успокоила Сатико. — Его теперешняя любовница тоже сегодня будет. Кстати, ты увидишь там немало знакомых лиц. Почти все, кто работает в шоу-бизнесе, мои клиенты. — Она ободряюще похлопала Мисако по руке. — Как видишь, Тиби-тян, я не просто так езжу на эти вечеринки.
И в самом деле, едва войдя в дверь, Мисако заметила среди толпы известного актера. Гостей собралось множество, все пили, беседовали и смеялись. Сатико уверенно проложила дорогу, чтобы представить подругу хозяину дома. Мисако понравились его дружелюбные темные глаза. Разумеется, не обошлось без поцелуев и потоков английского, но общаться ей было почему-то гораздо легче.
— Он хорошо играет в теннис, — заметила Сатико, увлекая ее к стойке бара.
Прихлебывая что-то безалкогольное, Мисако с удивлением обратила внимание, что толпа вдруг почтительно расступилась. В зал вошла новая гостья — элегантно одетая молодая женщина, в длинном породистом лице которой было что-то знакомое.
— Это актриса? — тихонько спросила Мисако.
— Мы все здесь актеры, — усмехнулась Сатико, — за исключением, пожалуй, одной лишь тебя, Тиби-тян.
Мисако скорчила смешную гримасу, потом нахмурилась.
— Никак не могу вспомнить… Кажется, я видела где-то ее портрет.
Сатико придвинулась поближе и зашептала ей на ухо:
— Скажем так, особа высокопоставленная…
— О-о… — Обомлев, Мисако готова уже была произнести имя, но Сатико жестом заставила ее замолчать и продолжила сквозь зубы: — Не понимаю, что эта аристократка в нем нашла. Может, просто хочет развеять скуку?
— Маа! — только и могла выговорить Мисако.
Сатико легонько щелкнула ее по подбородку, заставляя закрыть рот.
Семейный совет, которого ждала старая госпожа Имаи, так и не состоялся. Вместо этого однажды поздно вечером Хидео был срочно вызван в главный офис фирмы, где получил от босса крупный нагоняй.
— Позор! — кричал дядя. — Ты не уважаешь семью! Не уважаешь компанию!
Опустив голову, Хидео выслушивал потоки брани, безуспешно пытаясь вставить хоть слово. Дядя не желал ничего понимать. Пять лет назад этот сосунок уговорил их с супругой выступить посредниками, чтобы устроить так называемый брак по любви, и вот результат! Теперь ему, видите ли, приспичило развестись, чтобы жениться на беременной любовнице! Семья Имаи теряет лицо!
— Идиот! Ты…
Хидео терпеливо объяснял, просил прощения, умолял. Он готов был потерять работу, но не мог бросить женщину с ребенком… В конце концов дядя неохотно согласился обсудить вопрос с юристом. Он контролировал капитал фирмы, и ему принадлежало последнее слово при выработке любого возможного соглашения. Встреча была назначена на следующей неделе в адвокатской конторе.
Господин Фукусава, несколько раз низко поклонившись, поправил толстые очки и положил на стол перед главой семьи пачку документов, подготовленных для соглашения о разводе. Все было оформлено честь по чести, оставалось лишь впечатать сумму компенсации. Дядя возвышался в кресле подобно величественной статуе Будды, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он казался высеченным из темного гранита.
— Один миллион иен, — изрек он, грозно взглянув на племянника, — и ни иены больше. Это окончательно.
— Хай. — Хидео, скорчившийся на стуле в позе провинившегося школьника, согнулся в поклоне. — Я понимаю. Большое спасибо.
Дядя что-то презрительно буркнул и гордо выставил подбородок, подтверждая свое решение.
— Прошу меня простить, достопочтенный президент, — обратился к нему адвокат, подобострастно кланяясь, — но я вынужден заметить, что одного миллиона может оказаться недостаточно. Женщины при разводе обычно не получают значительных сумм, однако времена меняются… Легко понять, что супруга вашего племянника, как и ее родственники, крайне расстроена таким поворотом дел. Она может повести себя непредсказуемо, и лишь достаточно большая компенсация может побудить ее подписать соглашение.
Из груди Будды вырвался грозный рык. Отвернувшись от юриста, он яростно ткнул толстым пальцем в племянника.
— Об этом надо было думать до того, как заваривать кашу! Хорошо, полтора миллиона и еще полмиллиона из твоей собственной доли! Все.
Хидео с адвокатом переглянулись. Оба понимали, что спорить дальше бесполезно. Хидео вскочил со стула и, вытянувшись по стойке «смирно», низко поклонился.
— Спасибо, уважаемый дядя. Большое спасибо. — Будь здесь татами, он встал бы на колени и коснулся лбом пола.
