Светлана Талан - Когда ты рядом
— Ты мне обещаешь?
— Обещаю.
— Я тебе верю, — ответил Андрей, протягивая Даше лист с проектом. — Теперь я спокоен. Давай вернемся в отделение. Мне что-то стало холодно.
Даша помогла ему раздеться и лечь в постель. Она укутала его одеялом, заговорщически подмигнула и уже открыла дверь, собираясь выйти, когда Андрей закашлялся. Она резко повернулась и увидела, как он потянулся за баночкой, собираясь сплюнуть, но из его рта хлынули на пол большие сгустки крови.
В этот вечер после смерти Андрея на душе у Даши было особенно тоскливо. Она открыла ноутбук и просмотрела почту. Писем от Сергея по-прежнему не было. «Почему, собственно говоря, он должен мне писать? — думала она, лежа в постели и пытаясь уснуть. — Он написал, когда ему было плохо, одиноко и страшно. Я ответила, пытаясь ему хоть чем-то помочь. Сейчас он подлечился, отдохнул и уже не нуждается ни в поддержке, ни в переписке. Чего же я жду?»
Даша укуталась в одеяло и, не выдержав, тихонько расплакалась. Было жаль Андрея. А еще своих обманутых тайных надежд.
Глава 41
Даша закончила читать последние строки стихотворения:
В терем темный, в лес зеленый,На шелковы купыри,Уведу тебя под склоныВплоть до маковой зари.
Сегодня вечер был посвящен поэзии Сергея Есенина. «Кажется, получилось неплохо», — думала она под аплодисменты больных в коридорах, медперсонала и слабые хлопки, доносящиеся через открытые двери палат.
— Я купила поздравительные открытки, которые вы заказали, — сказала Даша так громко, как только смогла, чтобы услышали больные в палатах, — и к каждому пакету с открытками прикрепила бумажку с вашей фамилией и сдачу. Все лежит в фойе на столе. Так что готовимся сразу к двум праздникам — 23 февраля и 8 Марта.
Даша поспешила уйти: у нее дико болела голова, а тело трясло как в лихорадке. Она сделала себе уколы прямо здесь, в манипуляционном кабинете, проглотила таблетки, которые носила в сумочке постоянно, и, быстро переодевшись, поспешила домой. Пошатываясь, она вошла в свою квартиру и хотела принять душ, чтобы согреться, но передумала. Силы покидали ее. Она чувствовала себя древней старухой, которая только и может, что с трудом передвигать ноги.
Она не забыла просмотреть почту. Сергей не писал, хотя по всем подсчетам должен был уже вернуться из Европы. Даше не хватало общения с ним. Раздосадованная, она укуталась во все одеяла, что нашлись дома, и свернулась клубочком, пытаясь хоть как-то согреться и унять неприятный озноб. Получалось плохо, и она начала мысленно писать Сергею очередное письмо.
За несколько дней до мужского праздника Даша зашла в палату к Илоне. Было заметно, что болезнь у девушки начала прогрессировать: ее кожа все больше и больше покрывалась ярко-красными высыпаниями, поверхность которых была отмечена серым творожистым налетом.
— Тебе занесли поздравительные открытки? — спросила Даша, поправляя подушку.
— Спасибо. Все передали.
— Уже подписала?
— Конечно. Одну — маме, другую — отцу. Бойфренда у меня, увы, уже нет. — Илона горько улыбнулась.
— Еще не дарила открытку папе? — спросила Даша, чтобы хоть как-то перевести разговор на другую тему.
— Нельзя наперед поздравлять — примета плохая. Пусть лежит в столе… до праздника.
— И то верно, — согласилась Даша.
— Я тут лежала, и мне в голову пришла одна мысль… — сказала Илона и хотела засмеяться, но из-за болезненных высыпаний на лице это получилось плохо. — Я несу полную чушь. «Пришла в голову одна мысль…» А второй, значит, вообще не было?
— И какая же идея посетила нашу разноцветную головку?
— На подоконнике лежат бюллетени о СПИДе. Подай мне один.
Даша осторожно, чтобы не разбудить спящую новую соседку Илоны по палате, потянулась к окну и подала листок, на котором красными буквами горело слово «СПИД», написанное и горизонтально, и вертикально.
— Этот подойдет?
— То что надо, — сказала Илона. — Не уходи, мне понадобится твоя помощь.
Даша подала Илоне маникюрные ножницы, фломастер, клей, какую-то открытку и лист бумаги, а сама присела на краешек кровати у нее в ногах.
Илона что-то сосредоточенно вырезала из бумаги, затем начала писать фломастером.
— Даша, можно у тебя кое о чем спросить? — сказала она, не отрываясь от работы.
— Пожалуйста.
— А если это очень-очень личный вопрос?
— Если очень хочется, то можно.
— У тебя было много парней?
— В смысле?
— В смысле секса, — шепотом сказала Илона, бросив беглый взгляд на соседнюю кровать.
— В смысле секса у меня никого не было, — ответила Даша.
Она пыталась сказать это спокойно, словно все у нее было еще впереди, но ответ прозвучал с явной ноткой грусти.
— Да ты что?! — Илона подняла на нее глаза. — Ни одного?
— Ни одного.
— Ты молодец, Дашка, — с видом знатока сделала заключение Илона. — Если бы я не спала с кем попало, то никогда бы не подхватила СПИД.
— Это как сказать, — горько улыбнулась Даша.
— Ну, не надо спать с кем придется и колоться. Мне казалось, что иметь много парней — это круто. Представляешь, я даже хвасталась перед подругами своими победами. Теперь-то я понимаю, что это было ужасно глупо. Надо было сохранять целомудрие для одного-единственного, вот как ты, и СПИД бы меня не тронул.
— Есть и другие способы передачи болезни.
— А-а, — скривилась Илона, — это редкость.
— Всякое бывает, — задумчиво сказала Даша.
Но Илона была так увлечена своим занятием, что ничего не заметила. Высунув кончик языка, она что-то приклеила на лист бумаги и протянула его Даше.
— Это будет мой талисман, — сказала она, расплывшись в довольной улыбке.
Даша взяла поделку в руки. Илона на чистом листе вертикально наклеила разрезанное на отдельные буквы слово СПИД и сделала надпись:
Счастливого
Пути
Идущим
Дальше!
Внизу она приклеила изображение алой розы с открытки.
— Ну как, нравится мое пожелание?
— Нравится.
— Оригинально, правда?
— Неплохо, — согласилась Даша, подумав, что эта красочная открытка, запечатлевшая страшное слово на красном фоне, напоминала предупреждающий знак об опасности. «Пожелание хорошее, но от него веет грустью», — мелькнула у Даши мысль, но она ничего не сказала.
— Куда эту открытку? — только и спросила она.
— Повесь, пожалуйста, на стену возле моей кровати.
Через неделю Илону уже трудно было узнать. Ее лицо почти сплошь покрылось болезненными гнойными высыпаниями. Как врачи ни уговаривали девушку снять колечки с губы и брови, она не соглашалась. Красные пятна поразили ее длинные пальцы, изуродовали красивые губы и веки, появились во рту и в ноздрях.
Когда Даша вошла в палату, Илона тяжело дышала, приоткрыв рот. У нее была высокая температура, и к руке тянулась трубка капельницы. Она с трудом приподняла веки, узнала Дашу, и на ее измученном лице появилось подобие улыбки.
— Даша, — тихонько позвала она.
Даша подошла, наклонилась и улыбнулась.
— Что, моя хорошая? — спросила она и легко провела рукой по пестрым волосам Илоны. — Тебе что-то нужно?
Илона глазами сказала: «Да».
— Что ты хочешь?
— Закурить, — попросила Илона тихо, еле шевеля губами.
— Только не это, — ответила Даша. — Ты представляешь, что будет, если врач унюхает запах табака в палате? К тому же ты здесь не одна.
Даша посмотрела на женщину, лежавшую на соседней кровати.
— Я хочу… курить. У меня… есть… одна сигарета… Последняя, — едва слышно сказала Илона.
— Пусть курит, — раздался голос худенькой женщины, которая услышала просьбу девушки. — Нельзя отказывать.
— Я иду на преступление, — сказала Даша, открывая форточку и ясно понимая, что это последнее желание Илоны.
Она укутала женщину одеялом и подоткнула его со всех сторон. Потом достала из косметички Илоны сигарету. Девушка попросила приподнять ее, и Даша села в изголовье, подняла подушку повыше, обняла Илону и прикурила сигарету. Илона слабо затянулась и выпустила легкое облачко дыма, в недоумении закружившееся в тишине больничной палаты, среди непривычного запаха медикаментов.
Даша посмотрела на свою руку, которой придерживала Илону за плечи, и увидела, как из тела девушки сквозь ее пальцы просачивается кровавая слизь. СПИД забирал жизнь Илоны, и Даша невольно подумала, что скоро и ее ждет та же участь. К горлу подкатил ком от жалости и обиды на несправедливость жизни и горечи разлуки с Илоной. Переведя дыхание, Даша, слегка покачиваясь, начала тихо читать первое, что пришло в голову.
Мир забывает тех, кому не повезло. И если ты промазал на дуэли, забыл свой кортик на чужой постели, упал с коня или сломал весло — спасенья нет. Тебя забудет мир. Без вздоха, сожаления и плача. Свою удачу опроверг кумир. Таков закон. Да здравствует удача!
