Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
Заброска агентуры через «зелёную границу» всегда эффективнее, чем приезд в Россию через другие страны, так как у нас отношение к любому иностранцу как к потенциальному шпиону. Неоднократно мы видели, как «простые чабаны» раскручивали линейные блоки системы, внимательно смотрели, чтобы понять принцип работы. При задержании говорили, что хотели использовать верхний кожух в качестве ведра для воды.
Перебежчик тоже не знал этого секрета. Что делать человеку в совершенно чужой стране, с другой верой и другим языком? Пришёл он в наше консульство в г. Мешхед и попросился обратно в СССР. Консул ему прямо сказал, что в СССР его будут судить и, вероятно, расстреляют. Три дня стоял предатель на коленях у дверей консульства, пока не получил согласия на возвращение.
Потом в Башебаде состоялось специальное заседание военного трибунала, на котором присутствовали представители всех воинских частей даже из других военных округов. Приговор был один — расстрел. У меня и сейчас нет никаких сомнений в правильности приговора. Как можно стрелять в спину своего товарища, с которым вместе находишься на выполнении ответственного задания — охраны и обороны государственной границы? Это высочайшая степень доверия, какая может быть оказана гражданину. Ни в одних войсках военнослужащие постоянно не носят с оружие с боеприпасами, кроме караулов. Да и вопрос, как уходить за границу, которую ты днем и ночью охраняешь, никак не укладывается в понимании обыкновенного пограничника.
Принадлежность к погранвойскам накладывает на человека особые обязательства, определенные соответствующими законами.
Бывший командующий Дальневосточным военным округом генерал армии И.Третьяк всегда рассказывал:
— В любой части моего округа я ни секунды не стоял перед закрытыми воротами частей. У пограничников не так. Подходит сержант, спрашивает, кто едет. Затем докладывает начальнику заставы. А начальник, старший лейтенант или капитан, дает разрешение на проезд генерала армии. Мне это неприятно, но пограничные правила я менять не могу.
В пограничных войсках никогда не было командующих. Как-то в Среднеазиатский пограничный округ приехал генерал армии П.И.Батов, в Великую Отечественную войну командующий 65-й армией (в этой армии воевал и мой отец). Представляются ему — начальник войск пограничного округа, начальник пограничного отряда, начальник пограничной заставы, командир отделения сержант такой-то.
П.Батов обнял сержанта и с чувством сказал:
— Здравствуй дорогой, ты первый командир, которого я встретил в погранвойсках.
Командующие военными округами всегда хорошо относились к пограничникам. Однажды генерал Федюнинский, герой обороны Ленинграда, посетил одну из пограничных застав. Был он большой любитель чая, который пил сильно горячим и обязательно из солдатской кружки. Заставской повар был об этом предупреждён и держал наготове крутой кипяток и густую заварку. Когда генерал попросил чаю, ему через мгновение подали солдатскую кружку со свежим чаем. Глотнул генерал глоток и говорит:
— Сынок, чего ты мне холодный чай дал?
Заменили, то же самое. На повара все смотрят волком. И повар в недоумении — не может чай быть горячее горячего. Начальник заставы сквозь землю провалиться готов. Повар молодец, раскалил на огне кружку и налил туда чай. Подает на подносе. Генерал Федюнинский берет кружку, подержал немножко и поставил на стол. Трясет рукой, хватает себя за мочку уха и говорит:
— Вот это чай, вот молодец, удружил старику.
Командующий Среднеазиатским военным округом маршал бронетанковых войск Бабаджанян (родственник композитора Арно Бабаджаняна или Арно Бабаджанян родственник маршала) в Башебаде никак не мог обогнать военный самосвал. Наконец обогнал, подходит к водителю и спрашивает номер автомашины. Тот ответил. Маршал приехал в управление округа и приказывает вызвать к нему водителя автомашины номер такой-то. Через пять минут к нему заходит его водитель и докладывает о прибытии. Посмотрел генерал на записанный номер, точно номер его автомашины. Значит, водитель-пограничник назвал номер той автомашины, которая стояла впереди него. Через два дня нашли нашего солдата. По согласованию с начальником войск Среднеазиатского пограничного округа солдата арестовали на десять суток и после гауптвахты отправили в отпуск сроком на десять суток за находчивость.
Сколько раз ночью по команде «в ружье» мы срывались с места и мчались на участок нарушения границы на любой из застав отряда.
Однажды на подведомственном мне участке «зафиксировали» нарушение границы: след доски на песчаной контрольно-следовой полосе (КСП), по которой прошел нарушитель границы. Дело приняло такой оборот, что по команде из Москвы на участок выехал начальник штаба войск пограничного округа с оперативной группой офицеров. Генералы, полковники, майоры и все кричат на бедного лейтенанта, что из-за него (то есть меня) произошло нарушение границы, что меня надо гнать из погранвойск и т. д. и т. п.
Мои возражения, что на сигнализационно-заградительной системе нет следов перелаза и повреждений, отсутствуют посторонние следы на подходе к КСП и за ней в сторону границы, отметались как несущественные. Почему-то Москве втемяшилось, что в этом пустынном месте шел этакий Джеймс Бонд с жидкостью для уничтожения запаха следов и пятиметровой доской на плече.
Wanted: разыскивается мужчина неопределенного внешнего вида и возраста. Особая примета — на плече пятиметровая доска.
Доложили на самый верх о сложном нарушении и сейчас не знают, как выйти из положения.
На самом острие пирамиды, обращенной вниз, оказался я. Где дело просто, там ангелов со сто, а где мудрено, тут нет ни одного. У победы много родственников, а беда всегда сирота.
Последняя команда была такая:
— Лейтенант, срок тебе сорок пять минут, иди, нюхай следы сам, рассматривай каждую травинку, и, если не найдешь разумного объяснения, считай себя пониженным в звании.
Из лейтенантов в младшие лейтенанты. А вдруг бы через сорок пять минут на линейку позвонил сам Генеральный Секретарь ЦК КПСС, подозвал бы главного виновника (меня) к телефону и сказал:
— Достукались, любезный, снижаю вас в воинском звании. С этой минуты можете не считать себя генералом.
Да Бог с ним, с этим нарушителем, надо поскорее новое звание обмыть, полковничьи погоны пришить, пока не разобрались.
Пошел нюхать следы. В самом натуральном смысле слова. Инструктора с собакой отправил на проверку местности перед КСП. Стал сам со всех сторон осматривать «след от доски». Но доски-то нигде нет. Не будет же нарушитель с собой везде таскать доску длиной около пяти метров. По краям следа какие-то странные черточки, как будто кто-то спичкой аккуратно проводил эти черточки. Или тупой пилой на краях «доски» оставлены волокна дерева. В некоторых местах эти черточки смазанные. А на самом конце следа «доски» интересный узор. На нем я и сосредоточил свое внимание.
Рекбус-кроксворд, как говорил Аркадий Райкин, на что похоже не знаю, но на что-то очень знакомое. А время идет. Высшие офицеры ко мне не подходят, смотрят со стороны. Я отошел в сторону и нашёл черепаху, трех или пятилетнюю, по ширине панциря сопоставимую с шириной «доски». Положил черепаху на КСП и она поползла, вернее, поплыла по песку, оставляя ровную полосу с черточками следов от когтей.
Подошёл к начальникам, доложил, что нашёл «доску» и продемонстрировал её действие. В Москву об этом докладывали вяло. Меня никто в упор не видел. Лучше бы, наверное, действительно был нарушитель границы. Сели в машины и уехали в Башебад. Мне сказали, что я легко отделался.
Позже работа со следами превратилась в постоянную, и неоднократно мне приходилось доказывать, что сверхбдительность играет такую же отрицательную роль, как и потеря бдительности, вызывая неоправданное отвлечение и расходование сил и средств.
Уже на Дальнем Востоке я в составе группы на вертолете был выброшен на границу разбираться с пролазом в сигнализационно-заградительной системе. Ясно видимый пролаз, оттянутые нижние нити колючей проволоки и старый след человека рядом. Подход обнаружить невозможно из-за разлившейся лужи на КСП. Москва звонит через каждые пять минут. Все офицеры за то, что кто-то из-за границы ушел вглубь нашей территории. На всякий случай прикрыли выходы к транссибирской железнодорожной магистрали. Людей и техники задействовали много. Аппаратуры, чтобы разбираться со следами, не придумали до сегодняшнего дня.
Я встал на коленки и «пошел» вдоль проволочного заграждения. Разгребал траву, листья и нашел след маленького копытца, как у поросенка. На колючке нижней проволоки с помощью лупы обнаружил пятно, похожее на кровь. В стороне от КСП, за дорогой обнаружил следы крупного кабана. Взял лопату, начал гонять воду в луже и показал всем следы кабана, шедшего к месту пролаза. Здоровенный кабан поддел своим пятаком колючую проволоку, поцарапался, вытянул проволоку и пролез. Нижняя проволока вытянута сильно, чуть повыше — меньше, еще выше — еще меньше, на четвертой нити — небольшое провисание. Как раз по росту кабана. Убедил присутствовавших со мной офицеров, что нарушения границы не было, а был пролаз кабана.
