Ирина Маленко - Совьетика
…Если кому-нибудь из вас эта часть моей истории покажется неправдоподобной, она и мне самой показалась бы неправдоподобной, если бы американские вертолетчики не довезли нас действительно до Бонайре и не отправились бы после этого действительно просить политического убежища в Венесуэле. Прихватив с собой подаренный им Ойшином ноутбук полковника Ветерхолта и его записную книжку.
Для того, чтобы достоверно описать их мотивацию; то, как оба они пришли к такому решению, надо было хорошо их обоих знать. А я, в отличие от Ойшина, настолько близко с ними познакомиться не успела. Отсюда и вынужденная натянутость моего о них рассказа. Как и моего с ними общения.
– Добрый вечер!- сказала я, не очень-то уверенная, о чем и как мне с ними говорить.- Какой сегодня приятный вечер, правда?
Луис захохотал.
– Еще какой приятный!- только и сказал он в ответ, – Еще какой!…
Прошло совсем немного времени, и мы увидели впереди по курсу огоньки Бонайре. А еще минут через 10 прожектор нашего (честно говоря, у меня до сих пор не поворачивается язык употребить это слово по отношению к имуществу Пентагона!) вертолета высветил в небольшой бухте алые паруса «Эсперансы» товарища Орландо…
***
. … Луис в дороге был немногословен, зато Сэм тарахтел так, что мне невольно вспоминался говорящий Ослик из мультфильма о Шреке. Он не останавливался ни на секунду: то расспрашивал нас о жизни в Венесуэле, хотя ни я, ни Ойшин так там еще и не успели побывать, то начинал фантазировать вслух о том, как их там примут…
Оказалось, что мои товарищи успели отослать сообщение в средства массовой информации нескольких стран о том, почему взорвался ангар на голландской базе, и что именно в нем находилось – с несколькими фотографиями в качестве доказательства. Сделано это было с компьютера на базе американской: ведь Луис и Сэм все равно покидали ее навсегда. В сообщении этом подчеркивалось, что уничтожение транспортного средства, предназначавшегося для военной провокации, было осуществлено не венесуэльцами и не кубинцами, вообще никакими не агентами-профессионалами, а просто честными людьми, которые сочли своим долгом предотвратить такое грязное дело.
Я настолько уже устала – и физически и эмоционально, что просто слушала этот рассказ, не пытаясь даже вообразить себе, поверят ли СМИ этому сообщению, будет ли оно опубликовано и, если да, то какие последствия это вызовет или может вызвать. Единственной мыслью в моей голове в тот момент было латинское изречение «Я сделал что мог; кто может, пусть сделает лучше». Совсем не хотелось мне думать и о том, что сказал Ойшин мне на пляже. Мало ли чего не скажешь в пылу борьбы!
Луис и Сэм решили не приземляться на Бонайре – чтобы не вызывать ни у кого подозрений, а спустить нас с Ойшином в море неподалеку от «Эсперансы», чтобы мы уже сами, вплавь, добрались до нее. Вот когда я вспомнила добрым словом Донала с его программой интенсивной подготовки!
Море было все такое же – спокойное и ласковое, а все население Бонайре, наверно, или давно уже спало, или же в полном составе приникло к экранам телевизоров и, затаив дыхание, слушало репортаж о таинственном взрыве на Кюрасао. Во всяком случае, на берегу не было ни души. И все-таки мне было немного не по себе: во-первых, потому что я боюсь высоты, а сочетание высоты с темнотой -из ряда еще более неприятных. Во-вторых, потому что я была одета в бархатный комбинезон с брюками-клеш, который, может быть, еще и подходил для мнимо- романтического свидания с голландским воякой, но совсем не подходил для купания в морской воде: он сразу стал бы от нее очень тяжелым. Но выбирать не приходилось. Вертолет завис над бухтой.
– Ребята….- я немного запнулась, употребляя это такое домашнее, такое дружественное слово в адрес тех, кого еще вчера считала своими врагами, – Вы не могли бы опуститься немного пониже? Вы только не смейтесь, но я высоты боюсь…
Луис и Сэм не стали смеяться. Ойшин тоже не стал. Вместо этого он крепко пожал им обоим руки и сказал:
– Огромное вам спасибо за все, парни! И успехов на новом месте жительства. Чтобы все у вас было хорошо. Не забудьте передать им там от нас, что мы сделали все, что могли. Войны не будет. По крайней мере, сейчас и еще некоторое время после этого не будет точно. В том числе и благодаря вам. До встречи!
И первым шагнул к двери… Через минуту мы услышали всплеск воды, который не смогли заглушить даже вертолетные лопасти.
Я посмотрела вниз (к кепке, которая была у меня теперь на голове, был прикреплен небольшой фонарик) – и у меня закружилась голова….
– Ну, до свидания!- сказала я вертолетчикам не очень решительно.
– Have a safe journey, wherever you go!- отозвался Сэм.- Безопасного вам путешествия!
– Todos buenos y hasta la vista!- сказал Луис.- Всего хорошего и до свидания!
– Te aworo i mi ta spera ku tur kos lo bira bon!- улыбнулась Ингрид. – До скорого! Я надеюсь, что все у вас будет хорошо.
Я закрыла глаза, нащупала ногой ступеньку веревочной лестницы, на которой они собирались спускать меня в море, и вцепилась в нее мертвой хваткой, как краб.
– Передавайте привет президенту Чавесу!- успела еще выкрикнуть я на прощание и через несколько секунд оказалась в воде…
А еще через несколько минут чьи-то сильные руки втащили меня на палубу яхты. И передо мной оказались мокрый, но веселый Ойшин и выглядевший настоящим именинником товарищ Орландо. Он с секунду смотрел на меня, и мне показалось, что в глазах у него блеснули слезы. А потом товарищ Орландо бросился обнимать нас с Ойшином.
– Вы выстояли, ребята! Какие же вы молодцы! Вы все сделали как надо! Сознаюсь; я поначалу не очень-то верил, что у вас все получится как задумано. Слишком уж мало времени было на подготовку. Но потом я вспомнил, с кем мы имеем дело. Чтобы ирландский «северный шторм» да советская женщина-коммунистка и не справились с порученным – не бывать такому!
– Ну вот, – сказал Ойшин, явно смущенный такой хвалебной тирадой в наш адрес- Выстояли, выбрались… А что же дальше?
– А дальше – вы по домам, точнее, по выбранным вами направлениям. А мы – конечно, разоблачать империалистическую военщину. Говоришь, ноутбук забрали у этого голландца?
– Забрали. И записную книжку тоже – я успел пролистать. Там много интересного: даты, имена…
Мне было нехорошо, голова кружилась. Комбинезон, намокший в соленой воде, противно лип к коже. Я попыталась подняться и не могла: перед глазами все плыло. Ойшин подхватил меня за локоть.
– Прости,пожалуйста, Совьетика,- сказал товарищ Орландо. – Я и не подумал о том, как вы устали. Мы отплываем сейчас же. Ждать нечего – если будем ждать, то будет только труднее. И еще: вам надо как можно скорее изменить свой внешний вид. Я даже захватил с собой по такому случаю краску для волос…
– Надеюсь, у вас есть мой натуральный цвет?- сказала я. – Я уже почти два года не выглядела по-человечески…
– Посмотри в ванной у вас в каюте, там разные цвета есть, на выбор. Раз уж об этом зашла речь, я вас сейчас туда провожу…
Я еще раз попыталась встать. Ноги у меня были будто ватные, и Ойшин снова подхватил меня под руку. Я почувствовала некоторую неловкость, вспомнив слова, сказанные им мне на берегу, но постаралась все-таки не придавать им значения. В конце концов, разве я однажды уже не интерпретировала неверно подаваемые им мне знаки? И больше я ничего интерпретировать не собираюсь. Второй раз я уже не позволю так над собой посмеяться!
– Вам обязательно нужно как следует выспаться,- твердил у меня за спиной товарищ Орландо. Я и сама чувствовала это буквально с каждым шагом! Наверно, со стороны это тоже было заметно, потому что Ойшин смотрел на меня, как мне показалось, с сочувствием.
– Спокойной ночи, ребята! Вы, может быть, сами пока еще не осознаете этого, но по-моему, вы нашли ту точку опоры, с помощью которой сможет сдвинуться с мертвой точки наш земной шар, что вот уже 20 лет крутится не в том направлении. Если мы все хорошенько на него подналяжем. По крайней мере, я так думаю.- сказал товарищ Орландо, открывая перед нами дверь, – Спать вам ничто не помешает: погода на море хорошая. И завтра спите сколько влезет, отдыхайте – торопиться вам некуда. Торопиться теперь будем мы…
Он ушел. А мы с Ойшином остались в каюте. Каюта была роскошная, с обшитыми деревом стенами, зеркалом и огромной кроватью. Я чувствовала здесь себя не в своей тарелке.
Спать не хотелось: товарищ Орландо был прав, что надо, но просто никак невозможно было спать. Нервы были натянуты до такого предела, что мне казалось, они вот-вот загудят вслух, как телеграфные провода на ветру. Видимо, у Ойшина тоже, потому что молчание затягивалось.
– Давай я покрашу тебе волосы, Женя, – предложил он вдруг неожиданно, не глядя на меня.- Тебя вообще надо привести в порядок, а ты сама сейчас не справишься.
Кровь прилила мне к щекам. Я хотела завозражать, даже возмутиться, но не могла промолвить ни слова… Последнее, что я помню – как он подхватил меня на руки… и журчание воды…
