Бернард Вербер - Последний секрет
Монахи крестятся, словно появление этих трех карающих рыцарей было для них знаком небесного наказания. Женщина захотела их побеспокоить, она Должна заплатить за это.
Пока ее не успели схватить, она добирается до боковой двери и сбегает по каменной лестнице. Она не оборачивается, но слышит позади скорые шаги.
Монахи, поднимающиеся навстречу, пытаются ее поймать. Она пролетает между ними.
Они не отправили факс и предупредили больницу! Я чуть было не попалась. Вероятно, сказалось сильное желание отдохнуть, не говоря о сладостном голосе Deus Irae. Он ошибается. Мы погружены в мир, находящийся в движении. Медлить – значит регрессировать.
Лукреция несется изо всех сил. Но преследователи не отстают. Выбора нет. Прикрывшись своей сутаной, она разбивает витраж, изображающий святого Онора, и бежит к морю.
Вода спасла ее однажды, может быть, она спасет ее снова. Дымка тумана укрывает ее, пряча от преследователей. Лукреция снимает сутану, замедляющую движения, и плывет отличным брассом в открытое море.
Теперь уже нет острова, где можно укрыться, мне нужно просто сбежать от непосредственной угрозы.
Но Умберто, дожидающийся трех больных, видит ее и заводит двигатель.
Лукреция убыстряет темп, надеясь на туман.
Шум двигателя приближается.
Так это никогда не кончится.
«Харону» не стоит труда нагнать молодую женщину.
Энергия отчаяния помогает ей сохранять скорость.
Росси блокирует руль, сбавляет ход и становится на борт, чтобы подцепить ее багром.
Она плывет.
Он поднимает багор. Она ныряет, всплывает. Он прицеливается… и валится замертво. Удивленная журналистка перестает грести и поднимает голову.
101
Мышь Фрейд наконец-то увидела то, чего так долго желала, – рукоять, которая посылала в ее мозг разряды. Она выставила вперед свои маленькие лапки и…
102
– …хватайтесь за якорь!
Что делает в небе морской якорь? Сверху она слышит знакомый голос:
– Поднимайтесь скорее, Лукреция! Исидор.
Она проворно поднимается по веревке, привязанной к якорю. Она уже узнала своего напарника по расследованию, а также второго спасителя: Жером Бержерак. Они прибыли ей на помощь на воздушном шаре с портретом Самюэля Феншэ. Миллиардер целует ее руку.
Она бросается к своему надежному другу, который душит ее в объятиях.
– Исидор. Лукреция.
– Я так… (счастлива) мне так легко.
– И мне… вы доставили столько… (тревоги) хлопот.
Они не могут оторваться друг от друга.
Должно быть, это карма: когда я рядом с этим типом, я чувствую себя лучше. Видимо, в предыдущей жизни он был моим отцом, мужем, братом или сыном.
Он прижимает ее сильнее.
Эта девушка навлекает на меня одни неприятности.
103
Мышь с силой нажимает на рукоять. Один разряд, затем два, три, четыре. Это было так хорошо. Она больше не останавливалась.
– Фрейд вполне это заслужил, – заявил Феншэ.
«Оно работает!» – восхитился Жан-Луи Мартен. Они следили за мышью, один – непосредственно, другой – через объектив видеокамеры.
Мышь поднимала и опускала рукоять, будто выполняла физическое упражнение на маленьком тренажере, сделанном по ее размеру. Впрочем, ее бицепсы начинали приобретать объем, – столько злобы она в это вкладывала.
«Но она не останавливается!»
У мыши были красные от возбуждения глаза, непрозрачная слюна капельками застывала на ниточках ее усов. Счастливые хрипы чередовались с недовольным повизгиванием, словно мышь сожалела о том, что получает лишь один разряд. Рукоять, стук которой вначале напоминал сверление, теперь звенела как трещотка.
– Надо выключить ток.
Самюэль Феншэ опустил рубильник.
Мышь была в полном ошеломлении, будто потрясенная.
«Ее словно оглушили».
Ученый предложил грызуну сыра.
Фрейд больше не шевелился.
Обеспокоенный, Феншэ наклонился. Тогда мышь снова схватила рукоять лапками, чтобы как следует дать понять, что она хочет это и только это.
Ученый в качестве извинения, что не дает мыши еще разрядов, погладил ее.
– Ну же, Фрейд, будь благоразумен. Ты получил свою долю удовольствия. На сегодня хватит.
Тогда, лишенная удовольствия, мышь поднялась на задние лапки и, подпрыгнув, вонзила два острых клыка в розовую плоть.
– Ай, она меня укусила!
Фрейд принял боевую позицию, готовый бороться за то, что он не получил. Мех взъерошен, уши в знак вызова стоят торчком. Яростные красные глаза внимательно смотрят на человека.
Самюэлю Феншэ пришлось взять специальные щипцы, чтобы справиться с грызуном, который царапался от досады и жутко шипел, обнажая клыки.
104
Жером Бержерак, в твидовом костюме, ботинках для гольфа и перчатках из тонкой кожи, налаживает плюющиеся пламенем сопла. Шар поднимается до высоты, которая устраивает Жерома.
– Мне холодно, – говорит Лукреция.
Он нехотя протягивает девушке покрывало.
Внизу начинает проясняться, барашки тумана разбиваются. Беглецы сверху видят оба Леринских острова: Святой Маргариты и Сент-Онор. Эти кусочки суши походят на два продолговатых ореха. Или, может быть, на полушария головного мозга.
– С одной стороны безумие, с другой – религия. Два приюта для измученных умов, – думает Лукреция Немро.
На темно-синем фоне появляются белые треугольнички парусников, пляж заполняется розовыми точками плоти в купальных костюмах.
– Здесь нас не достанет ни один зануда.
Они быстро выбирают якорь. Лукреция заворачивается в покрывало и садится в угол корзины, сплетенной из ивы. Она отмечает главное неудобство воздушного шара: сопла такие горячие, что они нагревают макушку, в то время как ноги остаются ледяными. Она растирает себе пальцы. Жером Бержерак подает ей толстые носки и рукавицы.
– Как вы меня нашли, Исидор?
Исидор растирает ей ноги через носки.
Мне нравится, что он это делает.
– Да это всего лишь уловка с мобильным телефоном. Так как у вас стоит виброзвонок, я знал, что звук не встревожит ваших похитителей. Затем мне осталось позвонить сервис-провайдеру, чтобы узнать три базовые станции, принявшие мой звонок, – так я смог определить периметр. Больницу Святой Маргариты было нетрудно отыскать. Полиция отказывалась вмешиваться из-за отсутствия санкций. Тогда я позвонил нашему другу, и попросил одолжить его воздушное средство передвижения.
Миллиардер с гордостью указывает на воздушный корабль.
– Не средство передвижения: «Киска»!
Лукреция поднимает глаза, сложив руку козырьком, и узнает портрет Самюэля Феншэ, нарисованный на поверхности теплого шара. Даже если бы она хотела забыть предмет своего расследования, гигантское изображение жертвы напомнило бы ей об этом.
– Примите мою благодарность, господин «праздный миллиардер»!
Жером Бержерак приглаживает усы.
– Все менее и менее праздный, благодаря вам, дорогая Лукреция… Как вам везет! Приключение. Вот самая сильная мотивация. Опасность. Преодолевать испытания. Чинить правосудие. Вы сознаете вашу удачу, правда?
– Иногда это еще и маленькие неприятности, – вздыхает она, поглаживая ссадину.
Он протягивает ей бутерброд из клуба, в котором между двумя тостами из бескоркового хлеба набиты тонкие кусочки белого куриного мяса, майонез, томаты, огурцы, листики латука, чеддер, корнишоны. Внезапно Лукреция осознает, что с самого начала расследования она почти не ела.
– А у вас нет сигареты?
– На воздушном шаре это запрещено. Слишком пожароопасно.
Исидор рассматривает в бинокль поверхность моря. В лодке, держась за голову, встает Умберто и грозит им.
Лукреция осматривает корзину; название «Киска» обрамлено гирляндой переплетенных лавровых листьев.
– Здесь есть руль?
– Это ведь не дирижабль. Путешествуя на воздушном шаре, никогда не знаешь, где приземлишься. Отдаешься на волю ветрам. Однако я взял с собой маленький двигатель от гидроцикла, специально для того, чтобы быстрее вас разыскать. С его помощью нам удалось зависнуть прямо над вами, и таким же образом мы собираемся вернуться на берег.
Он нажимает на стартер, чтобы завести двигатель, но тот, три раза кашлянув, больше не хочет издавать ни звука.
– Сейчас не время падать!
Жером напрасно бьется над своим двигателем.
– Ну вот, мы снова стали обыкновенными аэронавтами, – говорит он, обреченно всплеснув руками. – Все, что мы можем делать, – подниматься или опускаться, следуя воздушному потоку. Это все-таки рискованно. Пока ветер не толкнул нас к земле, мы могли бы выпить за окончательное спасение. Все хорошо, что хорошо кончается, правда?
Морской саблей он отсекает бутылке горлышко и протягивает им стаканы.
– Предлагаю в качестве новой мотивации записать приключение, – объявляет Исидор.
– Нет, – говорит Лукреция, – ее нельзя считать новой. Приключение связано с четвертой мотивацией: заниматься чем-нибудь, не скучать. К тому же, со своей стороны, я уже добавила десятый пункт: религия. Религия может стимулировать сильнее, чем наркотики и секс.
