Роберт Уилсон - Моя жизнь после смерти
Всякий раз во время просмотра этого замечательного фильма я нахожу всё больше пищи для размышлений и пытаюсь «разгадать» (или догадаться), какая часть фильма была подделкой, поскольку утверждение Орсона, что "всё было подделкой" кажется мне гиперболой. (По крайней мере, Эльмир, Ирвинг и остров Ивиса действительно существовали, а два последних всё ещё существуют). Порой мне становится любопытно, как далеко зашёл Орсон в своём шутовском абсурдизме? Свифт с научной скрупулёзностью довёл все размеры в Лилипутии до 1/6 от размеров в английском эквиваленте. Не распространил ли Орсон действие Закона Подделки на свои магические фокусы?
Я хочу сказать, ребята, что, как всем нам хорошо известно, Орсон обладал великим сценическим даром фокусника. Однажды я виде, как он работает, поэтому могу судить о его большом мастерстве не понаслышке. Он даже был членом Магического Замка (в это общество принимаются только профессиональные фокусники). Но… если это «липовый» фильм о сфабрикованной биографии художника-фальсификатора, почему бы в нём не подделать и саму магию? Возможно, Орсон выполнял каждый сценический волшебный фокус в фильме, обходясь без реальной сценической магии (рук и ног), а лишь используя кинематографическую магию (монтаж)? Опустился бы он до подделки собственной магии в интересах единства эстетического пространства?
В конце фильма Орсон «признаётся», что только семнадцать минут в фильме были подделкой. Но фраза "семнадцать минут", сразу же воспринятая как обман, отбрасывает разные тени сомнения на многие другие эпизоды, которые до некоторой степени зависят от обманного сегмента, выдаваемого за правдивый.
Короче говоря, как всё истинно постмодернистское искусство, "П вместо подделки" вынуждает вас мыслить в духе нечёткой логики или, по крайней мере, неаристотелевской логики. Не «всё» в этом фильме, вопреки утверждению Орсона Уэллса (в интервью Би-Би-Си), относится к категории подделки: к примеру, вы действительно можете разыскать Ою Кодор, хотя не отыщете её "венгерского дедушку". Но многие части, логически связанные с семнадцатью минутами признанного обмана, тоже остаются под тайным и условным подозрением. В этом фильме мы ни о чём не можем чётко сказать "да" или "нет". Мы вынуждены рассматривать значительную его часть в состоянии "может быть"; именно в этом состоянии, по мнению фон Неймана и Финкельштейна (среди прочих), находятся квантовые системы. (Многие центральные эпизоды в более ранних и носивших менее экспериментальный характер фильмах Уэллса тоже находятся в состоянии "может быть", если вы посмотрите их ещё раз).
Я допускаю, что Эльмир действительно существовал и подделывал много картин. Я допускаю, что Уэллс, Ирвин и журнал "Лук" и пр. Не выдумали этого странного мальчика-эльфа. Но я не принимаю Ою Кодор ни венгеркой, ни "очень богатой", как говорится о ней в фильме. Я склонен подозревать, что она родом из Югославии (как утверждают разные журналисты) и не заработала столько денег, сколько ей приписывается в фильме. (Иначе Орсон поставил бы намного больше фильмов…)
Мне кажется, Уэллс специально преувеличивает, когда говорит, что картины Эльмира висят в залах современной живописи всех наших музеев: но я понятия не имею, в какой степени он преувеличивает. Каждая картина Пикассо отныне существует для меня в состоянии "может быть": может быть, Пикассо, а может быть, Эльмир.
Я совершенно не представляю, насколько правдивы некоторые рассказы о Ховарде Хьюзе в фильме, особенно истории о том, что Хьюз якобы носит на ногах вместо тапочек коробки из-под гигиенических салфеток, или о дереве, в котором якобы спрятан бутерброд с ветчиной…
И так далее. Я люблю этот фильм. Потому что он заставляет зрителя думать так, как, на мой взгляд, мы все должны учиться мыслить в нашу постквантовую эпоху: не в рамках аристотелевского дуализма "да" или "нет", а в категориях вероятностей.
Интересно, что я знаю лишь ещё один такой фильм, снятый в традициях новаторского стиля Уэллса. Этому фильму принадлежит пальма первенства в создании новой концепции постмодернистского «документального» кино. Речь идёт о фильме Мадонны "Истина или вызов".
И, что ещё более любопытно, при всей спорности этого сумбурного и занимательного фильма, я нашёл лишь одного критика, Э. Дьедр Прибрэм, которая в своём лукавом эссе "Обольщение, контроль и стремление к достоверности: "Правда или вызов" Мадонны" признаёт, что каждый эпизод в этом якобы "документальном кино" об одном из гастрольных турне Мадонны умышленно строится на неопределённостях, которые всегда были любимой игрушкой Уэллса. (Но даже Прибрэм не упоминает, что моделью для стратегии фильма Мадонны послужил фильм "П вместо подделки"). Все без исключения остальные критики, статьи которых я читал, — как и массовый радиослушатель "войны миров" в 1938 году — свято верили: если нечто выглядит и звучит «документально», значит, это буквальное отражение неповторимых "моментов истины".
("Если это похоже на утку, ходит, как утка, крякает, как утка, то я говорю, что это утка". Сенатор Джо Маккарти).
Однако все видеофильмы Мадонны, монтаж которых она контролирует в такой же мере, как "Правду или вызов", грешат неопределённостью и всегда воспринимаются по-разному любыми двумя зрителями. Лишь в её студийных фильмах (где финальный монтаж выполняется другими людьми) мадонна выглядит почти такой же незатейливой (и бесхитростной), как символическая Мадонна массовой культуры; точно так же только в одном студийном фильме Орсона «Незнакомец» мы встречаемся с бесхитростным «героем», бесхитростным «злодеем» и бесхитростным сценарием.
В "Правде или вызове" мы видим Мадонну на могиле матери, и этот "момент истины" выразительно раскрывает то огромное потрясение из-за смерти матери, от которого актриса не оправилась до сих пор. Если принять во внимание умелое использование световых эффектов в этом эпизоде и явные актёрские способности Мадонны (в её видеофильмах они раскрываются лучше, чем в голливудских фильмах), отважимся ли мы принять этот "момент истины" за чистую монету или воспримем это как «понты». И кто вообще монтировал этот фильм?
(Мадонна была его режиссёром и сомонтажёром…)
Позже мы видим её встречу с Кевином Костнером, который кажется большинству из нас невероятно интеллигентным и тонким актёром. Здесь же он выглядит на удивление пустым и поверхностным, а Мадонна — ещё грубее и вульгарнее, чем её представляет публика. Чудо: оба актёра смело отказываются играть и показывают нам «правду». Но разве найдётся хоть один человек, за исключением газетного критика из Сан-Хосе, который, не сомневаясь, примет это за чистую монету? Даже если бы Джойс и Уэллс никогда не жили, разве смог бы любой читатель Свифта принять эпизод встречи Мадонны с Костнером за «откровение», ничуть при этом не засомневавшись?
Как вы думаете, сколько раз Кевин с Мадонной репетировали эту сцену перед тем, как её снимать?
А как начёт сексуальных исповедей Мадонны в этом фильме? Сначала она откровенно заявляет о своей лесбиянской ориентации, позже «признаётся», что выдумала эту "лесбиянскую историю" ради шутки. Какому из «признаний» верить?
Я ни в коей мере не утверждаю, что любая взятая наугад сцена в "Правде или вызове" заимствует игровые приёмы Уэллса. Я просто констатирую, что, как метко подметила Прибрэм, когда речь идёт о художнике, который своим творчеством часто как бы намеренно нас запутывает и провоцирует, наверное, было бы наивно и опрометчиво считать «документальные» части фильма менее ироничными и двусмысленными, чем «сценические» песенные и танцевальные номера, пародирующие кондиционированные родовые и кастовые правила. Нравится нам это или не нравится, многие современные поп-звёзды играют с публикой в постмодернистские игры.
В этой связи мне вспоминается ещё один фильм, поставленный актрисой Луизой Лассер (более известной на телевидении как "Мэри Хартман"). По-моему, этот фильм прошёл в субботнем ночном эфире только один раз. Я лишь помню, что эта небольшая короткометражка мелькнула на телевидении лет двадцать тому назад, так что даже не знаю, как она называлась.
В этой короткометражке пародийного характера с полдюжины актёров сидят в кафетерии и непринуждённо болтают. Ничего не происходит; никто не говорит ничего интересного. Заметно лишь то, что режиссёр скрупулёзно придерживается принципов системы Станиславского и cinema verite. Нам показывают "срез жизни" и кажется, что никакое действие больше не разворачивается. И вдруг актёр забывает свою реплику. Как режиссёр, Лассер, естественно, вмешивается и предлагает всем сделать небольшой перерыв и повторить сцену заново.
