Виктор Мануйлов - Лестница
— Да, Геннадий Артурович. По телику говорили что-то в этом роде, но я как-то… — промямлил он, чувствуя себя под цепким взглядом профессора вечным двоечником.
При этом Теплякову казалось странным и бессмысленным заниматься какими-то абстрактными проблемами, когда впереди у каждого из них полная неясность. К тому же он привык мыслить конкретными категориями, позволяющими без особой натуги решать, куда двигаться — налево или направо, стоять на месте или продолжать идти вперед. Идти вперед — это всегда было его единственной целью, а что ждет его впереди, и действительно это будет вперед, а не назад, в голову не приходило. Но профессор. он так увлекательно рассказывает, что остается лишь растопырить уши и ни о чем не думать.
— Но я как-то, — повторил он после некоторой заминки, — не очень понимаю, откуда возникают эти гипотезы.
— Ну, это-то как раз проще пареной репы! — обрадовался Дименский. — Еще в древности человек, глядя на звездное небо, выдвигал разные идеи, но все они сводились к тому, что звездами и человеком распоряжаются страшные и неведомые силы. Он, например, заметил, что когда, отправляясь на охоту, обходил лежащий на его пути камень с правой стороны, ему чаще сопутствовала удача, а если с левой, чаще возвращался без добычи. Какие, по-вашему, Юра, мысли приходили ему в голову?
— Я думаю, что надо обходить камень всегда с правой стороны.
— Верно. Но этого мало. Он связывает это совпадение и свои из него выводы с неведомыми силами, наблюдающими за ним сверху. А камень становится связующим звеном между ним и небесными силами. Так зарождались все религии, пока не пришли к идее единого божества, создавшего и руководящего мирозданием. Бог родился в умах наблюдательных и думающих представителей рода человеческого задолго до того, как человек научился писать и читать, а затем идея бога была тем или иным способом внедрена в сознание людей бездумных, коих, к сожалению, подавляющее большинство. Все это вроде бы очевидно, но, в то же время, и очень сложно. Самоорганизация и следование в направлении выживания существует не только у человека, но — первоначально — у многих живых существ. Например, у муравьев, пчел, рыб, млекопитающих. Тут тоже имеются свои посылы: например, масса всегда сильнее и жизнеустойчивее одиночки. Поэтому одиночки всегда вытеснялись и вытесняются массой. И так далее. Но меня сегодня волнует совсем другое. Вы как, не против такой постановки вопроса? — спросил он, оборвав свое маятниковое движение.
— Нет, не против, — с готовностью ответил Тепляков, хотя и не понял, о каком вопросе идет речь.
Он спустил босые ноги на замызганный коврик, сел, но тут же и убрал их, чтобы не мешать профессору ходить между койками от окна к двери и обратно, уселся по-восточному, превратившись в слух: ему было все равно, о каком вопросе идет речь..
— Тем лучше. Время у нас с вами девать некуда, и я, с вашего разрешения, попытаюсь дать этой теме несколько иное толкование. Глядишь, и новые мысли в моей голове проявятся, и вам, Юра, лишние знания не повредят. Как, не возражаете?
— Ну что вы! — воскликнул Тепляков. — Я всегда с удовольствием слушаю ваши лекции.
— Ну и на том спасибо, — согласно покивал головой Дименский, дошел до окна, остановился, какое-то время смотрел, как за окном кружатся снежинки, повернулся и начал свою лекцию: — Да, так вот, Один писатель выдумал «Теорию замкнутых объемов». Так, по крайней мере, он ее обозвал. Я тогда был еще сравнительно молод и не обратил на нее внимания: другим голова была занята. А потом вспомнил. Но фамилию писателя вспомнить никак не могу. Надеюсь, он ко мне не в претензии. Если еще жив, конечно. По- видимому, теория эта осталась или незамеченной научной общественностью, или отвергнутой, как противоречащая марксизму-ленинизму. В противном случае имя автора вполне могло прогреметь. Итак, суть этой теории. Каждый из нас, едва появившись на свет, занимает свой объем в пространстве, заполненном другими объемами. Пока мы растем и набираемся знаний, опыта, объем этот тоже растет, постепенно тесня остальные. То же самое происходит с семьей, обществом, государством, каждое из которых тоже занимает определенный объем среди других сообществ и государств. Жизнь есть движение — известная аксиома. Единичные объемы увеличиваются или, наоборот, уменьшаются, перемещаются, тесня другие, сливаются с другими для решения каких-то общих задач, распадаются, гибнут и так далее, и так далее. И это более-менее упорядоченное движение продолжается до тех пор, пока общий объем, будь то единичная личность, семья, общество или государство, выдерживает давление изнутри и снаружи. Как только давление достигает некой критической точки, происходит взрыв: красные, оранжевые и прочие серо-буро-малиновые революции, контрреволюции, конфликты дипломатические, торговые, войны локальные и мировые, ссоры с женой, соседями, сослуживцами, большие и малые преступления, и. и прочее, и прочее, и прочее. Если, исходя из «Теории замкнутых объемов», каждому объему дать свой коэффициент и математическую значимость, то можно создать математическую же модель, предсказывающую любой конфликт на любом уровне.
Дименский на несколько секунд прервал свое маятниковое движение и, согнувшись, уставился на Теплякова.
— Вам, Юра, все ясно? — спросил он.
— Более-менее, Геннадий Артурович, — поспешил с ответом Тепляков.
— Прекрасно! Пойдем дальше! Все вопросы — после лекции, — уточнил профессор, не обратив внимания на снисходительную улыбку слушателя. — Итак, каждый человек замкнут в своем объеме, в то же время испытывает влияние других объемов и сам влияет на них. Вот этот постулат, как мне кажется, больше всего подходит к объяснению гипотезы о разбегающихся галактиках. Вы, господа, утверждаете, — простер руку профессор к воображаемым господам, — что разбегание галактик произошло в результате взрыва. Прекрасно. Если исходить из закона Ньютона о взаимном тяготении космических тел, то разбегание галактик должно рано или поздно прекратиться, ибо они рано или поздно израсходуют энергию движения, полученную при взрыве. Следовательно, замедление должно быть зафиксировано современными приборами. А они фиксируют не замедление, а ускорение. Астрофизики утверждают: галактики в своем движении уже превзошли скорость света. И хватаются за голову. Тогда, чтобы объяснить это явление, придумали «темную энергию» и «темную материю». Но так ли уж темны энергия и материя, вызывающие ускорение, господа? — спрашиваю я. Они темны для нас потому, отвечают господа, что мы не знаем, откуда они взялись и на какие шиши существует. Действительно, сила не может существовать сама по себе без материи. А материи не видно, она вычислена чисто теоретически. Что делать? А делать ничего не надо. Надо для начала разделить два понятия: Вселенная и Мироздание. Вселенная — это то, что мы видим, то есть то, что произошло в результате взрыва и теперь разлетается. Хотя я, грешный, очень сомневаюсь, чтобы такая огромная масса материи, сосредоточенная в одной точке, могла сосредоточиться в одной точке. Если иметь в виду точку как геометрическую величину. Это первое. Второе — сомнительно, чтобы материя, занимавшая в пространстве именно точку, могла существовать в таком состоянии хотя бы одно мгновение. Но об этом дальше. Вернемся к нашим баранам. Итак, наша Вселенная имеет свое расширяющееся пространство. Далеко не бесконечное. Мироздание же, напротив, не имеет ни конца ни края. Оно бесконечно во времени и пространстве. Следовательно, мы окружены со всех сторон такими же Вселенными, пока еще невидимыми для нашего глаза, но наверняка существующими. Они-то своими силовыми линиями и оказывают мощное влияние на нашу Вселенную, они-то и заставляют разбегаться галактики с беспредельно увеличивающейся скоростью. Не трудно представить, что расширяющиеся или, наоборот, сужающиеся Вселенные объединены в некую Мегавселенную, внутри которой происходят рождения и смерти таких Вселенных, как наша. Наверняка не самая большая. А Мегавселенные соответствующим образом взаимодействуют с себе подобными, и так до бесконечности. Об этом мы можем только гадать, но никогда не постигнем их тайну. Следовательно, «темная энергия» вовсе не темная, а вполне реально существующая, имеющая источники, эту энергию порождающие. А тот факт, что наша галактика, называемая Млечный Путь, со временем, как ожидают некоторые астрофизики, столкнется с другой галактикой, лишь подтверждает, что частицы нашей Вселенной переплетаются с другими, иначе никак нельзя объяснить, каким образом две галактики, получившие одно и то же ускорение и строго от центра взрыва заданное радиальное направление, вдруг начинают вилять из стороны в сторону. А вся штука в том, что или мы, или другая галактика пришли из другой Вселенной.
Дименский замолчал и остановился, глядя в окно, как будто видел за морозными узорами Нечто, которое не дано видеть Теплякову. Обернувшись, он протянул к нему руки и воскликнул:
