Элис Хоффман - Речной король
— И в чем же состоит наша служба?
— Мы не суем свой нос в дела, которые нас не касаются, и это значит, что, когда кто-нибудь из детишек Хаддан-скул убивает себя, нам на это наплевать.
Джоуи сел в машину и завел мотор. Старый фургон чихнул и выпустил в воздух струйку выхлопных газов. Эйб не двигался, и Джоуи опустил стекло.
— Ну что ты. Ты же не собираешься оставаться таким праведником, каким всегда был твой старик, правда? Из-за него Глен и не подпускает тебя ко всем этим делам.
Эйб решил, что ему не стоит ехать, не теперь. После плотного обеда лучше пройтись пешком, прогулка пойдет ему на пользу. Когда он вышел и двинулся вперед, Джоуи кричал ему вслед и гудел в пронзительный клаксон, но Эйб шагал дальше по замерзшей траве. Он вышел с территории школы и свернул на Мейн-стрит. Вдоль черных железных решеток росла жимолость и тянулись спутанные стебли паслена, блестящая живая изгородь из остролиста в саду миссис Джереми поднималась выше шести футов. Если бы события сегодня развивались иначе, Эйб остановился бы удостовериться, что Эй-Джей благополучно добрался до постели, но сегодня миссис Джереми придется самой разбираться со своими семейными проблемами.
Эйб уже давно не гулял по восточной части города, он чувствовал себя сейчас так же неловко, как и во времена своего детства. Стоило загромыхать мусорному бачку, залаять собаке в каком-нибудь дворе или раздаться малейшему шуму, и он уже был готов бежать.
В Хаддане всегда существовало деление, границы, отделяющие имущих от неимущих, так что, может быть, за что-то давно уже пора платить. Кто Эйб такой, чтобы осуждать за это Джоуи или кого-то еще? Он и сам далеко не всегда вел себя безупречно, но даже когда он сам нарушал закон, то понимал разницу между тем, что хорошо и что плохо. Он подумал о своем деде, который искренне верил, что самое высшее призвание человека — служить своим согражданам. Райт бросился в ледяную воду, когда большинство людей на его месте не стали бы даже ноги мочить, слишком озабоченные собственной безопасностью.
Пока Эйб брел домой, он чувствовал, что и сам тоже слишком привязан к этому берегу, не в силах совершить прыжок, как будто черная хадданская земля — зыбучие пески, засасывающие его. Тошнота, которую он ощутил, все усиливалась, точно так же было, когда умер Фрэнк. Тогда самым неприятным было чувство, будто на самом деле он совершенно не знал своего брата и все они жили во лжи. Эйб всегда восхищался братом, но понимал ли он его когда-нибудь? Самый способный мальчик, который когда-либо учился в средней школе Гамильтона, который преданно намывал отцовскую машину по субботам и проводил целые ночи за учебниками, был тем же самым человеком, который поднялся по лестнице и застрелился в жаркий августовский день, когда было так приятно купаться в пруду Шестой Заповеди. Как он мог уйти от всего этого, в пыльный знойный день, когда мог бы рыбачить в одном из секретных мест, какие им показывал дед, на скалах, нависающих над глубокой прохладной водой, где водилась самая крупная форель.
Это же Фрэнк спускался каждое утро к завтраку, и Фрэнк положил под матрас дробовик за несколько часов до смерти, один и тот же человек, точно так же, как Джоуи был не только взрослым мужчиной, берущим взятку, но и тем мальчиком, который стоял рядом с Эйбом на похоронах Фрэнка. Это Джоуи проходил пешком весь путь до фермы Райта даже в те дни, когда стоял жуткий холод, внутри перчаток у него намерзал лед, и ему приходилось прижиматься к печке, чтобы оттаять. Эйб привык принимать как данность то, что он знает о человеке абсолютно все, точно так же, как привык к тому, что изучил этот город как свои пять пальцев, но, как оказалось, он и в этом ошибался. Было такое впечатление, будто кто-то взял все улицы и подбросил их к небу, после чего они упали куда попало и перемешались до неузнаваемости.
Эйб перешел через железнодорожные пути, пошел по Лесной улице, свернул на Стейшн-авеню, сумерки начинали спускаться, словно завеса копоти. В этот праздничный вечер небо было особенно темное, и люди наслаждались уютом и теплом своих домов. Эйб видел своих соседей в выходящих на улицу окнах. Он прошел мимо дома Пита Байерса, мимо аккуратного коттеджа Майка Рэндалла, слишком маленького для его пятерых детей, но ухоженного, недавно покрашенного и с новым крыльцом. Он видел Билли и Мари Бишоп за большим дубовым столом, в окружении полудюжины внуков. Когда он дошел до своего дома, там его ждал кот, и Эйб наклонился почесать ему уши. Да что там, даже у этого зверя есть другая, тайная жизнь, он сидит после полудня в залитой солнцем витрине «Счастья цветовода», а обедает вместе с мисс Дэвис.
— Надеюсь, свою порцию индейки ты получил в каком-нибудь другом месте, — сказал Эйб коту.
Эйб знал, как легко проникнуть в чужой дом, поэтому никогда не трудился запирать двери. У него не было ничего ценного, что можно украсть: телевизор на последнем издыхании, а когда видеомагнитофон в очередной раз вышел из строя, он отвез его в мастерскую в Гамильтоне и так и не удосужился забрать. Даже дверной звонок у него не работал, вот почему Бетси, когда она приехала, пришлось колотить в дверь руками.
Для Эйба этот день был полон сюрпризов, но появление Бетси было сюрпризом приятным. Он уже собирался выпить чего-нибудь и забраться в постель, измотанный и раздраженный дневными событиями, но тут ему явилось неопровержимое доказательство, что человек может сколько угодно думать, будто знает, что принесет ему будущее, но что-нибудь все равно явится для него полной неожиданностью. Он стоял, глядя на Бетси так, как глядел в их первую встречу, заставляя ее краснеть под своим взглядом. Каждый раз, когда она видела его, она заливалась румянцем, как будто была не взрослее девчонок из «Святой Анны».
— Мне показалось, я видела вас у школы, — сказала Бетси.
И солгала. Она была совершенно уверена в том, что видела его из окна дома декана, рядом с самшитовой изгородью, он был в этом же самом костюме, в каком был и сейчас, несколько великоватом для его худощавого тела.
Эйб распахнул внутреннюю дверь, впуская Бетси в дом. Она оставила пальто в машине, припаркованной на дороге, и осталась в том же наряде, который казался весьма подходящим для обеда у декана: черное платье и туфли на «шпильках». Однако сейчас она чувствовала себя неловко в этой одежде, как будто незнакомая самой себе. Прихожая была такая тесная, что им пришлось придвинуться друг к другу. Как будто ей и без того не хватало сложностей, туфли просто убивали ее, ей показалось, что сейчас она действительно упадет. Наверное, она просто сошла с ума, если пришла сюда, во всем виноват зеленый свет над рекой, который вечно сбивает ее с толку в этот час.
— Я принесла кое-какие фотографии, — сказала она Эйбу деловитым тоном.
И похлопала по кофру с фотоаппаратом, свисавшему у нее с плеча.
Когда они пришли в кухню, Эйб осознал, какой у него беспорядок: раковина забита посудой, на полу валяются газеты. На стуле стояла корзина с бельем, нестираным и позабытым, Эйб убрал ее, чтобы Бетси могла сесть за стол. Усевшись, она указала на соседний стол, по которому взад-вперед вышагивал кот, мяукая на шкафчик, где хранились кошачьи консервы.
— Это кот Элен Дэвис.
— Ничего подобного. — Эйб извлек из холодильника две банки пива и поставил стул напротив Бетси. — Это мой кот.
— Я все время вижу его в кампусе.
Бетси открыла свое пиво, хотя и не хотела, и пила она слишком быстро, смущаясь в присутствии Эйба. Его глаза чем-то напоминали лед, недавно появившийся на мелководье у берегов реки, текучий и светлый. Глядя в эти глаза, Бетси чувствовала, что может упасть в них и провалиться еще глубже. Она быстро вынула папку с фотографиями.
— Мне бы хотелось знать, что вы думаете вот об этом.
Эйб начал просматривать фотографии, сначала рассеянно, затем с интересом. Проявив фотографии команды пловцов, Бетси сделала еще несколько серий снимков. И везде рядом с Карлин была тень, в которой безошибочно угадывался высокий подросток.
— Здорово. — Эйб пригвоздил Бетси к месту взглядом светлых глаз. — Выглядят как настоящие.
— Они и есть настоящие. Получаются, только когда я беру высокочувствительную пленку. И когда там есть Карлин.
На одной из фотографий призрачная фигура виднелась особенно отчетливо: большой рот, широкий лоб, скорбное выражение отверженного и страдающего от безнадежной любви. Даже когда образ был совсем мутным, было понятно, что призрачная фигура промокла насквозь, на фотографиях виднелись лужи воды, и на мебели, и на полу. Эйб сложил фотографии в папку.
— Девочка мне сказала, что он все время оставляет ей что-нибудь. Может быть, ему необходимо что-то сообщить, поэтому он и болтается рядом. Вроде того, как вы болтаетесь рядом со мной.
— О, даже не надейтесь.
Бетси засмеялась и подняла руку, показывая ему обручальное кольцо, чтобы напомнить о своем положении.
