Эдуард Тополь - Игра в кино (сборник)
Избавится ли Россия от распутинщины? Очистится ли?
Дай-то ей Бог!
СЮЖЕТНАЯ КОНСТРУКЦИЯ
ЗАВЯЗКА
1904 год. Петергоф, разгар беззаботного бала в царском дворце и в парке. Гирлянды электрических светильников, высшая аристократия, иностранные послы, моды начала века, светские церемонные манеры, немецкая, английская и французская речь. Слуги, оркестр, шампанское. Вальсируя, светская знать увлеченно говорит о европейских модах, Толстом, спиритизме, электричестве и только что появившихся автомобилях. Царица весело вальсирует с германским посланником. Оба с восторгом вспоминают Вену времен их юности и напевают венские мелодии моцартовских времен…
Появляется встревоженная няня царевича, взглядом ищет царицу среди танцующей толпы. Увидев царицу, няня пытается подойти к ней, но, увлеченная вальсом и родными немецкими песнями, счастливая воспоминаниями о юности, царица буквально летит в танце по сцене. Горностаевая царская мантия парит у нее над плечами. Няня бежит по сцене за стремительно вальсирующей парой. Кончается музыка, царица и германский посланник делают эффектное заключительное па и замирают под аплодисменты придворной знати. Няня подбегает к царице.
НЯНЯ: Ваше величество! У вашего сына опять припадок!
ЦАРИЦА (испуганно): Что? (громко) Врачей!!!
НЯНЯ: Врачи уже там, ваше величество, но они бессильны…
ЦАРИЦА (тихо, обреченно): Я знаю…
Царица медленно и подавленно идет через всю сцену. В ее безвольной руке волочится по полу царская горностаевая мантия. Все расступаются перед царицей. Негромкие разговоры встревоженной знати:
– Что случилось?
– Припадок у сына. Бедный мальчик – родился эпилептиком…
– А что вы хотите от немки?..
Но при приближении царицы эти разговоры стихают, придворные склоняются перед ней в поклонах, она молча проходит по этому коридору на авансцену, к лестнице на второй этаж. Здесь в полутьме стоят, обнявшись, как застывшие любовники, царь и княгиня Вырубова. При появлении царицы царь смущенно отпрянул от Вырубовой, поправляет на себе мундир, кашляет. Вырубова дерзко смотрит царице в глаза. Царица окидывает их презрительно-безразличным взглядом и поднимается по лестнице на площадку второго этажа. Освещается площадка второго этажа. Это спальня царевича Алеши. Здесь бьется в эпилептическом припадке семилетний сын царицы Алеша. Над ним стоят бессильные врачи.
АЛЕША: Мама! Мама! (Судорога эпилепсии выламывает ему тело.)
Царица бросается к сыну, пытается успокоить его, обнимает, но мальчик продолжает биться в припадке.
ЦАРИЦА (врачам): Сделайте что-нибудь! Сделайте что-нибудь!
ВРАЧ: Ваше величество, мы сделали все, что смогли. Медицина тут бессильна.
ЦАРИЦА: Царя! Позовите царя!
ЦАРЬ (входя): Я здесь, сударыня.
ЦАРИЦА (в бешенстве): Николай, да сделайте же что-нибудь! Он умирает! Ваша проклятая Россия! Даже врачей человеческих нет!
АЛЕША (в припадке): Мама! Ма…
ЦАРЬ: Сударыня, его лечили лучшие немецкие и французские врачи.
Царица мечется от сына к царю и врачам. Это танец отчаяния матери и песня, которую трудно назвать песней, – ритмические выкрики проклятий и обвинений врачам, царю и всей этой варварской России. Зачем ей корона, зачем ей вся эта русская империя, если никто не может спасти ее сына, вот уже пять лет мальчик не может встать на ноги, а они тут устраивают балы, развлекаются с любовницами… Затем она опускается на пол к дергающемуся в конвульсиях сыну, обнимает его, рыдая, но припадок у мальчика не прекращается.
НЯНЯ (царице): Ваше величество, осмелюсь сказать: в Петербурге ходят слухи, что приехал какой-то сибирский мужик. Не то колдун, не то святой. Говорят, просто чудеса делает…
ЦАРЬ: Как фамилия?
НЯНЯ: Не знаю, батюшка. Слыхала – Гришкой зовут, а фамилию не знаю. Знаю, в Гостином дворе живет. Может, позвать? А? А вдруг да поможет. Чем черт не шутит, пока Бог спит, батюшка?
Царь делает скептическое лицо. Врачи презрительно усмехаются.
ЦАРЬ: Только сибирского мужичья нам тут не хватало!
ЦАРИЦА (встрепенувшись, назло мужу): А вот позвать! Позвать немедленно! Я велю!
ЦАРЬ (усмехнувшись): Воля ваша, матушка.
Уходит вниз по лестнице. Вместе с ним уходят врачи. По мере того как они спускаются по лестнице, освещается основная сцена, возникает прежняя музыка вальса, и бал продолжается. Наверху, в спальне сына, царица поет больному сыну колыбельную. Эта песня – исповедь царицы, песня-рассказ о ее детстве в Германии, ее несбывшихся девичьих мечтах и горькой доле женщины, которая замужем за нелюбимым мужем…
А внизу продолжается бал: вальс, гирлянды огней, шампанское, смех, флирт…
Входит мажордом, церемонно подходит к царю.
МАЖОРДОМ (бесстрастно): Ваше величество, по вашему приказанию прибыл сибирский мужик Гришка Распутин. С чернью.
ЦАРЬ: Проводите к царице, в спальню Алеши.
МАЖОРДОМ: (смущенно кашляет): К-хм. Ваше величество, они, это… они одеты плебейски, в сапогах… и это…
ЦАРЬ (нетерпеливо): Что еще?
МАЖОРДОМ: К-хм… Извините, ваше величество, от них воняет…
Толпа хохочет. Царь хмурится, и смех тут же замолкает.
ЦАРЬ: Ничего, введите. Проводите к императрице.
МАЖОРДОМ (с поклоном, уходя): Воля ваша, ваше величество. (Уходит.)
Гости бала перешептываются, с любопытством ждут появления Распутина.
КНЯГИНЯ ВЫРУБОВА (жеманно): Ваше величество, давайте отойдем в сторону. Эти мужланы могут и на ногу наступить, а если заденут – потом от грязи не отмоешься…
Не столько царь, сколько придворная знать брезгливо и опасливо отходит от двери.
Появляется мажордом с плохо скрываемой презрительной усмешкой на лице. За ним входит Распутин. Ему 42 года, одет по-крестьянски в сапоги и черную русскую рубаху. Следом – его свита, четыре «распутина», одетые точно, как он, и повторяющие его движения. (Это и кордебалет Распутина, и его хор, и его «ассистенты-опричники».)
МАЖОРДОМ (Распутину): Прошу вас, господин мужик.
Распутин, оглядывая бал и публику, без поклона обращается к царю.
РАСПУТИН (довольно дерзко): Батюшка, а иконы нет у тебя?
Толпу всколыхнула эта дерзость, шум, говор: «Не поклонился царю», «На ты с императором».
ЦАРЬ (резко): А зачем тебе икона?
РАСПУТИН: А перекреститься не на что. По русскому-то обычаю креститься надо на икону, в дом-то входя.
ЦАРЬ (надменно): Так перекрестишься. Или я тебя перекрещу. Я все-таки помазанник Божий… (поднимает перст, чтобы перекрестить Распутина).
РАСПУТИН (предупредительно поднимает руку): Нет, батюшка. Не надо мне твоего крещения в этом вертепе-то.
Толпа возмущенно двигается к Распутину. Голоса «Наглец!», «Мужлан!», «Плебей!», «Бунтовщик!», «В тюрьму его!»
ЦАРЬ (грозно): Ты как смеешь?
РАСПУТИН: А так, батюшка. Поелику живешь в вертепе да в безбожии, так и сын болен. И сам, поди, хвораешь. Хандрой. (Проходит по сцене, при его приближении толпа знати отступает.) Погляди, как живешь, да кто вокруг тебя – немчура всякая, иностранцы. Безбожники да развратники. Даже свет у тебя дьявольский, лепестричество, а не Божий свет.
(Медленно поднимает руку, складывает пальцы перстом и вдруг размашисто крестит, будто перечеркивает, гирлянду электрических лампочек. И в ту же секунду лампочки лопаются. Толпа ахает. Распутин поворачивается к следующей гирлянде, крестит ее, и эта гирлянда лампочек лопается со звоном. Толпа в ужасе застывает. Распутин одну за другой «взрывает» гирлянды. Привлеченный этим звоном, на площадке второго этажа затихает Алеша, с любопытством смотрит на чудо – как Распутин одну за другой взрывает гирлянды лампочек. Когда лопается последняя гирлянда, Распутин и четыре его ассистента достают из-за голенища сапог свечи, зажигают их.)
РАСПУТИН (царю): Вот это Божий свет, батюшка. Божий и русский. (Мажордому.): Ты, лизоблюд! Принести свечи!
(Поворачивается к площадке второго этажа, откуда на него с любопытством смотрят лежащий у балконной ограды Алеша и сидящая возле него ошеломленная царица.)
РАСПУТИН (Алеше, мягко): Алеша, поди сюда, милый. Поди, не бойся! Я тебе сказку расскажу. Русскую сказку, настоящую. Ну! Вставай! Вставай!
Мальчик зачарованно встает на ноги. Толпа ахает.
РАСПУТИН: Вот так, смелей. Ты здоровый. Ты наш царь будущий. Шагай сюда, батюшка.
Мальчик медленно спускается по лестнице, неотрывно глядя в глаза Распутину.
– Вот так, вот так… – подбадривает его Распутин, крестит и берет за руку. – Теперь мы всегда будем вместе – Божьей милостью!
Потрясенная царица и все остальные видят, как мальчик, словно завороженный, забыл о своем параличе, гемофилии, слабости. Он начинает играть с Распутиным совсем как здоровый ребенок – бегает вокруг него, кружится, смеется, ездит на Распутине верхом…
Царица, которая никогда не видела своего сына здоровым и веселым, в слезах падает перед Распутиным на колени, целует ему руки:
– Святой! Святой! В тебя верую!
Она заставляет царя благодарить Распутина.
