Лариса Васильева - Смерть приходит на свадьбу…
Дима
Дима в самом деле был потрясен: столько всего сразу … Только свыкся с мыслью, что донор — его брат, потом с тем что он встречался сначала с одной подружкой покойного брата, а теперь вот влюбился, впервые в жизни так сильно, в другую девушку Павла. И самое печальное, его любимая, судя по тому, что она подмечает определенные детали, видит в нем Павла. Может быть, она потому с ним и встречалась, что он так на него похож?
Он всерьез вознамерился больше не видеться с Нафисой. Но хватило его не надолго. Прошло всего несколько дней, и он начал тосковать по ней. Нафиса снилась ему, во сне он видел, как она перебегает комнату, такая тоненькая, беззащитная… Вот она откидывает одеяло, ложится рядом с ним, и он, задыхаясь от счастья, от нежности, обнимает ее и тут же понимает, что это он со стороны смотрит, как Нафису целует другой, и стонет от горя, ненавидит того человека. Потом счастливый соперник поворачивается, и Дмитрий видит у того парня свое лицо… Так к кому приходит Нафиса? К нему или к Павлу? Настолько ли Павел был похож на него, чтобы самому себя не узнавать?
Он совсем запутался. Просыпался в поту, сердце сильно стучало в груди… Выдержал еще неделю, потом позвонил:
— Что ты со мной сделала? Я не могу без тебя… Скажи, ты все еще влюблена в него?
Девушка молчала. Если не хотела с ним говорить, то зачем же она сняла трубку, ведь на определителе высветился его номер?
А Нафиса упивалась звуками его хрипловатого голоса, как музыкой, и говорила себе: «Это последний раз, больше я не буду поднимать трубку, да он больше и не позвонит».
— Ну почему ты молчишь? Я сейчас приеду.
— Нет, — она бросила трубку.
«Зачем снимала?» — ругала она себя. Но это было бы выше ее сил — так хотелось услышать родной голос! Сейчас она ловила интонации Павла, ей казалось, что Дима и говорит, точно как Павел. Почему она сразу не замечала этого?
Прошло совсем немного времени и до нее дошло: ей хочется слышать именно Диму. И все равно, на кого он похож и какой был голос у Павла. При чем тут Павел?! Ей нужен только Дима. Она набрала его номер:
— Приезжай…
Встреча была бурной, они так самозабвенно целовались в прихожей, что Анна Ивановна устала покашливать, пытаясь привлечь к себе внимание. Наконец она огрела своей палкой Диму по спине:
— Что же мне, с голоду тут помирать, пока вы нацелуетесь?
— Сейчас, Анна Ивановна, сейчас. Я сам приготовлю обед!
— Ты приготовишь, ишь, оторваться от Фиски не можешь… Хватит, чего на нее глядеть, иди, готовь…
Уехал Дима, когда совсем стемнело, а рано утром позвонил:
— Нафиса, доброе утро… Ты проснулась?
— Нет.… Это я во сне разговариваю с тобой по телефону.
Нафиса радовалась его нетерпению и чуть-чуть злилась: что за манера звонить с утра пораньше и спрашивать: «Ты спишь?»
— Вставай, я уже еду к тебе.
Нафиса глянула в зеркало: глаза заспанные, волосы всклокоченные… Да, за пять минут такое не исправить.
— Нет-нет, меня не будет дома, я уже ухожу.
И тут же раздался звонок в дверь. Нафиса с трубкой возле уха, продолжая убеждать Дмитрия в том, что не надо к ней заезжать, что она уже выходит из дома, что лучше встретиться вечером, открыла дверь и увидела его.
— И что, ты прямо в пижаме выходишь? Хватит врать! Я не понял, в чем дело, почему ты вдруг снова не хочешь меня видеть? — он отключил мобильник.
У него было такое встревоженное лицо, что Нафиса рассмеялась:
— Потому что я не накрашена, непричесана, и я еще не почистила зубы, вот почему. Отвернись и не смотри на меня.
— Слава Богу, а я уж испугался…
Он притянул ее к себе и поцеловал:
— Красавица моя…
— Так уж и красавица… — улыбалась Нафиса, щеки у нее порозовели, и это ее красило.
Дима вел себя осторожно, старался ничем не оттолкнуть девушку, не дать чаше весов качнуться в другую сторону. Он даже целовал бережно, изо всех сил сдерживая себя, но Нафиса чувствовала его затаенное нетерпение, потом услышала, как он, отрываясь от нее, тихонько застонал, так ему хотелось обнять ее крепче, еще жарче. Самое смешное, что ей самой хотелось того же…
— Ненаглядная… — он гладил ее спутавшиеся длинные волосы. — Я тебя люблю в любом виде.
— Кто там? — раздался голос Анны Ивановны.
— Спите, Анна Ивановна, это ко мне Дима приехал.
— Так чего же спать, завтракать пора… Дима, ты там ничего не привез?
— Привез, — крикнул он. — Вот, сэндвичи, заехал в круглосуточное кафе… — Дима показал Нафисе объемистый пакет: — Думаю, Анна Ивановна, вы не останетесь голодной.
Во время разговора с Анной Ивановной Дима не отпускал Нафису, и ей приходилось смотреть на него, неудобно задрав голову.
— А вот тут ты ошибаешься, она всегда голодная. Кроме того, есть еще собака…
— Хоть бы ты ее назвала как-нибудь, дала имя, — Дима снова поцеловал ее, не давая говорить.
Ответила она только спустя пару минут:
— Я же не хозяйка. Ну, и зачем ты меня разбудил? Куда сегодня едем?
— На этот раз нас ждет эквиросс.
— Чего-чего?
— Это что-то вроде конной ярмарки. Посмотрим и покатаемся на лошадях. Надо же тебе когда-нибудь посидеть на лошади.
— Ты серьезно? — забеспокоилась Нафиса. — Нет, я пошла досыпать…
Он прошел на кухню, чтобы не слушать ее возражений, а Нафиса скользнула в свою комнату и вновь нырнула под одеяло, но не выдержала, принялась одеваться.
Они посмотрели выставку лошадей и немного покатались. Справиться с лошадью оказалось не менее сложно, чем устоять на сноуборде. Нафиса устала, проголодалась и Дима сжалился над ней, решил, что для первого раза достаточно. В кафе к ним подсел худощавый лысый мужчина, понаблюдал за ними, а потом неожиданно вмешался в разговор:
— Вы молодожены. Угадал?
— Нет… — покачала головой Нафиса.
— Да… — сказал Дима.
— Понятно… — засмеялся незнакомец, — пока нет, но скоро будет да.
Они переглянулись, и Нафиса опустила глаза.
Дима стал заезжать за Нафисой почти каждый день. Выходя из офиса, она уже привычно обводила взглядом ряд припаркованных машин — искала Диму.
— Я смотрю, мне ни к чему машину покупать, — вместо приветствия сказала она в тот день.
— Да, у тебя есть постоянный водитель с машиной.
— Ой, а я знаю новую примету!
— Расскажи… — говорил он, целуя ее вишневые губы.
— Дай же расскажу….
— Сейчас, подожди…
— Если машина помята впереди или справа, то это к прибыли, а если сзади или слева, то к потери.
— Если справа — значит, не пропустил помеху справа, сам виноват, придется платить; впереди — дистанцию не держал, тоже твоя ошибка. Нафиса, все наоборот.
— Ну, может быть, я перепутала.
Подъехали к ее дому, Нафиса хотела выйти, но он придержал дверь:
— Не так быстро… Знаешь, я хочу сказать, что тебе не только машина не нужна, но и квартиру не надо покупать, моя тебе вполне подойдет, — он пригладил волосы на макушке.
— Это что, предложение?
— Еще какое предложение! — и его рука вновь потянулась к голове.
«Павел тоже всегда приглаживал волосы, когда волновался…» — невольно вспомнила Нафиса.
— Поехали ко мне… Так не хочется одному блуждать в моих хоромах…
— Поехали…
— Ты с Павлом долго была? Ты же еще совсем молодая.… Наверно, это было детское увлечение.
— Да нет, не совсем детское… Дима, смотри на дорогу… — странно, стоило ей вспомнить Павла и тут же Дима о нем заговорил.
— Ты так сказала о Павле, словно до сих пор его любишь, словно ты сейчас не со мной, а с ним.…
— Я очень долго не могла его забыть.
— Ты все еще его любишь, — ревниво повторил он. — Вы же давно расстались, а говоришь о нем так, словно он только что ушел. Сколько ты еще будешь о нем думать? Это же какая-то ненормальность…
— Я уже не думаю о нем. А любовь — вообще ненормальность.
— Это правда, я вот сошел с ума.… Только о тебе и думаю. — «Господи, ну что я за идиот?! Ревную к Павлу, которого уже нет в живых, это же смешно!»
В лифте Дима обнял Нафису, с каким-то отчаянием заглянул в ее глаза:
— Что ты со мной делаешь? Я сам себе напоминаю человека, застрявшего в болоте: одну ногу поднимешь, вторая сильнее увязнет. Это ты, как трясина, затягиваешь меня. Как меня угораздило так влюбиться в тебя? — он держал Нафису за плечи.
— Должно же было и мне когда-нибудь повезти.
— А что мне сделать, чтобы ты полюбила меня?
— Тебе уже ничего делать не надо …
— Мне кажется, ты видишь во мне лишь Павла… — неуверенно произнес он. — У меня сердце брата, и я люблю его женщину, у меня его вкусы, его привычки. Мне кажется, я — это не я. Это он остался жить, а не я.
— Ты ошибаешься, я люблю именно тебя, а не его, иначе между нами ничего бы не было. — Потом улыбнулась: — Несмотря на то, что вы так похожи, и я вижу громадное отличие в вас: ты любишь меня, а Павел не любил. Поцелуй меня еще раз… И не говори больше о нем, мне нужен именно ты… Нет, не так, я хочу крепко — крепко…
