Сергей Довлатов - Речь без повода... или Колонки редактора

Таким образом, честно выиграть на ипподроме почти невозможно…

Был знакомый наездник и у меня. Как-то раз я спросил его:

— Толя, неужели все подстроено? Неужели все эти бега — сплошная липа?

Мой друг усмехнулся:

— Знаешь, для кого я размечаю программы?

Затем Толя назвал фамилии — видного художника, известного оперного баритона и двух крупных партийных функционеров.

Я удивился:

— Зачем им это нужно? Ведь у них — оклады, персональные дачи, распределители?

Толя снова усмехнулся и пояснил:

— Партия — сегодня мать родная, а завтра, глядишь, на улицу вышвырнет. Как, например, товарища Хрущева… Лошади куда надежнее…

А теперь вернемся к минувшей субботе.

Рано утром мне позвонил сосед и друг. Назову его вымышленным именем — Рафаил. А жену его — Ларисой. Настоящие имена они просили скрыть. Они боятся, что все узнают, какие мы дураки. Однако не стоит забегать вперед…

Сосед мне позвонил и говорит:

— Тебе деньги нужны?

— Да, — ответил я уверенно и просто.

— Тогда поехали в Атлантик-Сити. Это маленький Лас-Вегас — сплошные казино. Три часа езды от Нью-Йорка. Выиграем кучу денег и назад. У тебя есть сбережения?

— У меня есть сто долларов. Я отложил их на черный день.

— У тебя всего сто долларов?! Значит, черный день уже наступил. Собирайся.

— А если мы проиграем?

— Что значит — проиграем?! — возмутился Рафаил. — Проиграть ты можешь всего сто долларов. А выиграть — сто тысяч! Тысяча процентов чистого дохода. Прямой смысл — ехать. Через пять минут я буду у тебя…

Мы выехали около десяти часов утра. Всю дорогу обсуждали грядущие барыши.

— Я хочу выиграть тысячу шестьсот пятьдесят долларов, — сказала Лариса, — и купить шубу на Мэдисон-авеню.

— Это не деньги, — возмутился Рафаил. — Это какие-то жалкие гроши. Ради этого глупо ехать в такую даль. Бензин стоит дороже… Лично я собираюсь выиграть миллион, чтобы жить на проценты. Бросить эту гнусную работу и жить на проценты с капитала…

— А я, — сказала моя жена, — хочу выиграть долларов пятьдесят. Я куплю себе фен и новую тележку для супермаркета…

Мой сосед от негодования выпустил руль. Машина задела кирпичную стену тоннеля, но быстро выровнялась.

— Какое убожество! — воскликнул Рафаил. — Такие мысли недостойны Атлантик-Сити. С такими мыслями надо ехать в Чебоксары…

— А я, — говорю, — хотел бы выиграть именно сто тысяч, которые мне обещал Рафаил. Я бы издавал еженедельную газету. Не беспокоился о завтрашнем дне. И платил бы гонорары талантливым авторам. Например — Сагаловскому. Он два года печатается бесплатно…

— Или Довлатову, — разумно высказалась моя жена…

— Сто тысяч — это уже нечто, — произнес Рафаил. — Но вообще, чем больше, тем лучше!

Мы замолчали, давая понять, что находим это соображение ценным.

Рафаил прибавил скорость. Мы летели навстречу ослепительным горизонтам фортуны.

Дорога ознаменовалась единственным сильным впечатлением. Я увидел военный грузовик, набитый солдатами. Это были первые военнослужащие, которых я заметил на американском континенте. Значит, армия все-таки существует. Вздохнув с облегчением, мы поехали дальше.

Контуры маленького Лас-Beraca нас, признаться, слегка разочаровали. Два-три небоскреба и все. Два-три переростка на фоне одноэтажных строений. И еще — купол с очертаниями перевернутого бельевого таза.

— Какой-то жалкий хуторок, — недовольно высказался Рафаил.

Мы подъехали ближе. Миновали унылые ряды стандартных домов. И вдруг перед нами блеснула серебристая гладь океана. Как сказал бы Моргулис:

«Волны скалили белые зубы прибоя!..»

Как и в любом приморском городе, центральной магистралью Атлантик-Сити является набережная. Все улицы заканчиваются пляжем. Так что можно бродить, бродить, да и выкупаться…

Широкая набережная с деревянными тротуарами была заполнена людьми. Она тянулась вдоль берега километра на три. По одну сторону — вода. А по другую — сплошные казино, отели, рестораны, экзотические магазины, бары. И так далее.

Самоубийцам тут раздолье. Через дорогу — океан. Проигрался и бултых!..

Запарковав машину, Рафа обратился к чернокожему подростку. Стал расспрашивать о порядках в казино. Например, можно ли туда являться в джинсах.

— До шести вечера — можно, — ответил подросток. — А после шести нужен смокинг. И дамам — вечерние платья.

— Отлично, — сказал Рафаил. — До шести мы выиграем большие деньги. Купим вечерние платья и два смокинга.

— Мне бы фиолетовое, — сказала Лариса.

— А я хочу бордовое, — прошептала моя жена.

— Ноу проблем, — отчеканил Рафа.

И мы отправились в казино. Нас привлекла сияющая вывеска «У Цезаря». Группами заходили сюда нарядные мужчины и женщины. Швейцар попросил нас спрятать фотоаппараты. Он пояснил:

— Многие ходят сюда тайком от жен и от начальства. Им не хотелось бы случайно оказаться в кадре…

Рафа компетентно добавил:

— Казино по злачности стоит между ночным рестораном и борделем. Монахов и советских туристов здесь не встретишь… Пошли!..

Это был громадный, размером с Дворцовую площадь, утопающий во мраке зал. Нескончаемыми рядами вытянулись поблескивавшие хромом агрегаты. По углам медленно вращались исписанные фантастическими цифрами колеса. Британскими лужайками зеленели усыпанные картами столы. Все это скрипело, шуршало, мелодично позвякивало. То и дело загорались разноцветные лампочки. Вспыхивали семизначные неоновые цифры. Казалось, играет невидимый, тихий, бесконечно вульгарный духовой оркестр…

Монахиню я увидел почти немедленно. Это была пожилая чернокожая кармелитка с анодированным распятием на груди. Монахиня опускала в щель агрегата квотер за квотером, энергично дергая рычаг. Затем раздалось какое-то медное гудение. Из агрегата посыпались монеты. Кармелитка выиграла шестнадцать долларов. Издав при этом громогласный, сугубо материалистический вопль.

Советских туристов я, действительно, не встретил. Видимо, они поехали на Дилэнси за синтетическими шубами…

— Будем держаться порознь, — заявил Рафа, — фортуна требует к себе интимного отношения. Но сначала разменяем деньги. Где твои сто долларов?

Я протянул ему деньги. Мы подошли к специальному окошечку. Мне были вручены три увесистые колбаски. Это были жетоны разного достоинства. Доллары, полтинники и квотеры.

Я честно поделился ими с женой. Рафа выделил Ларисе два квотера и полтинник.

Мы разошлись по углам.

Я ждал, пока освободится слот-машина. Хотелось начать с этого простейшего устройства.

Опускаешь жетон. Нажимаешь рычаг. На специальном экране вращаются картинки — ягоды, орехи, помидоры. Картинки образуют все возможные сочетания. Некоторые из этих сочетаний — выигрышные. Выигрыш может быть двойным, тройным, десятикратным. В редчайших случаях можно получить тысячи жетонов — за один. И даже больше.

Я решил начать с простого. А дальше уже можно будет попытать счастья в рулетку. Освоив загадочные колеса и другие механизмы фортуны.

Ждать пришлось минуты две. Я распечатал пакетик с жетонами. Опустил первый квотер. Машина равнодушно его проглотила. Я опустил второй. С таким же результатом. Я опустил подряд еще четыре квотера. Никакого эффекта.

Я, как рыбак, поплевал на следующий квотер и опустил его…

Машина без затруднений глотала стальные пилюли. Видимо, желудок у нее работал превосходно.

Я тихо помолился всем знакомым богам и опустил следующие шесть квотеров. Агрегат победно зарокотал и выплюнул — два.

Я воодушевился. Значит, намечается перелом.

Далее — шестнадцать четвертаков последовательно и бесследно исчезли в утробе ненасытного зверя…

Мне захотелось посмотреть, что делает Рафаил. Я отыскал его в толпе. Возбужденно и почти неистово дергал он рычаг слот-машины. Иногда пинал ее ногой. При этом он что-то говорил и даже напевал. В его действиях ощущался заметный привкус безумия, фанатизма и той необыкновенной целеустремленности, которая отличает религиозных мыслителей восточной школы.

— Рафа, — говорю, — я проиграл восемнадцать долларов.

— Это нормально, — откликнулся Рафаил и добавил:

— Фортуна — не уличная девка. Ее за червонец не купишь! Фортуна — женщина тургеневского склада. Она долго колеблется, присматривается, выжидает. Ей нужны гарантии подлинных чувств. Но зато — потом… Это тысячи и одна ночь!..

— Как твои дела? — спрашиваю.

— У меня осталось шесть долларовых жетонов.

— Кошмар, — говорю.

— Ничего подобного. Это хорошо, что мы сейчас проигрываем. Зато потом начнем выигрывать. Хуже, если бы все шло наоборот. Сначала выигрываешь жалкие четыреста долларов, а затем проигрываешь и конец! И возвращаешься домой без копейки…