Подделка - Чен Кирстен

Винни неохотно признаёт, что это неплохая стратегия – заострить внимание на американцах. Мэнди понимает, что пресса ухватится за тот факт, что Винни изменила гражданство, чтобы представить её перебежчицей, предательницей родного Китая. Мэнди уже закрыла чёрную фабрику, отказавшись от услуг нескольких сотрудников-мошенников, которые якобы были в сговоре с американцами.

Теперь Винни оказывается лицом к лицу со своей собственной фотографией на экране. Это фото с её старого служебного удостоверения сотрудника немецкой транснациональной компании, её первой работы после окончания колледжа. Видимо, его разыскал какой-то предприимчивый стажёр. Фото было сделано ещё до её первой пластики двойного века; она напоминает себе, что сейчас выглядит совсем не так.

Выключив телевизор, она переходит к микроблогам, читатели которых ведут ожесточённые дебаты.

Каждый раз при виде Босса Мака в этом кресле мне становится так его жалко. Ему уже за семьдесят. Оставьте его в покое.

Чем так возмущены международные бренды? Если им нужна защита интеллектуальной собственности в западном стиле, пусть платят за западную рабочую силу!

Эти Ава Вонг и Фан Вэньи настоящие чудовища, если променяли старика на собственную свободу. Я поддерживаю Мэнди Мак!

При виде их с Авой имён Винни вздрагивает. Она недооценила мастерство и охват социальных сетей Мэнди Мак. Ей очень хочется опустить жалюзи и забаррикадировать дверь, чтобы спрятаться в этой квартире до вынесения приговора Аве на следующей неделе. По крайней мере, тогда она будет знать, есть ли у неё будущее в Америке, вдали от этого враждебного, безжалостного места.

Но прежде ей предстоит провести длительный отпуск здесь, в Пекине. Нужно проделать большую работу: посетить алмазные лаборатории, проконсультироваться с учёными, убедить отделы продаж. Несколько раз, когда ей приходится выходить из дома, она принимает все возможные меры предосторожности: представляется как Чжоу Фэйфэй, повязывает голову шёлковым шарфом и надевает огромные солнцезащитные очки даже в сумерках (поздними вечерами она уже никуда не выходит).

Возвращаясь домой с очередной неудачной встречи, во время которой менеджер по продажам сообщил ей, что они просто не могут работать с таким маленьким бизнесом, как её, она замечает потрёпанный Ниссан, припаркованный через дорогу от её жилого комплекса. За рулем сидит лысый коренастый мужчина. Спустя тридцать минут, которые она проводит в продуктовом магазине, машина по-прежнему на том же месте. Водитель курит сигарету, выпуская дым в открытое окно, и когда Винни проходит мимо, окурок приземляется в опасной близости от её ног. Она отпрыгивает назад.

– Смотрите, куда бросаете.

– Извините, – говорит он, – я не знал, что вы здесь.

Позже она пытается объяснить Аве, почему его слова показались ей такими зловещими.

– Никто, кроме меня, понятия не имеет, где ты, – говорит Ава. – И завязывай с микроблогами. Эти люди знают только то, что им говорит государственная пропаганда, то есть вообще ничего не знают.

В ночь перед вынесением приговора Аве они с Винни несколько часов говорят по телефону, прокручивая все признание от начала до конца, пытаясь понять, в каком они положении. Насколько они могут судить, Аве удалось самое сложное – убедить Джорджию Мерфи, что она не могла избавиться от этих двухсот сумок, потому что была на вечеринке у Эйми Чо, и рядом всегда был кто-то из однокурсников, даже когда она уезжала из города и возвращалась обратно.

– Значит, – спрашивает Винни, – никто не заметил, как ты пропала почти на час?

– Я сказала ей, что заперлась в туалете и спорила с тобой, – говорит Ава. – Вокруг было столько народу, что Джоанна с Карлой не особо на меня смотрели. И ещё одна убедительная деталь – данные о местоположении мобильника, которые показывают, что я не покидала Вудсайд.

– Или, скорее, твой телефон не покидал Вудсайд, – говорит Винни. – Как думаешь, сколько проблем ты решила, просто оставив дома мобильник? – она легко представляет себе, как Ава смеётся всем телом.

Это был умный ход со стороны ее подруги – положить мобильный телефон в аптечку в ванной, смотаться на такси в Южный Сан-Франциско, заключить сделку и тут же вернуться. Её алиби было железным. Детектив все это проглотила.

Ещё один момент, говоривший в их пользу: Босс Мак признался в предъявленных обвинениях. Чтобы восстановить репутацию дочери, он признался, что управляет чёрной фабрикой на заднем дворе своей законной фабрики, нагло копируя чертежи, доверенные ему самыми эксклюзивными мировыми брендами. Как и было обещано, детектив добилась от прокурора хорошего послабления для Авы.

И всё же, и всё же в этом бизнесе не могло быть никаких гарантий. Над ними по-прежнему висела угроза попасться в лапы предвзятому, злобному или просто чрезмерно усердному судье.

Вскоре Ава начинает зевать, а Винни говорит: тебе нужно немного отдохнуть, на что её подруга отвечает: если мы выиграем суд, мне хватит адреналина ещё на неделю. Если мы проиграем, в тюрьме будет вагон времени, чтобы выспаться.

Череп Винни словно сжимают тиски.

– Не смей даже шутить об этом.

– Расслабься, – говорит Ава. – Это всё, что нам сейчас осталось.

Все утро Винни мерит шагами гостиную, слишком нервная, чтобы есть, даже чтобы выпить свой любимый двойной эспрессо. Каждые несколько минут она проверяет время. Ава сейчас в суде, может быть, в этот самый момент она поднимается, чтобы выслушать приговор.

Пытаясь отвлечься, Винни включает телевизор и попадает на шоу, где привлекательному холостяку предстоит выбрать одну из девушек, спрятанных за занавеской, пообщавшись лишь с их матерями. Мамы трогательно-беспощадно унижают чужих дочерей, чтобы привлечь внимание к своей собственной, но ревущий голос ведущей раздражает Винни, и она выключает телевизор.

Она расхаживает взад-вперёд по гостиной, пока ноги не начинают болеть. Почему Ава так долго не звонит? Связь, входящая и исходящая, должна нормально работать.

Наконец пронзительный звук разрезает тишину, и Винни несётся к телефону.

– Ну что?

Голос Авы льется ей в ухо. Она говорит так быстро и так громко, что Винни вынуждена попросить её произносить слова медленнее и чётче.

– Давай с самого начала, – говорит она. – Мне нужны все подробности.

Ава начинает с самого начала. Представьте её в новом платье, купленном по этому случаю: мрачном, чёрном, с рукавами до локтей и юбкой до середины икры. Она даже сменила прическу впервые за двадцать лет.

– Теперь волосы едва доходят до мочек ушей. Нет лучшего символа раскаяния, чем остриженная женщина, верно?

Когда судья Линкольн Крамер начал зачитывать дело, Ава так нервничала, что едва не потеряла сознание прямо в зале суда. Вдобавок у судьи был до того гулкий, хриплый голос, что будто сам иудейско-христианский Бог выносил ей приговор.

Надежды Авы рухнули, когда судья описал, как они с презренной Винни Фэнг – он именно так и выразился – обманули десятки невинных людей на сотни тысяч долларов. Вновь восстали из пепла, когда он рассказал о её готовности отказаться от работы на вора в законе Мака Ю Фай. Разгорелись при словах о безукоризненном прошлом Авы – отсутствии неприглядного послужного списка, блестящем образовании и хорошей карьере, стабильном семейном положении. И когда он пришёл к выводу, что по тому, как она с готовностью и добровольно признала свою вину, ясно, что у нее нет явной предрасположенности к преступному поведению, но Винни Фэнг под принуждением склонила её к участию в этом конкретном преступлении, её надежды взлетели до стратосферных высот.

– В данный момент, мисс Вонг, – прогрохотал он, – просмотрев улики и взвесив обвинения, полагаю, я могу понять, кто вы на самом деле.

Ава опустила глаза, выражение её лица было серьёзным и мрачным, поза выражала раскаяние.

– Поэтому я даю вам два года условно плюс компенсацию в размере пятисот тысяч долларов.

В этот момент она потеряла над собой контроль и подняла взгляд, чтобы встретиться глазами с судьей. Слёзы стекали по ее щекам, сверкая, словно драгоценные камни. Это был самый лёгкий приговор, о котором они только могли мечтать.