Дэйв Пельцер - Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство

Сердце билось так отчаянно, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Осталось самое сложное. Я стоял перед выходом из магазина, до победы было рукой подать. Стараясь привлекать как можно меньше внимания, я вжал голову в плечи и прислушался, не стоит ли кто-нибудь за моей спиной. Вдруг меня выследили и теперь требуют, чтобы я остановился? Но пока мне везло. Теперь нужно было открыть дверь ровно настолько, чтобы я смог выскользнуть, а если кто-нибудь решит меня схватить, то ему потребуется приложить дополнительные усилия и потратить лишнее время, таким образом давая мне шанс сбежать. Я улыбнулся своим мыслям, думая, что все предусмотрел.

За стеклянной дверью меня ждали ребята. Они хлопали и весело кричали, предчувствуя мою победу. Джонни уже успел выйти из магазина, так что стоял среди друзей и восхищенно наблюдал за моими действиями. На секунду — на одну-единственную секунду — я отвлекся и подумал, что после этого приключения ребята точно примут меня в свою компанию. В прошлом они иногда жестоко подшучивали надо мной, когда мы гуляли в парке, и я прекрасно знал, что между собой они посмеиваются над «приемышем» Дэйвом, но я молча терпел. Потому что такое внимание все равно лучше, чем ничего.

Расправив плечи и высоко подняв голову, я выскользнул из магазина. К тому моменту ребята уже громко смеялись, привлекая внимание прохожих. Мне показалось, что кто-то вышел из магазина вслед на мной. Когда я протянул модель самолета Джонни, смех усилился. Сам Джонс хохотал так, что с трудом держался на ногах. Я позволил себе расслабиться и посмеяться вместе со всеми.

— Дэвид, — простонал Джонни. — Я бы хотел… о нет, это слишком! — прыснул он. — Я бы хотел, чтобы ты познакомился с моим папой.

В тот же миг мои ноги превратились в ледяные тумбы. Повернувшись, я увидел, что за моей спиной все это время стоял мужчина в красной рубашке сотрудника магазина с табличкой «Управляющий мистер Джонс».

Он вырвал игрушечную модель из моих рук, а потом схватил меня за футболку. Опустив голову, я зашел в магазин. Когда стеклянная дверь закрылась за спиной мистера Джонса, я увидел, как ребята вскочили на велосипеды и уехали, весело выкрикивая «Попался!».

— Мы уже давно следим за тобой. Сын рассказал о том, что ты делаешь… Дэвид.

Я закрыл глаза и сокрушенно подумал, каким же дураком я был. Нет, я переживал не из-за того, что крал. Все это время я прекрасно осознавал, что поступаю плохо, и принимал это как факт. И я так же чувствовал, что когда-нибудь удача отвернется от меня. Но чтобы меня поймал отец кого-то из ребят! Я слышал, что Джонни сам таскает шоколадки из магазина по соседству. «Нужно было догадаться! — угрюмо подумал я. — Ведь знал же, что они никогда не примут меня и не будут считать ровней».

Через час я вернулся к Лилиан. Едва открыв дверь, я услышал, что она вскочила с дивана и направляется в мою сторону. Я поднимался по лестнице, а миссис Катанзе стояла наверху, уперев руки в бедра. И лицо у нее было ярко-красное.

Сев за кухонный стол, я приготовился слушать, как она ругает меня и сообщает о своих последних наблюдениях за моим поведением. Пока Лилиан говорила, я просто смотрел куда-то сквозь нее и кивал, так как знал, что от меня требуется хоть какая-то реакция. Затем я попытался убедить миссис Катанзе, что мне очень жаль. Едва слова извинения вырвались наружу, они даже мне самому показались неубедительными. Я не верил в то, что говорю. Когда Лилиан закончила меня ругать, я поплелся в свою комнату и пролежал на кровати остаток дня, бездумно таращась в потолок. Миссис Катанзе сказала, что я буду под домашним арестом всю следующую неделю. «Большое дело!» — хмыкнул я про себя.

Вскоре после того как Руди вернулся с работы, меня снова позвали на кухню. Я тоскливо вздохнул: «Начинается второй раунд…»

— Понятия не имею, что с тобой творится, — сразу начал мистер Катанзе, — но лучше тебе меня послушать. Я не собираюсь терпеть воров в своем доме! Я знаю, что сам смотрел сквозь пальцы на некоторые твои действия, да и Лилиан была с тобой не слишком строга. Не отрицаю. Я также знаю, что в прошлом тебе жилось несладко, но… больше такое поведение я терпеть не намерен. Твоя мать постоянно названивает. Ты ругаешься, обманываешь, дерешься с другими детьми, хлопаешь дверью — ты хоть представляешь, сколько стоят двери? Представляешь?

Я покачал головой.

— Больше, чем ты когда-либо сможешь заработать. Я сам работаю целыми днями, потому что люблю вас, дети. Но с этим я мириться не намерен. Ты слышишь меня? — рявкнул Руди.

Я кивнул, хотя мне было все равно, и мистер Катанзе это прекрасно знал.

— Это ты таскаешь мои сигареты?

— Нет, сэр! — вскинулся я.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — холодно посмотрел на меня Руди. — Значит так, если я услышу, что ты снова попал в неприятности… твоя маленькая задница отправится в Хиллкрест.

— В Хиллкрест? — Я почувствовал, что кровь отхлынула от лица.

— О, теперь ты меня слушаешь! Поспрашивай других ребят… — Руди махнул рукой в сторону. — Например, Ларри-младшего. Я его уже раза два туда возил, так, Ларри?

Ларри-младший, все это время тихо посмеивавшийся надо мной за спиной Руди, мигом посерьезнел. Мне даже показалось, что я заметил испуг в его глазах.

— Да, пап, — робко ответил он, склонив голову.

— Я не хотел этого делать, потому что ты еще маловат, но, видимо придется. Если потребуется, я тебя волоком дотащу до машины. Запомни, есть два рода людей, которых я не терплю: лжецов и воров! — выпалил Руди, в то время как миссис Катанзе подошла к мужу и попыталась его успокоить. — И Лилиан может выплакать себе все глаза, но будет так, как я сказал. Я ясно выразился, молодой человек?

Я кивнул.

— Тебе что, гордость не позволяет внятно ответить «да» или «нет»? — раздраженно произнес мистер Катанзе.

— Да, сэр! — дерзко ответил я. — Я все понял!

— Тогда марш в свою комнату. Ты под домашним арестом.

Я сидел на кровати и чувствовал, как внутри все так и бурлит. «Подумаешь! — твердил я про себя. — Под арестом! Большое дело». Я не сердился на Руди и Лилиан за то, что они меня отругали. Я даже на ребят не злился, хотя они меня подставили. Нет, я был в ярости от того, что позволил себе ослабить защиту. «Дэвид! — кричал я. — Как ты мог быть настолько глупым?» Я даже вскочил с кровати и начал ходить туда-сюда по комнате, все больше и больше переживая по поводу того, что творится в моей жизни.

На следующий день я делал работу по дому спустя рукава. Два-три раза махнул метелкой, вместо того чтобы нормально вытереть пыль, и пылесосил так, что на ковре это почти не отразилось. Когда с делами было покончено, Руди повез Лилиан за покупками. Оставшись в одиночестве, я забрался в кресло с регулируемой спинкой (обычно в нем сидел мистер Катанзе) и стал переключать каналы. А когда понял, что утренние мультики уже идут, потерял интерес и к этому занятию.

Я медленно сполз с кресла и подошел к окну в гостиной. «Может, папа приедет завтра?» — подумал я, а потом отругал себя за глупость. Внезапно шум с улицы привлек мое внимание. Мимо нашего дома проехал какой-то мальчик на велосипеде. Я помчался в комнату, вытряхнул деньги из копилки, схватил куртку и сбежал вниз по лестнице. Затем с гордостью вытащил собственный велосипед и специально хлопнул дверью так сильно, как только мог. Я решил убежать от Лилиан и Руди.

Подгоняемый попутным ветром, я несся по улицам Дэли-Сити прямо к кинотеатру «Серрамонте-6». Решение было принято, так что я ни о чем не думал, и на душе у меня было совсем легко. Прицепив велосипед к ограде, я купил билет и посмотрел фильм про Джеймса Бонда три раза подряд, после чего перешел к другим картинам. Вечером смотритель кинотеатра выгнал меня, чтобы закрыть заведение на ночь. И вот тогда я начал сомневаться в разумности своего решения… Отцепив велосипед, я почувствовал, как промозглый холод забирается под куртку. Когда желудок недовольно заурчал, я полез в карман, чтобы пересчитать свои сбережения. Два доллара тридцать центов. Я вздохнул, убрал мелочь и приказал желудку заткнуться, после чего стал думать о том, где укрыться на ночь. Чтобы согреться, я вскочил на велосипед и принялся изо всех сил нажимать на педали. И только проехав мимо последних знакомых домов, в чьих окнах постепенно гасли огни, я понял, что время близится к полуночи.

Вскоре я оказался на улице, ведущей к моей старой начальной школе. Я проехал мимо игровой площадки, откуда доносился тоскливый скрип качелей на ветру. Затем слез с велосипеда и повел его вверх по бесконечному подъему Истгейт-авеню. Оказавшись в самом начале Крестлайн-авеню, я, как и несколько недель назад, спрятался в кустах и принялся пристально всматриваться в туманную улицу.

Я не мог побороть желание проехаться по дороге, но благоразумно остановился за несколько домов до маминого. Мягкий желтый свет пробивался из-за штор ее спальни. Интересно, мама когда-нибудь меня вспоминает? Я стал думать, как моим братьям живется в ее доме, но в этот момент холодный ветер дунул мне прямо в затылок, и я поторопился поднять воротник куртки. В тот миг я вдруг понял, что дом, за которым я тайком наблюдал, перестал быть любимым местом скаутов (мама была замечательной вожатой, другие дети мне завидовали, потому что не знали, какая она на самом деле) и больше не славился лучшими рождественскими украшениями в квартале (много лет назад мама начинала готовиться к этому празднику чуть ли не сразу после Дня благодарения). Когда мама выключила свет в спальне, я произнес молитву, после чего развернулся и поехал назад к кинотеатру. Ту ночь я провел, свернувшись калачиком под внешним выходом кондиционера, и к утру промерз буквально до костей.