Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение
(Это все не всерьез! — тупо повторил про себя Веничка. — Я в параллельном мире. Это всего лишь игра.)
— Слушай, Нин, — вслух произнес он. — Все равно ты мне скажешь. Хочешь ты того или нет, — он достал из кармана нож и демонстративно раскрыл его. — Считай, что я рехнулся, сошел с ума от ревности — что угодно считай! только скажи мне! Считай, что я сумасшедший, в конце концов! А с сумасшедшими не спорят!
Нина некоторое время переводила взгляд с его лица на нож и обратно, потом судорожно всхлипнула и с трудом выдавила из себя: «Это была не я, Веничка. Твой друг ошибся. А теперь, пожалуйста, освободи меня. Мне страшно».
Веничка тяжело вздохнул. Теперь предстояло самое трудное. Самое ужасное. Но следовало довести все до конца. Иначе не стоило и затевать. Он должен быть уверен! А на второй такой подвиг сил у него уже не хватит.
Это все не всерьез! — как попка повторил про себя он и, поигрывая ножом, подошел к девушке вплотную.
— Ты лжешь мне, — сказал он вслух. — Говори правду!
* * *
Веничка стоял с окровавленным ножом в руках, смотрел на всю залитую кровью, лежащую на земле без сознания Нину и не верил собственным глазам. Неужели это он все сделал?! Он вообще плохо понимал, что происходит. Последние несколько минут он действовал словно в каком-то чаду.
Резал ножом тело Нины, механически повторял: «Говори правду!» — и снова резал. Резал, резал, резал... Нина кричала, плакала, молила о пощаде, а потом вдруг затихла. Веничка автоматически нанес еще несколько ударов, прежде чем понял, что она без сознания. Последние удары были слишком сильными и глубокими. Похоже, он переусердствовал.
Пожалуй, пора возвращаться, — вяло подумал Веничка и вытер зачем-то нож о рубашку. — Зато теперь я уверен. Костик, дурак, спьяну ошибся! А я и поверил. Да. Но теперь я знаю. Что никого у нее нет, и что она меня любит.
Он снова взглянул на неподвижно лежащее в луже крови тело девушки.
А это все не всерьез! — в очередной раз напомнил он себе и глупо хихикнул. — Это все шутка. Игра. В реальном мире она жива и здорова! Шашлыки сейчас будем вместе есть и вино пить.
Нина застонала и открыла глаза. Веничка посмотрел на нее и почувствовал вдруг такую безумную жалость, что, казалось, сердце его сейчас разорвется.
— Это все не всерьез, — безжизненным голосом пробормотал он свое обычное заклинание. — Это не всерьез!
Девушка пыталась что-то сказать. Изо рта у нее пошла кровь, она хрипела, захлебывалась ею, но упорно пыталась что-то сказать.
— Что? — низко наклонился к ней Веничка. — Что?
— Клещ, — прошептала наконец Нина и из последних сил указала куда-то глазами. Веничка автоматически проследил за ее взглядом и увидел маленькое, ползущее по его рубашке насекомое. — Сними... Укусит... Энцефалит... — она успела еще улыбнуться Веничке, после чего в горле ее что-то забулькало, заклокотало, она длинно-длинно-длинно с присвистом вздохнула и уже не выдохнула. Глаза ее остекленели.
— Это все не всерьез! — мертвым голосом громко объявил в пространство Веничка и закрыл девушке глаза. — Это все игра!
Он чувствовал себя так, словно и сам только что умер вместе с ней. Не ее убил, а себя.
Веничка выпрямился, бросил долгий прощальный взгляд на окровавленное тело своей возлюбленной и привычно сосредоточился, готовясь прыгнуть назад, в реальность.
Раз!.. — в последний момент он понял вдруг, что что-то идет не так, но изменить уже было ничего невозможно.
6.
Веничка с болезненным, граничащим с ужасом изумлением оглянулся. Он опять сидел на семинаре английского. На том самом, с которого все и началось. Он это знал. Знал точно. Что это именно тот самый семинар. Не какой-то другой, а именно тот самый. Знал вот, и все!
Он каким-то непостижимым образом вернулся в свое прошлое. Когда не было еще в его жизни ни Нины, ни всех этих его похождений в параллельном мире. Вообще ничего еще не было! Только Костик и пиво.
Веничка быстро прислушался к себе. Пусто! Он больше не мог переноситься в тот, другой мир. Путь туда был для него отныне закрыт. Хотя нет! Одна тоненькая ниточка еще все-таки осталась. В одно место он мог еще при желании вернуться. В то самое, откуда он только что прибыл. В лес.
Веничка встал и, не обращая внимания на возмущенные окрики преподавательницы и удивленные взгляды сокурсников, быстро направился к выходу.
(Как тогда, когда все только начиналось, — неожиданно пришло ему в голову. — Только теперь все действительно наяву происходит.)
Выскочив из института, он бегом бросился к метро. Адрес Нины он помнил прекрасно.
* * *
— Простите? — Нина недоуменно подняла брови, с удивлением глядя на неподвижно стоящего у двери незнакомого молодого парня. Тот ничего не говорил и лишь молча смотрел на нее каким-то странным и напряженным взглядом. Казалось, он хочет что-то сказать и не решается. — Простите? — с еще большим удивлением снова спросила Нина. — Вам кого?
— Что там, дорогая? — подошедший сзади муж ласково обнял ее и нежно поцеловал в шею. Потом вопросительно взглянул на все так же безмолвно стоявшего парня. — Да, я Вас слушаю?
Веничка на секунду закрыл глаза, повернулся и медленно побрел к лифту. За спиной его хлопнула дверь.
* * *
— Ну вот и все, — Веничка, сидя на корточках, гладил Нину по волосам и разговаривал с ней, словно с живой. — Видишь, как у нас все с тобой повернулось?.. Да-а... Ты прости меня, ладно? Ты же все понимала всегда. Еще лучше, чем я. Это я дурак. Дураком был, дураком и остался. Но я любил тебя. Любил! Больше всего на свете. Больше себя. Да-а... Как только может любить женщину мужчина.
Он поискал глазами нож. Протянул руку и взял его.
Куда, в сердце?.. Нет, только не в сердце! — грустно усмехнулся он. Губы его прыгали. — Сердце у меня каменное. Еще нож сломаю.
Веничка нащупал на шее пульсирующую жилку и аккуратно приставил к ней острие ножа.
— Вот так! — он опять посмотрел на лежащее на земле тело своей бывшей возлюбленной. — Помолись там за меня в раю, счастье мое. Тебя Бог услышит. Как там у Шекспира? «Мои грехи в своих святых молитвах, Офелия, о нимфа, помяни». Помяни. Пожалуйста.
Веничка глубоко вздохнул, задержал дыхание и резко и изо всех сил надавил руками на рукоятку. Перед глазами его все завертелось, выплыло и исчезло смеющееся лицо Нины. Потом все погасло. Навсегда.
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Могло ли у того человека все сложиться по-другому?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Да. Он мог быть счастлив.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 69-й
И настал шестьдесят девятый день.
И сказал Люцифер:
— Сегодня мы продолжим вчерашний урок. О путях к счастью.
ГОЛОС
«Какое общение у горшка с котлом?
Этот толкнет его, и он разобьется».
Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова
1.
Лямин угрюмо смотрел в окно. Что за погода! Холод.., с неба какая-то мерзость мелкая сыпется... «Мерзость».., «изморось»... Почти и звучит-то одинаково! Синонимы, блядь! Триппер просто какой-то!..
Он последний раз с отвращением посмотрел на улицу и пошел заваривать кофе.
В такую погоду вешаться хорошо! — неожиданно пришло ему в голову. — Чехов, кажется, что-то подобное писал, в какой-то своей пьесе... Что у меня за мысли!.. — с тоской подумал Лямин, включая чайник. — Это на меня погода так действует! Напиться, что ли? С горя.
— С горя? А какое у тебя горе-то? — внезапно услышал он чей-то совершенно отчетливый, насмешливый голос.
Лямин вздрогнул и обернулся. Естественно, никого! Да и кто тут может быть, если он один в квартире?
— Что со мной? — криво усмехнулся Лямин и поискал глазами сигареты. — Голоса уже слышать начал!..
Руки дрожали. Лямин, наконец, закурил и несколько раз глубоко затянулся, постепенно успокаиваясь.
— Вот черт! — он покачал головой и щелчком стряхнул пепел. — Нервы, Вячеслав Гонбаевич, нервы...
— Гонбаевич?!.. Ну и отчество же у тебя! Удмуртское, что ль?
Лямин уронил сигарету, подскочил и принялся в страхе озираться.
— Да не озирайся ты, не озирайся!.. Все равно никого не удивишь! Я у тебя внутри. В голове. Внутренний, так сказать, голос. Хе-хе!
Лямин замер и стал в ужасе прислушиваться к себе. К своим внутренним ощущениям. Он чувствовал себя так, словно в одежду ему заполз только что какой-то ядовитый клоп или паук, который может в любой момент укусить. И ты теперь судорожно-брезгливыми движениями торопливо ощупываешь себя всего, пытаясь поскорее найти его, это проклятое насекомое, и в то же время содрогаясь от отвращения при мысли, что можешь в любой момент пальцами на него наткнуться.
Ничего!
— А что ты надеялся обнаружить?
Лямин почувствовал мгновенно выступившую на лбу испарину и липкую, обессиливающую слабость и дурноту. Сомнений не было! Голос действительно звучал внутри его. В голове.
— Господи! Я сошел с ума! И меня теперь посадят непременно в сумасшедший дом! — эта простая мысль была настолько кошмарна и в то же время до такой степени безусловно-очевидна, что Лямин чуть не визжал от тут же захлестнувшего его панического, чисто животного страха.
