Мария Эрнестам - Под розой
— Я решил, что ты будешь рада моему приезду. Я свободен только на выходные, но так по тебе соскучился… Прости, что не позвонил, я просто поехал в аэропорт и сел на первый же рейс в Стокгольм. Бог мой… как я рад снова тебя видеть!
Он стоял, держа букет перед с собой, как щит. Рюкзак лежал у его ног. Это был мой Джон. Те же темные волосы, тот же улыбчивый рот. Я оторопела. Так мы и стояли несколько минут со стеной из роз между нами, пока мое тело не решило все за меня. Я подошла к Джону и взяла его лицо в свои ладони, как когда-то он — мое. И слезы хлынули у меня из глаз. Слезы радости. Разве могло быть иначе?
Я так разволновалась, что даже не сообразила пригласить его войти. Это сделала мама, прибежавшая посмотреть, не к ней ли пришли. Сначала она увидела розы:
— Какая прелесть! Как раз то, что мне нужно… Я…
Тут она поняла, что посетитель ей незнаком, и вопросительно уставилась на меня. Ко мне вернулся дар речи, и я представила их друг другу. Мама оправилась от шока первой:
— Ну входи, входи же. У Евы не хватило ума тебя впустить. Она, наверное, решила, что ты так и будешь стоять на пороге весь день. Кстати, как ты, наверное, уже догадался, я Евина мама.
Она улыбнулась ослепительной, призывной улыбкой и протянула Джону ухоженную руку с накрашенными ногтями. Он после короткого колебания поднес ее к губам и поцеловал, а мама довольно расхохоталась.
— Не существует мужчин галантнее англичан. Как это мило! Ты приехал как раз вовремя. Сегодня мой день рождения. My birthday.
Хотя мама не раз бывала в Лондоне и общалась с иностранными партнерами, она говорила по-английски не очень хорошо, зато эмоционально. Джон растерянно переводил взгляд с нее на меня. Потом он нашелся: осторожно разделил букет на две части и протянул цветы нам обеим:
— Тогда справедливо будет, что вы обе получите цветы.
Мама схватила свои и зарылась в них лицом, потом с улыбкой сказала:
— Они пахнут божественно. Как ты узнал, что розы — мои любимые цветы?
Джон улыбнулся и ответил, что не мог этого знать, просто ему, как и мне, нравятся розы. Он посмотрел на меня, и мне захотелось отвлечь его внимание от мамы, но я не могла выдавить из себя ни слова.
— Пойдем в кухню и поставим цветы в вазу. Пока Ева соберется сделать это, они успеют завянуть. Снимай куртку. Хочешь выпить?
— С удовольствием, — ответил Джон, и когда мама скрылась в кухне, посмотрел на меня вопросительно.
— Похоже, она в хорошем настроении. А ты говорила, что она стерва.
— Не всегда, — ответила я.
«Только по отношению ко мне», — добавил Пиковый Король в моей голове, но Джон его не услышал. Он просто обнял меня, и я почувствовала, как бьется его сердце под курткой, как его щетина царапает мне щеку, ощутила знакомый запах, смешанный с ароматом роз, вспомнила лето и вкус его губ.
— Ты как роза, которая цветет круглый год, не забыла? — прошептал он мне в волосы и поцеловал. Его теплые губы заставили меня забыть о том, что мама поблизости. Только услышав смех, я вспомнила о ее существовании.
— Хватит обжиматься. Это мой день рождения, и мы будем его отмечать. Возражения не принимаются, — сказала она Джону.
Он отпустил меня и посмотрел на нее, стоявшую с двумя вазами в руках: черной и белой.
Она расхохоталась. Джон тоже засмеялся, сначала осторожно, потом свободнее, и эта сценка предстала перед первыми гостями: смеющиеся мужчина и женщина с двумя вазами, полными роз — и я, которая смотрит на них, словно превратившись в соляной столб.
Скоро дом наполнился людьми, нас с Джоном зажали в угол, а гости все прибывали и прибывали. У мамы раскраснелись лицо и шея, она радостно обнимала и целовала друзей. Розы она поставила на пол. Я думала, цветов будет много, но никто ничего не принес. Один из новоприбывших произнес речь. Похоже, это был кто-то из маминого начальства. У него были черные кудрявые волосы, узкий черный пиджак и элегантные туфли.
— Прошу внимания! — начал он и прокашлялся. Потом повернулся к маме и протянул к ней руки. — Посмотрите на эту женщину! Красивая и элегантная, с безупречным вкусом, она пример для всех сотрудников нашей компании. Умная и веселая, настоящая душа коллектива. Ты всегда даришь нам только радость. И мы решили на этот раз не дарить тебе банальные цветы и вино, рассудив, что ты уже взрослая и сама знаешь, чего хочешь. Поэтому мы собрали тебе кругленькую сумму. Пусть у тебя и не юбилей, кто знает, сколько нам осталось, поэтому давайте жить сегодняшним днем. Это тебе от нас! С любовью! — Он подошел к маме и обнял ее. Она обняла его в ответ.
— Не могу оторваться! — рассмеялась она. Когда они, наконец, выпустили друг друга из объятий, в руке у мамы был конверт.
Она жадно облизала губы и разорвала его. Бумага полетела на пол, как всегда, когда она распаковывала подарки. Мама вытащила пухлую пачку купюр и начала пересчитывать деньги под одобрительные возгласы гостей. Потом подняла глаза и ослепительно улыбнулась:
— Спасибо! Спасибо вам всем! Как мне повезло с друзьями! Вы заслуживаете самого лучшего! К черту домашние котлеты. Я же могу делать с этими деньгами, что захочу, так? Тогда мы едем в ресторан! Я приглашаю! — крикнула она под торжествующий крик толпы.
— Какая женщина! Какая женщина! — воскликнул светловолосый мужчина, а две женщины бросились маме на шею.
Джон, с удивлением наблюдавший за этим спектаклем, обернулся ко мне.
— Что происходит? — спросил он. Я объяснила, что в качестве подарка друзья собрали маме деньги, а она решила пригласить всех в ресторан. У Джона челюсть отвисла.
— Необыкновенная женщина, — сказал он. Я хотела было возразить, но тут к нам подошла мама и взяла Джона за руки:
— Ты тоже идешь с нами! И не отказывайся. Ева не любит развлекаться и танцевать, но ты-то наверняка любишь. В свой день рождения я хочу видеть только счастливые лица. Мы берем такси и едем на Юргорден[9]. И ты с нами!
Меня затрясло. Я в панике повернулась к Джону, но не успела вставить ни слова, как он уже ответил, что, разумеется, мы поедем, было бы невежливо отказать имениннице. Он сказал это, обращаясь к нам обеим. Пока мы ждали такси, я наблюдала за ним, а он не сводил глаз с мамы, весело болтающей с гостями.
— Джон… ты действительно хочешь ехать?.. Я себя не очень хорошо чувствую… И предпочла бы побыть наедине с тобой. Не могли бы мы…
Он наморщил лоб.
— Я думаю, невежливо не пойти с ними. К тому же у нас еще будет время побыть вместе. Это прекрасная возможность узнать твою маму поближе. У нас вся ночь впереди, Ева.
Он сказал это так уверенно, что я загорелась при мысли о том, как мы останемся вдвоем. А еще я подумала, что неправа, не желая делить Джона с другими. Я не хотела уподобляться Анне, ведь это привело к трагедии. Поэтому я велела своему темному «я» заткнуться, пошла к себе и переоделась во что-то более приличное. Я расчесала волосы, отругала себя за то, что не помыла их, и к моменту, когда гости рассаживались в такси, была готова идти в ресторан. Мама с Джоном стояли у машины. Увидев меня, она буквально затолкала его в салон и повернулась ко мне:
— Запри дом, Ева. Тебя ждет другое такси.
Она села в машину, захлопнула дверцу, и такси рванулось с места. Я выключила везде свет, задула свечи, заперла дверь и побежала ко второму такси. Кудрявый мужчина и женщина в оранжевом платье уже сидели на заднем сиденье, и как только я села, машина тронулась. Остальных такси уже не было видно.
— Как приятно оказаться между двумя такими элегантными дамами, — засмеялся кудрявый. Он представился Гуннаром и обнял нас обеих за плечи. В нос мне ударил сильный запах лосьона после бритья, смешанный с ароматом духов женщины в оранжевом, и голова у меня разболелась еще сильнее. К тому же я чувствовала, что меня лихорадит. Гуннар тем временем продолжал: — Какая потрясающая женщина твоя мать! Никогда не забуду, как она объявила: «На эти деньги мы поедем в ресторан! Я приглашаю! Я приглашаю!» Таких — одна на миллион. Ее не волнует, что думают другие. Хочу сказать тебе, Ева, твоя мама особенная!
— Особенная, — подтвердила оранжевая женщина, подкрашивая губы. Я зачарованно наблюдала за тем, как она достала из сумочки помаду, надула губы и, накрасив, погляделась в зеркальце. — Твоя мама всегда в хорошем настроении, — сказала она, убирая помаду. — С ней так весело! Она все время придумывает всякие развлечения. Тебе повезло с ней, вот моя мать только сидит дома, поливает цветы и ест, а жизнь проходит мимо. Твоей маме это не грозит. У нее есть чему поучиться.
Их голоса доносились до меня как в тумане. Я не понимала, о чем они говорят. Меня подташнивало, но, слава богу, мы уже приехали на Юргорден и остановились перед заведением под названием «Хассельбакен». Я выскочила из такси и, плюнув на гардероб и своих спутников, стала пробиваться среди нарядных платьев, потных спин и налаченных причесок к танцевальной площадке. Там тоже было полно народу, и сначала я видела лишь пеструю массу, покачивающуюся в такт музыке. Потом глаза начали различать отдельные детали в виде элегантных костюмов, ярких юбок, прозрачных чулок и сверкающих драгоценностей. Наконец я увидела маму с Джоном.
