Джон ОФаррелл - Это твоя жизнь
Стоял благоуханный август, и тусовочная жизнь, казалось, замерла. Сифорд заполонили дикари, которые гасили обгоревшую кожу литрами холодного пива. Простой выход на улицу уже требовал усилия. Меня узнают, придется изображать дружелюбие и бодрость. Решимость отпускников напиться превращала их фамильярность в чистое хамство. Как-то вечером по пути домой меня остановил пьяный тип, жующий кебаб, с таким здоровенным пузом под футболкой клуба «Челси», что я невольно подумал, вряд ли он за них играет. Пьянчуга скалился и тыкал в меня пальцем, изо всех сил подбирая слова, чтобы описать мой статус кумира.
— Гы! Ты, что ли, тот хрен с этого, как его там? — он схватил меня за руку, чтобы я не удрал, пока он не покажет добычу приятелю. — Слышь, Терри, это же тот самый хрен с этого, как его!..
— Во, блин, ну точно! Слышь, братан, ты это, давай-ка, скажи «Кстати о гибких дисках!».
— Нет, спасибо.
— А ну говори!
— Не хочу.
И тут их восторг сменился гневом, потому что я нарушил обязанности знаменитости.
— Тебе, что ли, западло, ты, цуцик сраный?!
И он ударил меня по губам с такой силой, что я неуклюже упал и треснулся затылком об асфальт.
— Мягкий как говно! Кстати, о гибких дисках! — И они заржали, бросив меня со вкусом крови на зубах.
Какое-то время после этого я чувствовал себя дома как в осаде — одинокий, запаршивевший, небритый, с психованной псиной под боком и стопкой чистых листов перед глазами. Чтобы сойти с ума, много времени не надо. Моей единственной связью с человечеством была Тамсин, если только она годится для такой роли. Теперь колец у нее в губах было столько, что можно вполне повесить пару занавесок. Я начал ежедневно нанимать ее для прогулки с Бетти, чтобы самому вообще не выходить.
— Как там твоя мама? — спросил я как-то.
— Нормально, — буркнула Тамсин, видимо разозлившись, что я предпочитаю говорить о Нэнси, а не о ней.
Судя по всему, ей опять пора было на прием к собаке-психиатру. Нэнси обнималась с Бетти так, будто они сто лет не виделись, хотя только что провели час вместе. Ладно, Бетти, вытаскивай блокнот и надевай очки.
— Хорошая собачка, умная собачка, — сказала Тамсин, плюхаясь на диван. — Бетти, как ты считаешь, твой папа не станет ругаться, если я попрошу его об одолжении?
— Ну, я не могу сказать, пока не узнаю, в чем дело.
Тамсин еще немного поборолась с Бетти, которая столь энергично вылизывала ей лицо, что я испугался, как бы собака не подхватила столбняк.
— Я вот тут думала, может, привести к тебе на концерт Кельвина, — сказала Тамсин, глядя в глаза собаке. — Вот если бы ты потом как бы случайно подошел, поздоровался и поговорил со мной, а я бы тебя познакомила с Кельвином, он, может, заинтересовался бы мной.
— Извини, Тамсин, но это невозможно. — Ее лицо исказилось от горя, словно на этот план она сделала ставку всей своей жизни. — Ты же знаешь, я никогда не разглашаю место своего выступления. К тому же Кельвина должна интересовать ты, а не я.
— Но я же знакома со звездой, — прохныкала Тамсин. — Я только этим и интересна.
Тоскливее, пожалуй, ничего не придумаешь. Тем более что она вовсе не знакома со звездой.
— Не будь смешной! Да на свете полно парней, которых ты просто притягиваешь, — сказал я, силясь представить работника с фабрики магнитов. — Нет-нет, извини, ничем не могу помочь. Очень жаль.
— Но что же мне еще делать? — спросила она и умолкла. После минуты тягостного молчания Тамсин снова угрожающе потянулась к ядерной кнопке: — Бетти, ты бы завидовала, если бы у меня от Кельвина был ребенок?
— Опять! — заорал я, разозленный шантажом. — Ну и рожай тогда, идиотка! Искалечь себе жизнь, раз тебе так хочется. Удерживать не буду.
Я попытался снова сесть за работу, но всего-то и смог написать: «Позвонить Нэнси насчет Тамсин». Записку я положил рядом с телефоном, чувствуя себя виноватым, что так и не рассказал Нэнси о несуразной идее ее дочери насчет беременности. Мне было стыдно за раздражение на четырнадцатилетнюю девочку, которая якобы не давала мне выдумывать шутки.
После того разговора Тамсин перестала приходить ко мне, и через несколько дней я наконец-то позвонил туда, куда собирался позвонить уже несколько месяцев. Длинные гудки раздавались слишком уж долго для крохотной квартирки Нэнси, а потом послышался сигнал и автоответчик известил меня (и всех случайно позвонивших грабителей), что они с Тамсин уехали на каникулы в Нормандию. В такие поездки мы всегда отправлялись вместе. Я позвонил Крису, Норману и Панде. И никого не застал. После чего наконец дозвонился Дэйву на мобильник.
— Алло? — проорал он удивленно.
— Дэйв? Это Джимми!
— Привет, незнакомец. А разве за тебя теперь не секретарша всех обзванивает?
— Ты где?
— Мы во Франции, а ты что думал? Август ведь, пора и в отпуск.
Возле телефона на стене висели фотографии в рамках — снимки из поездок прошлых лет. Мы плыли на пароме из Ньюхейвена, или ставили палатки, сражаясь с ветром, или мотались по берегу с бутылками дешевого вина.
— О! Я не знал, что в этом году вы тоже едете.
— В смысле, раз ты так занят, всем отпуск отменить?
— Да нет, просто я не знал, что вы уезжаете… Я бы тоже, может, выбрался на денек-другой.
— Что? Звезда в турпоходе? А чертов шезлонг кто таскать будет?
На одной из фотографий Дэйв обнимал Нэнси. Раньше меня это не беспокоило.
— А у Нэнси все в порядке?
— Погоди-ка, Джимми. L'addition, s'il vous plait.[61] — Я слушал, как он говорит по-французски со своим преувеличенно йоркширским акцентом. — Мы сейчас в creperie.[62] Панда говорит, что это ресторан из крепа. Но я думаю, что вполне сойдет. — Я услышал, как все засмеялись. — Можешь вставить в свое выступление, Джимми, если хочешь.
— Спасибо. У всех все в порядке?
— Ага, все в порядке, Джимми. Тамсин что-то дуется, зато польза от нее огромная, есть кому повесить в ноздри запасные шампуры.
И я снова услышал, как все хохочут, после чего сказал, что увидимся, когда они вернутся. Это же я придумал шутить над Тамсин. А Нэнси сейчас игриво ударила по руке Дэйва.
В тот день я даже и не пытался работать. Они, наверное, решили мне не говорить, что едут в отпуск Кто-нибудь вспомнил: «А как насчет Джимми? Зовем?» — и они согласились, что смысла нет и лучше поехать без меня. Последнее фото, которое я вставил в рамку, было датировано прошлым августом: я стоял далеко в море и махал рукой. Махал на прощанье: пропал без вести, считайте его знаменитым.
На следующий день я снял со стены все снимки. Каждое утро я садился за письменный стол и боролся с головоломкой, надеясь, что прилетит невидимая фея юмора и напишет за меня волшебные слова. Когда же решал, что толку от просиживания штанов нет, то тащил Бетти на прогулку. Бедной собаке приходилось гулять по три-четыре раза на дню, но она впрягалась в это дело с гораздо большим энтузиазмом, чем я. Вот и сегодня, следуя по нашему маршруту до утеса, в сторону моря, я завидовал ее оптимизму.
Как чудно! Вот большой клочок травки! Буду бегать, бегать, бегать, нет, стоп! Вот большая ветка, я ее схвачу, боже, ну и тяжесть, просто подниму за конец и буду таскать кругами, кругами, однако, погодите, вот еще что-то, жужжит рядом, вот я его! Ам! Ам! Ам! Упустила, ну ладно, вверх на холм, покатаюсь на спине, теперь прыг-скок, сломя голову вниз с холма, вот чудо, просто сказка, это же такое веселье, лучше в мире не бывает!
Год назад, встретив здесь, на холме, Билли Скривенса, я пришел в восторг, мне было лестно находиться рядом с ним, я испытывал невероятную радость от того, что дышу одним воздухом со знаменитостью. Но сейчас эта валюта обесценилась. Я повидал вблизи столько знаменитостей, так часто наблюдал их недостатки и слабости, что звезды превратились для меня в простых смертных. Они вовсе не глянцевые чародеи с идеальной жизнью и не одержимы манией величия. Я успел понять, что и у знаменитостей есть свои проблемы, что их снедают те же тревоги и та же неуверенность, что и всех остальных. Кто-то поспокойнее, а у кого-то идиосинкразия разрастается до таких размеров, что малейшая неудача вызывает жуткий невроз. Я видел, как мультимиллионеры утаскивали домой все бесплатные пакетики с салфетками из раздевалки. Я слышал, как одна робкая актриса, забравшись на заднее сиденье своего лимузина, звонила агенту и просила позвонить шоферу, чтобы тот убавил мощность кондиционера. Нет, это не настоящая жизнь.
Разумеется, у них было нечто иное, без чего я так надеялся обойтись. Талант. Именно тот бесконечный золотой запас, который я тщетно пытался сплести из соломы. Я понимал, что не смогу сохранить стиль жизни знаменитости, если не выйду на сцену и не сделаю то, чем прославился. Развязка моего нечаянного эксперимента была близка. Хотя и можно недолго побыть знаменитым просто потому, что ты знаменит, но талант или его отсутствие не скроешь.
