Олег Суворов - Красотки кабаре
– Ну так что?
– Не согласились бы вы, господин Вульф, стреляться из обычных армейских револьверов?
– Не имею ничего против.
– Значит, дело улажено, – с таким облегчением вздохнул Хартвиг, словно бы отступление от дуэльных правил тяжелым бременем лежало на его душе. – Расстояние мы уже отмерили – согласно нашему вчерашнему уговору, оно составляет двенадцать шагов. – Корнет кивнул на две воткнутые в землю сабли. – Ваш револьвер передаст вам капитан Альтенберг. Стрелять будете стоя у барьеров по моей команде. Теперь еще один вопрос, который мы вчера не обсуждали, поскольку понадеялись на наличие дуэльных пистолетов. Сколько патронов заложить в барабан?
Возникла неожиданная пауза, во время которой Вульф и Фихтер впервые обменялись взглядами. Сергей небрежно пожал плечами и уже хотел было произнести нечто вроде: «Да хоть набейте этот барабан до отказа», но лейтенант опередил его:
– Я полагаю, что поскольку господин Вульф рассчитывал на один выстрел, то мы не вправе обманывать его ожиданий. Поэтому, если он не возражает, одного патрона будет достаточно.
«Интересно, – еще успел подумать Вульф, – он так метко стреляет, что надеется ухлопать меня с одного выстрела, или же в нем заговорила совесть? Ведь я же предупреждал его, что вообще не умею стрелять…»
– Да, я согласен, – заявил он, – тем более что инициатива дуэли исходила от господина лейтенанта.
– Ну что ж, – с некоторым разочарованием произнес корнет Хартвиг. – В таком случае вопросов больше нет.
Он отошел к Фихтеру, в то время как к Вульфу приблизился капитан Альтенберг, державший в руках револьвер. Прежде чем передать его Сергею, он открыл барабан, высыпал оттуда пять патронов и аккуратно спрятал их в карман мундира.
– Меня предупредили, что вы не умеете обращаться с оружием… – с полувопросительной-полуутвердительной интонацией произнес он, на что Вульф согласно склонил голову:
– Увы!
– В таком случае соблаговолите взглянуть сюда. Этим движением я взвел курок, после чего вам осталось только навести дуло револьвера на своего противника, ориентируясь по мушке на конце ствола, и плавно, задержав дыхание, нажать на спусковой крючок. Если вы сделаете это одним рывком и слишком быстро, то пуля уйдет вверх, не задев вашего соперника. Надеюсь, что у вас достаточно крепкие мышцы, так что когда вы будете держать револьвер на вытянутой руке, она не будет дрожать. Не вытягивайте ее до конца, пусть рука будет чуть согнута в локте. И еще – старайтесь целиться в туловище, попасть будет легче.
Вульф взглянул на капитана с легкой улыбкой удивления.
– Благодарю вас за столь ценные советы.
– Не за что. Это мой долг как вашего секунданта.
– Кстати, лейтенант Фихтер хорошо стреляет?
– Я не являюсь сослуживцем лейтенанта Фихтера, а потому не могу ответить вам на этот вопрос.
– Ну что ж, тогда позвольте поблагодарить вас еще раз.
Капитан учтиво склонил голову.
– Вы готовы, господин Вульф? – крикнул издалека корнет Хартвиг.
Сергей кивнул и, держа в опущенной руке тяжелый револьвер, быстро направился к торчавшей из травы сабле. К другой такой сабле медленно приближался лейтенант Фихтер.
Капитан Альтенберг и корнет Хартвиг отошли к деревьям, после чего последний громко подал команду:
– Стреляйте!
И только сейчас Вульф внезапно ощутил предательское волнение. Сердце бешеными толчками сотрясало все тело, кровь бросилась в голову, ладони вспотели. Проклятье, неужели это последние мгновения его жизни? Прощай, прекрасная Эмилия, русский литератор умирает во имя любви к тебе!
Заметив, что лейтенант начал поднимать револьвер, Вульф сделал то же самое. Рука дрожала, и мушка прыгала, упорно не желая останавливаться на проклятом гусарском мундире, резко выделявшемся на фоне зеленой листвы.
Момент всеобщей напряженной тишины, когда, казалось, умолкли даже птицы, практически одновременно прервали два громких звука. Это были властный крик «Отставить!» и выстрел.
Вульф дернулся, получив железный удар в висок, после которого в глазах на миг взвилась стая красных пятен, похожих на искры разметанного ветром ночного костра. «Что это? – изумленно подумал он, покачиваясь, но продолжая стоять на одном месте. – Я ранен, убит? Что, черт возьми, стряслось?»
– Немедленно прекратить!
Голос раздавался совсем близко, и Вульф краем глаза различил запыхавшегося комиссара Вондрачека, который появился на поляне в сопровождении двух полицейских. Струя горячей крови обжигала щеку. Кажется, он всего лишь ранен, но как же близко пролетела пуля этого проклятого лейтенанта! Еще бы миллиметр – и он лежал бы на траве с простреленным черепом, лишенный в результате чужой глупости и надменности самого ценного из всех даров жизни – дара самосознания. Внезапная, хотя и запоздалая злоба настолько взбесила Вульфа, что он быстро, мстительно и сильно надавил на курок, забыв обо всех советах любезного капитана Альтенберга. Пусть этот чертов Фихтер тоже почувствует дуновение смерти!
Раздался громкий выстрел, и револьвер подпрыгнул в руке. Через мгновение кто-то с силой вырвал его у Вульфа, который продолжал оцепенело стоять и смотреть вперед – туда, где у барьера замер лейтенант Фихтер. Промахнулся – а жаль!
– Как вы посмели ослушаться моего приказания и выстрелить? – возмущенно рявкнул комиссар Вондрачек. – Я арестую вас за неповиновение властям!
– Какого черта, комиссар, – все еще вне себя от злобы, огрызнулся Вульф. – Я не австрийский подданный и не обязан выполнять ваши приказания!
– Что?!
Только сейчас, после обмена этими нелепыми фразами, Вульф повернул голову и посмотрел на Вондрачека.
– Э, да вы ранены? – резко меняя тон, заметил комиссар. – А ну-ка, дайте ваш платок и наклоните голову.
Вульф послушался, и кровь тут же закапала на траву. Боль от неловких прикосновений комиссара была столь жгучей, что он не удержался от легкого стона.
– Потерпите… Ну, ничего страшного. Пуля содрала кожу с виска – и только. Вам повезло.
– То же самое вы можете доложить Фихтеру, – глухо пробормотал Вульф.
– Подержите платок у виска, чтобы остановить кровь. Эй, лейтенант, будьте любезны подойти сюда!
Пока лейтенант, оставив капитана и Хартвига, шел к ним, Вульф успел задать комиссару один вопрос.
– Откуда вы узнали о нашей дуэли?
– Из вашего собственного письма, – несколько смущенно буркнул Вондрачек. – Оно, кстати, лежит у меня в кармане, и я готов в любой момент вернуть его вам.
– Вы перехватили и прочитали мое письмо к фрейлейн Лукач? – мгновенно вспыхнул от негодования Вульф. – Но ведь это…
– Успокойтесь. Я понимаю ваше возмущение и в утешение могу сообщить, что, кроме меня, никто его не читал. Я вынужден был установить за вами слежку, поскольку ваш знакомый – доктор Сильверстоун – поспешно покинул Вену, а возможно, уже и Австрию, и теперь неизвестно, где его искать.
– Опять Сильверстоун! – вздохнул Вульф. – Этот англичанин становится моим злым гением.
– Господин комиссар? – Подошедший лейтенант вопросительно смотрел на Вондрачека.
– Лейтенант Фихтер! Я официально хочу заявить вам о том, что ваши подозрения в отношении господина Вульфа абсолютно беспочвенны. У меня есть серьезнейшие основания подозревать в несчастье, постигшем вашего дядю, доктора Сильверстоуна. Я вновь допросил свидетеля Гитлера, и тот признался, что англичанин специально нанял его для выполнения одного специфического поручения. Делая вид, что рисует гостиницу «Майстринг», он должен был хорошенько запомнить, а потом и нарисовать господина полковника.
– Но откуда Сильверстоун знал, когда именно дядя заявится в этот городок?
– Я почти уверен, что именно он подстроил встречу между фрейлейн Тымковец и вашим дядей, тем более что к тому времени они уже были любовниками. Более того, господин Сильверстоун пытался шантажировать полковника этой связью, поскольку, по некоторым предположениям, являлся британским шпионом.
– Но кто и зачем убил Берту? – Это спрашивал Вульф, продолжая прижимать платок к правому виску. – Фальва?
– На этот счет у меня есть только догадки, – сухо ответил Вондрачек. – Боюсь, что ввиду сложившихся обстоятельств расследование этого дела так и не удастся довести до конца.
– Каких обстоятельств? – в один голос воскликнули Фихтер и Вульф.
– Война, господа! Сегодня утром австрийское правительство объявило войну Сербии. Надеюсь, что теперь конфликт между вами исчерпан?
После небольшой оцепенелой паузы лейтенант первым протянул руку.
– Очень сожалею, господин Вульф. Надеюсь, что ваша рана быстро заживет.
Сергей переложил платок в левую руку и без особого желания ответил на рукопожатие лейтенанта. После этого, мельком взглянув на двух полицейских, топтавшихся на опушке, он перевел вопросительный взгляд на комиссара:
