Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 2, 2004
Каково?!
Что говорить, для такого чувствительного, как Ю., человека это было труднопереносимо, но вместе с тем, судя по всему, и желанно, такое напряжение нервов дорогого стоило. Тоже ведь своего рода грань между бытием и небытием, а значит, и вожделенная полнота.
Собственно, и с работой у него аналогично получалось (Ю. — переводчик, и неплохой). Брал он помногу заказов (как и авансов, где давали), обкладывался книгами, выбирая, с какой начать для разогрева, даже скоро так продвигался поначалу, а потом вдруг понимал, что явно пожадничал: не только по срокам договорным не успевает, но и вообще что-то не так — не идет, и все. Бывало, что по десять страниц в день, если не больше, делал, а теперь иногда и две через силу.
И чем ближе к назначенной дате, тем хуже. Кошмары по ночам начинают сниться, давление подскакивает, не то что за стол себя не усадить — с кровати встать трудно. Вот уже срок подошел, из издательства звонят, интересуются вежливо, напоминают: дескать, как дела, не пора ли?.. Конечно, пора, ему совсем немного осталось. Между тем иная из работ даже не начата, с другими стопор.
Каково?
Ю., естественно, нервничает — чем хуже дела, тем больше. Но нервничает со странным таким, приятным оттенком: вот он волнуется, переживает, как не чуждый ответственности человек, даже работа из-за этого не клеится. А когда работа не клеится, то возникает вопрос: зачем?
Не зачем работа, а зачем всё? Все вообще, ну, вы понимаете…
Толстовский такой, «проклятый» вопрос.
И оттого, что вопрос такой капитальный, градус переживаний тоже, естественно, выше. Вообще все выше и глубже.
Ю. уже к телефону не подходит: нет его, нет… И жене строго наказывает: он в командировке. Или в больнице. Может же он, в конце концов, попасть в больницу? Хоть бы и от ужаления той же осы (если лето). А сам мается ужасно: всех подводит, перед всеми неловко, даже перед женой, но ничего сделать не может. Чем больше обязательств, тем меньше шансов как-то выйти из положения. К тому же и авансы потрачены, и жизнь коту под хвост…
Но как ему ни худо, однако и сладко тоже: и что худо, и что жизнь зря, и что перспективы туманны. Вроде как близко к отчаянию, но и — к восторгу тоже, отчасти истерическому. Что-то такое во всем этом есть — объемное, полновесное, подлинное, значительное.
Нет разве?
Так бедный Ю. и живет в неусыпном совестливом бдении, пристально отслеживая в организме всякие опасные для его жизнедеятельности процессы. Но и не избегая их, а, напротив, всячески идя им навстречу и даже вызывая их на себя, как отважный воин огонь противника. Смелый, даже в известном смысле мужественный человек, вот только нельзя сказать, чтобы с ним все было благополучно. Дерганый он после того осиного ужаления до того, что общаться с ним нет никакой возможности, да и отношение к нему у знакомых сильно с тех пор переменилось. Если уж совсем честно, то народ его просто-напросто сторонится, потому как неведомо, чего от него ждать можно и какой фортель он в очередной раз выкинет.
Александр Тимофеевский
Игра, которой нет
Тимофеевский Александр Павлович родился в 1933 году. Поэт, драматург. Автор трех лирических сборников. Живет в Москве.
* * *Нас в небе ждет элизиум,А здесь — иллюзион,Мы дни на дни нанизываем,Как будто бы живем.Как будто жить не против,Как будто бы дыша,Как будто бы из плоти,Как будто бы душа.
* * *Планета, словно поезд,Летит в межзвездный мрак,Конечной остановкиНе угадать никак.А мы сидим скучаемИ мнем в руках билет.Давай с тобой сыграемВ игру, которой нет.
* * *Что-то завтраС нами станет,Тяжел каменьШею тянет.Чужих мыслейХоды лисьи.В душе нищейБесы рыщут.
* * *Живешь — умей крутиться,Прикидывайся, ври,Не тронь пера жар-птицы,А если взял, умри.Взял — отправляйся в пекло,Раз возжелал, плати,Сгори до кучки пепла,Иного нет пути.
* * *Душа моя, дева немая,Зачем я с тобой не молчу,Дурацкий колпак надеваю,Дурацкие шутки шучу.Пока так нелепо и жалкоТреплю языком о пустом,Танцует душа, как русалкаС раздвоенным рыбьим хвостом.
* * *Я знал всю жизнь, чего не надо:Не нужен жест, не нужен знак,Не надо слов, не надо взгляда,Оно понятно все и так…Мне б замолчать, пока не поздно,Но в споре долгом и крутомЗачем-то сотрясаю воздух,Жестикулируя притом!
* * *Дрязги, склоки и укорыНе щадим и не прощаем.Наших ссор собачьи сворыОглушают душу лаем.Ночью липнет к окнам морось,Снег за окнами маячит,Спит душа с душою порозньИ во сне тихонько плачет.
* * *Как телу надобен уход,Как нужно языку общенье,Душе необходим уход,Побег, отъезд, невозвращенье.Не от жены, не от трубыНад крышей дома, не от быта!Побег ей нужен от судьбы,Которая душе открыта.
* * *Оказалось, что не воин, что не волен,Бледной немочью четвертый месяц болен.Вот иду за суетою, не за делом,Предо мной покрыто поле снегом белым.Все покрыто пеленою снеговою,И такие же снега над головою.Мне б споткнуться да остаться в этом поле,Затеряться в четырех шагах от воли.
* * *Душа моя стараласьНе потерять лица,Как карандаш, стираласьИ стерлась до конца.А то, что мы любили,Страдание и страх, —Лишь след графитной пылиНа сереньких листах.
* * *Мне прошлого не нужно никакого,Но я хотел бы в мире жить похожем.К примеру, стать в рассказе КазаковаСлучайно им увиденным прохожим.
Сергей Маркедонов
«Вестфальская» Россия
Маркедонов Сергей Мирославович — историк, политолог. Родился в 1972 году. Окончил исторический факультет Ростовского государственного университета. Автор книги «С. Г. Сватиков — историк и общественный деятель» (1999). Заведующий отделом Института политического и военного анализа; кандидат исторических наук. Выступал со статьями в «Знамени», газете «Гражданин», «Русском Журнале» и др. В «Новом мире» печатается впервые.
Региональная политика, находившаяся в 90-е годы прошлого столетия в центре внимания политического класса, экспертов и журналистов, стала теперь темой второго плана. Интерес к ней не идет ни в какое сравнение с тем местом, которое уделяют в наши дни проблемам взаимоотношений власти и бизнес-сообщества или судьбам многострадальной военной реформы. Рассуждения о перспективах развития федеративных отношений в нашей стране по большей части сводятся к вопросу: «Укрупнять ли российские регионы?» Политический заказ российской власти очевиден. Укрепление властной вертикали требует своих «жертв» в виде маленьких автономных областей или республик, которые, по идее (обычно не тождественной практическому воплощению), должны войти в состав более крепких и экономически продвинутых административно-территориальных образований. Принимая во внимание чувствительность российского экспертного сообщества к стабильно высоким рейтингам первого лица государства, можно констатировать, что споры о будущем региональной политики сводятся к обсуждению сроков, темпов и методов «укрупнения» и «укрепления».
Скажем больше. Проблему российской региональной политики поспешили объявить закрытой, и если не окончательно, то в основном разрешенной. В марте 2002 года в России отмечали 10 лет со дня подписания Федеративного Договора Российской Федерации. Противопоставление политики президентов Бориса Ельцина и Владимира Путина по отношению к регионам с неизменной критикой курса первого российского главы стало отправной точкой практически всех политологических исследований или комментариев того времени. При этом сам Договор 31 марта 1992 года рассматривался как значительная уступка аппетитам региональных баронов. Укрепление вертикали власти и укрощение губернаторской вольницы трактовались экспертами как главные завоевания команды нового президента России. Так, руководитель Института политических исследований Сергей Марков среди главных успехов путинской команды особо отмечает «региональную реформу», остановившую «расползание России». Еще более резкие оценки ельцинской региональной политики содержались в редакционной статье сборника «Федерализм и региональная политика в полиэтничных государствах» (М., 2001), вышедшего под эгидой Российской академии наук: «„Эпоха Ельцина“ стала историей. Появилась известная надежда на то, что деградация российской государственности достигла наконец своей крайней точки. Региональная политика, концептуально сформулированная в лозунге „Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!“, исчерпала себя полностью». А после проведения голосования по проекту Конституции Чечни 23 марта 2003 года (которое столь же единодушно эксперты занесли в актив Кремля) российский президент заявил, что «мы закрыли последнюю серьезную проблему, связанную с территориальной целостностью России». Так, может быть, в самом деле в истории регионализации России наступила развязка и говорить о проблеме региональных отношений как об одной из многочисленных «болевых точек» в год президентских выборов не актуально?
